Самая темная звезда

Со стаканом в руке я замерла, услышав непонятный звук. Отставив сок в сторону, я оглянулась на прихожую. Весь нижний этаж был без дверей, одна комната плавно соединялась с другой, за исключением маминого кабинета, запиравшегося на ключ. По обе стороны от входа высились узкие окна, через которые проникал солнечный свет.

Ничего не заметив, я снова повернулась к телеэкрану, и вдруг мне померещилось, что за окном промелькнула чья-то тень. Я нахмурилась.

– Мам!

– Что, солнышко?

Тень за окном появилась снова.

– Там, за дверью… кто-то стоит.

– Что? – Она поднялась. – Я ничего не заказывала…

Она затихла, увидев, как дверная ручка повернулась налево, потом направо, словно кто-то пытался открыть дверь.

Что за?..

Я присмотрелась к панели управления сигнализацией на стене прихожей. Так и есть: она отключена. Ее редко включали днем, но дверь была заперта…

Нижний замок повернулся, как будто его открывали ключом.

– Мама, – прошептала я, не веря своим глазам.

– Эви, встань. – Мамин голос был на удивление ровным и спокойным. – Быстро.

Никогда в жизни я не вскакивала так шустро. Пятясь, я стукнулась о серую тахту, а мама уверенно обошла меня. Я думала, что она пойдет к двери, но она двинулась к дивану, откинула одну из тумбочек и потянула на себя диванную подушку.

Из-под подушки мама вынула ружье, целый дробовик! Я раскрыла рот. Конечно, я знала, что в доме есть оружие, ведь мама служила в армии. Но спрятать его под диванной подушкой, где я сидела, спала и ела сырные палочки?

– Прячься за моей спиной, – скомандовала она.

– Боже мой, мама! – Я вытаращила на нее глаза. – Все это время я сидела на ружье? Ты хоть представляешь, насколько это опасно? Я не могу…

Задвижка открылась со щелчком, прозвучавшим как раскат грома. Я сделала шаг назад. Как… как же так? Задвижку нельзя открыть снаружи, только изнутри.

Мама подняла ружье, целясь прямо в дверь.

– Эвелин, – рявкнула она, – встань за моей спиной. Живо!

Я метнулась вокруг дивана, чтобы встать позади нее. Окинув взглядом комнату, я схватила новый деревянный серый подсвечник, который собиралась фотографировать. Не решив точно, что делать с подсвечником, я зажала его в руке как бейсбольную биту и почувствовала себя намного увереннее.

– Если вламываются в дом, может, позвонить в полицию? И не придется никого убивать. Пусть они сами…

Входная дверь распахнулась, и в прихожую шагнула рослая широкоплечая фигура, расплывшись на мгновение в ореоле солнечного света. Потом дверь сама собой с треском захлопнулась, и солнечный свет исчез.

Я чуть не выронила подсвечник.

Это был Люк.

Люк, улыбаясь, стоял у нас в прихожей, не обращая ни малейшего внимания на ствол, направленный ему прямо в лицо. На меня он даже ни разу не взглянул.

Он наклонил голову:

– Привет, Сильвия, сколько лет, сколько зим.

С лихорадочно бьющимся сердцем я переводила глаза с одного на другого.

Он знаком с мамой? Знает, где я живу?

Мама вздернула подбородок:

– Здравствуй, Люк.

9

Не шевелясь и не дыша, широко распахнув глаза, я смотрела то на маму в халате и пушистых тапочках, с ружьем в руках, то на Люка в майке с надписью «Хрен с ним», под которой был нарисован маринованный огурец… в темных очках.

Точно, в солнцезащитных очках.

Я все еще сжимала подсвечник.

– Мама, ты его знаешь?

На лице Люка появилась слабая усмешка.

– Мы с Сильвией знакомы целую вечность, верно?

Что?

Ружье в маминых руках ни разу не дрогнуло.

– Что ты тут делаешь?

– Да вот, шел мимо. Дай, думаю, загляну на обед. – Он шагнул вперед. – Глядишь, чем домашним угостят.

Какого черта?

– Только сунься – посмотрим, как тебе двенадцатым калибром башку разворотит, – пригрозила мама.

Я выпучила глаза. Черт возьми, моя мама классная, с ней шутки плохи.

Однако Люк, кажется, этого не понял.

– Это не по-соседски и вообще как-то грубо. Вы всегда так встречаете гостей?

– Люк, ты же не такой глупый, чтобы сюда соваться? – Мама опять назвала его по имени, значит, мне не послышалось. Они знакомы. – Ты прекрасно, черт возьми, знаешь, тебя никто не звал.

Особенно если учитывать, что нормальные гости не вламываются в дом.

Я выглянула на парня из-за маминого плеча. Люк перехватил мой взгляд и улыбнулся еще шире, отчего у меня перехватило дыхание. В его улыбке было что-то зловещее, какой-то подвох.

Ну как я могла с ним целоваться? Хотя я-то его не целовала. Я, можно сказать, была не в себе, когда до этого дошло. Он сам поцеловал меня и собирался похитить.

Я крепче стиснула подсвечник.

– Ты же знаешь, как я отношусь к соблюдению правил, – ответил Люк. – Тем более тебе известно, как я отношусь к тому, когда мне целятся в голову.

– Мне все равно, как ты к этому относишься, – огрызнулась мама.

– Даже так?

Люк поднял руку и разжал пальцы. Ощутив рывок, мама охнула. Дробовик вырвало у нее из рук и понесло прочь. Люк поймал его на лету.

– Ни фига себе, – прошептала я.

Все с той же чрезвычайно самодовольной ухмылкой он взялся за ствол другой рукой.

– Знаешь, сколько людей погибает от оружия? – Он помолчал и поднял брови. В воздухе запахло озоном. – Вопрос не риторический. Мне и впрямь любопытно.

Мама опустила руки и сжала кулаки.

– Наверное, все убитые.

Он усмехнулся:

– Лично я вовсе не против оружия, хотя и обхожусь без него. Просто терпеть не могу, когда в меня целятся.

От резкого запаха раскаленного металла у меня заслезились глаза. Люк разжал кулаки, и покореженное ружье с грохотом упало на пол.

Ствол расплавился посередине.

– Офигеть, – повторила я, отступив еще на шаг.

Люк наклонился в сторону, высматривая меня за маминой спиной.

– Что это?.. Подсвечник? – Он от души расхохотался. – Да ладно.

Мама шагнула в сторону, загораживая меня.

– Не смей подходить к ней. Даже не смотри на нее.

– Ну, знаешь, с этим ты немного запоздала, – сухо ответил Люк, и мое сердце похолодело. Нет, он не посмеет. – Я на нее уже насмотрелся. – Он помолчал. – И уж точно подходил. Близко-близко. Можно сказать, вплотную.

Боже мой.

Почти не соображая, что творю, я размахнулась и бросила в парня подсвечник словно меч. Кувыркаясь, он полетел Люку прямо в голову, но тот поймал подсвечник на лету и удивленно посмотрел на меня.

Мама ахнула и повернулась ко мне.

– Эви, не смей.

Я застыла, опустив руки. Честно говоря, я надеялась, что, раз уж мама пустила в ход дробовик, ей будет приятно, что я не струсила и швырнула в Люка подсвечник.

Очевидно, я ошиблась.

– Ты что, кинула его на полном серьезе? – спросил Люк и бросил подсвечник на диван, откуда тот спружинил и глухо брякнулся на пол. Парень просверлил меня мрачным взглядом. – С такими замашками ты доиграешься, что тебя убьют.

Мама подбежала ко мне, и полы халата обвили ее ноги. Она выставила перед собой руку, словно отгораживаясь от Люка.

Люк насупился и уставился на нее сиреневыми глазами. Было в нем что-то первобытное, почти животное. Исходившая от него необузданная сила наполнила каждый закуток. Воздух так наэлектризовался, что даже волоски на руках встали дыбом. Может, он хотел принять свою естественную форму? Я никогда не видела этого в жизни, только по телевизору. Меня разбирало нездоровое любопытство.

– В самом деле? – тихо и угрожающе поинтересовался Люк.

Сердце екнуло, но тут мама опустила руку и тяжело вздохнула. Напряжение спало.

– Люк, чего ты хочешь?

Я не ожидала, что он ответит. Честно говоря, я ждала, что он разозлится, но он взял себя в руки.

– Хотел оказать тебе услугу, Сильвия. Я ведь сама любезность.

Мама ждала, сжавшись, как пружина на боевом взводе.

Он полез в карман и достал тоненький прямоугольник. Сердце билось так часто, что кружилась голова, и в полуобморочном состоянии я не разобрала, что он сжимал в пальцах. Люк подбросил вещицу в воздух, мама поймала ее на лету и открыла рот.