Страница 205 из 223
- Почитать бы, что ль, книжку занятную, - предложил он ему, вытаскивая из-под подушки растрепанную книжицу, - присядь-ко, Иван Осипыч, призаймемся малость.
И через минуту по камере тихо, но внятно раздался его ровный, певучий голос:
Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,
Не лежал я во рву в непроглядную ночь
Я свой век загубил за девицу-красу,
За девицу-красу, за дворянскую дочь!
И... к концу этого стихотворения около Рамзи мало-помалу собралась уже тесная кучка; буйный смех замолк, уступая место серьезному, чуткому вниманию. В майданном углу тем же часом пошли в ход три листика, и вся камера разделилась на две группы: одна жадно и любопытно следила за игрою, другая жадно и любопытно слушала некрасовские стихи.
Рамзя обвел глазами свою группу, и довольная улыбка мелькнула на его губах: он знал, как и чем в иную минуту нужно действовать на этот народ, и внутренно улыбнулся этому сознанию.
Осип Гречка содержался на том же татебном отделении, только в другой камере, где, с некоторыми варьяциями, совершалось почти то же самое: та же игра и подобные же рассказы; но он меж тем угрюмо лежал на своей койке, закинув за голову руки, и все время ни в россказнях, ни в игре, ни в чтении не принимал участия. Он думал крутую, серьезную думу... Надоел ему душный острог, надоело уголовное дело, по которому теперь его судят, о покушении на жизнь ростовщика Морденки - отца Вересова, надоела вся эта жизнь сидячая, скучная, подневольная, и - ох, как хотелось бы ему попытать теперь вольной воли, погулять без надзора по белому свету. Хорошо бы убежать отсюда - да только как убежишь-то? А надобно, беспременно надобно, во что бы то ни стало! Потому - очень уж опротивело все это, тоска по прежней горемычно-беззаботной жизни вконец загрызла. Как быть-то?.. Надо подумать!
И вот он думает да передумывает разные мысли.
"Запутал я ни за што и энтово щенка, - мыслил он насчет Вересова. - Ну, вот и терпит, страдает человек... Коли виноватому скверно, каково же оно невинному-то!.. Душа-то у него чистая: ведь тогда ни за што помог мне - от доброго только сердца своего, значит, а не из чего-либо протчего. И не гадал, чай, что влопается в такую передрягу!.. А и скаред же этот Морденко, батька-то его!.. Думал я этта, что кровь не выдержит, заговорит свое; думал, что не захочет детище родное под уголовщину вести; помилует, думал, дело замнет да потушит, - ан нет, живодерина! ему и кровь своя ровно что ничего, и сына роднова топит!.. Не выгорела у меня, значит, эта задача, ошибся... А коли не выгорела, что ж и щенка-то задаром томить? Выгородить его нешто из дела, объявить начальству, что так, мол, и так - в эндаком разе впутывал его занапрасну, на сердце родительское, мол, расчет в мыслях своих держал и потому оговорил неповинного... Мне ведь все равно: потому, как ни на есть, а уж удеру отселева беспременно: либо пан, либо пропал. Только как удрать-то?.. Нешто надежного товарища подыскать бы, да вместе хватить?.."
И мысль Осипа Гречки сама собою возвращалась все к той же первоначальной и заветной думе о побеге.
Несколько дней таил он про себя эти мысли, все выглядывал да придумывал умом-разумом, кого бы ему посподручнее выбрать в товарищи, и наконец решил, что надежнее всех, кажись, будет Дрожин, а буде Дрожин откажется, то можно за Фомку-блаженного приняться.
Однажды, улучив минуту, он при встрече, по секрету, сообщил свои намерения старому Жигану.
Старый Жиган раздумчиво потупил голову и наконец махнул рукой, как на дело совсем ему неподходящее.
- Нет, брат, помогай тебе Микола-святитель одному бежать, а меня уж не замай, - ответил он Гречке. - Я уж лучше, как быть должно по закону и во всей правиле, в Сибирь пройдусь.
- Как!.. Нешто так-таки, как голодная решит?! - изумился Гречка.
- И впрямь. Как решит, так и будет.
- Да что ж это такое?.. Али уж так, по век свой покаяться задумал?
- Для чего каяться? Смертный конец не пришел еще.
- Так рази начальству поблажать?
- А что же? Для чего не поблажить ему маленько? Хотят меня в Сибирь, примерно, - что ж, что удовольствие можно им сделать, пущай, как малые ребятишки, побалуют со мною - уж так и быть, потешу их, прогуляюсь; а из Сибири убегу. Авось, либо там, либо здесь повидаемся еще с тобою, милый человек ты мой!
Гречка только плечами пожал.
- А эдак-то что бежать! - продолжал пояснять ему Дрожин. Убежишь, а тут тебя, того гляди, и принакроют, не хуже русака под кочкой. Этак бежать никакого удовольствия нету. А вот - дойти до места да оттелева дернуть, ну, это точно что дело! Раздолье, по крайности, будет, а иначе я не люблю и не согласен.
Он опять потупился и подумал с минуту.
- А мы вот как, брат, устроимся с тобою, коли хочешь! - предложил старый Жиган, набредя на подходящую мысль. - Пущай нас прежде, как след, решат по закону да на Владимирку погонят; а как перевалимся за бугры, дело-то там обнакновенно повольготнее пойдет, ну, так вот там уж где-нибудь за Тобольским, при подходящем случае, мы и ухнем вместе. Сторона-то, брат, там привольная, богатеющая сторона. Идет, что ли, на это?
- Н-нет, не ходит, дядя Жиган, - неподходящее...
- Ну, а инак я несогласен! Да и что! С вами-де водиться, что в крапиву садиться! - порешил бывалый варнак, отходя от Гречки.
Тот остановил его за рукав.
- Только чур, дядя, язык-то у колокола подвяжи про энтот случай, чтобы никто из товариства ни-ни!
Дрожин скосил губы в пренебрежительную улыбку.
- Что я, - просвирня тебе аль посадская баба? - возразил он слегка оскорбленным тоном, - слава те господи, не первый год варначить: колокольню в исправности привык держать да и тебя еще, дурня, поучить могу.
И он отошел от Гречки с чувством некоторой обиды на его неуместное предостережение.
Дело с Фомушкой обошлось несколько проще.
- Вот что скажу я тебе, приятель, - ответил он на Гречкино предложение, - мне пока еще не рука ухать из "дядина дома", потому, неизвестен я, как меня решат. Верней, что с нижающей благодарностью отпустят, а коли проще, старую золу разгребать начнут, - ну, так не грех и попытаться, а то, гляди, себе только хуже натворишь. Хочешь пообождать малость - считай меня за барина*; одначе ж, я все-таки наперед желаю другого манеру попытать - может, и склеится.