Шоу непокорных

Я усмехаюсь в ответ.

— Я бы не сказал, что ты выглядишь сильнее и тем более чище. Ты похож на шутку природы. Готов поспорить, здесь все смеются над тобой за твоей спиной. — Я оглядываюсь на охранников. Они топчутся в нескольких футах от нас, делая вид, будто не слышат. — Держу пари, что так и есть.

Уголки рта одного из охранников вздрагивают. Я уверен, что ему смешно.

Ухмылка застывает на лице Сабатини. На алебастровых щеках проступают два крошечных алых пятнышка.

— Мы еще посмотрим, кто из нас шутка природы, Бенедикт, — злобно шипит он. — Скоро ты поймешь, кому здесь принадлежит власть: я заставлю тебя это понять. Прежде чем я покончу с тобой, ты поклонишься мне в ноги, это я тебе обещаю. Ты и Хошико проиграли. Вы пытались одолеть меня, но я восстал из мертвых! Я восстал, и мой цирк вместе со мной. И теперь мы больше, сильнее, чем когда-либо прежде! Что у тебя есть, Бейнс? У тебя нет ничего. У тебя даже нет подруги, которая держала бы тебя за руку. Не удивлюсь, если она уже мертва! — Сабатини откидывает голову и хохочет. — Ты действительно думаешь, что они отпустили ее?

Его слова погружают меня в пучину ужаса. Сабатини прав, с какой стати полиция должна держать слово? Они бросились в погоню за Джеком, Гретой и Хоши, конечно же бросились. Их наверняка уже поймали и держат под арестом… если, конечно, копам повезло.

Я делаю глубокий вдох. Сабатини наносит удар в больное место, рассчитывая как можно сильнее уязвить меня. Я же должен выстоять.

То, что он только что сказал, — неправда. Я видел новостное сообщение, которое показала мне мать. Они убежали, они на свободе, и я верю, что полиция их не достанет. Я должен этому верить. И буду верить. Я тоже буду свободен и скоро увижу Хоши, я точно знаю. А пока буду крепок духом, точно так же как она.

— Надеюсь, с Боджо все в порядке, — говорю я и слежу за реакцией Сабатини. Инспектор манежа стоит разинув рот, пронзительно-голубые глаза полезли на лоб.

— Боджо? Боджо ведь мертв, не так ли? Ручаться не могу, но я сказал себе, что его больше нет! — Он схватил мою руку. — Ты хочешь сказать, что он выжил? С ним все в порядке? О, боже мой! — Сабатини обмахивает лицо руками. — Боже, какое потрясение! Он здоров? Как он там без меня?

— О, не переживай, — улыбаюсь я. — С ним все в полном порядке! Он даже не скучает по тебе. Как я понимаю, он всегда больше любил Грету. В конце концов, в тот вечер, когда мы взорвали твою арену, он выбрал ее, а не тебя. Мудрое решение: это спасло ему жизнь. Он остался цел и невредим, ты же превратился в… — я окидываю его взглядом и почесываю голову, — вот в это.

Сабатини злобно щурит глаза.

— Я тебе не верю. Бенедикт Бейнс, ты нарочно играешь со мной. Я бы не советовал тебе играть с моими чувствами.

Он разворачивает меня к себе спиной и тычками трости подталкивает к странному сферическому зданию. Оно похоже на какую-то планету, скорее всего, на Сатурн, судя по кольцам розового и черного света, окружающим строение.

— Это один из моих любимых аттракционов, — мурлычет мне на ухо Сильвио. — Мы называем его «Шаром Смерти»!

Внезапно мне становится холодно, холодно и страшно. Сабатини продолжает подталкивать меня, заставляя шагать по узкой кирпичной дорожке, а потом пихает в дверь. Что же ждет меня там, внутри?

Хошико

Как только тени на стенах начинают удлиняться, Рози говорит нам:

— Пора.

Покопавшись в одном из ящиков, она вытаскивает пару тонких шерстяных шапок, которые передает нам и Грете, и, когда мы их надеваем, оценивает нас внимательным взглядом.

— Нет, так не пойдет. Вас слишком легко узнать даже в темноте.

Схватив одно из тонких одеял, она обматывает Грету словно шарфом. Вскоре рот, нос и большая часть ее лица исчезают. Я делаю то же самое. Джек застегивает воротник под самое горло и надвигает на лицо шляпу.

Рози отступает на шаг и окидывает нас взглядом с головы до ног.

— Уберите волосы под шапки, девочки, — говорит она. Она поднимает остальные одеяла. — Будет ли обезьянка сидеть тихо, если ты спрячешь его под кофтой?

Грета кивает. Рози поворачивается ко мне.

— Ты самая известная из всех. Может, тебе стоит завернуться в одеяло?

Она начинает засовывать его мне под джемпер. Я отстраняюсь.

— Вряд ли это поможет, — говорю я. — Я буду похожа на клоуна. Мы выжили в бегах почти год без всяких поддельных животов!

— Хм. Вас ведь застукали сегодня утром, не так ли? — замечает Рози мягко, но, как говорится, в самую точку.

— И как тут поспоришь? — Я вздыхаю и засовываю одеяло под джемпер.

Мы выскальзываем в полутьму. Вечером трущобы выглядят иначе. Сейчас то жутковатое сумеречное время, когда солнце село, но дневной свет еще не погас. Хотя день был теплым, на улице стало зябко, да и людей гораздо больше, чем в момент нашего появления. В основном это рабочие, которые возвращаются с дневной смены или спешат на службу в ночную. Улица полна зеленых и оранжевых комбинезонов. Но не все здесь идут на работу или возвращаются с нее, есть и другие. Эти кучками сидят вокруг небольших костров, что пылают здесь и там.

— Опустите головы, — шепчет Рози. — По возможности ни с кем не встречайтесь взглядом.

Она торопит нас, старается обходить людей, причем так быстро, что мы почти бежим за ней следом.

Всякий раз, когда мы проходим мимо очередной группы людей, те умолкают. Всякий раз, поднимая глаза, я ловлю на себе подозрительные взгляды. Я чувствую их спиной. Люди пристально смотрят нам вслед.

— Эй! — кричит нам кто-то. — Куда торопимся?

— Быстрее! — Рози ускоряет шаг. Сейчас мы в самом сердце трущоб. Крошечные лачуги становятся еще меньше и сильнее прижимаются друг к другу. И без того узкие дорожки превратились в ниточки путей.

В конце концов, мы оказываемся у особенного дома. Он больше, чем остальные, раз в десять и намного выше. Да и на вид он крепче — построен из толстых деревянных досок, прочно сбитых гвоздями, а крыша сделана из гофрированного железа.

Помнится, когда я была младше, Амина рассказывала мне сказку, которую я до сих пор иногда рассказываю Грете, — сказку про трех поросят, что пытались спрятаться от большого злого волка. Этот дом напоминает мне домик третьего поросенка. Пусть он не из кирпича, но он прочный, устойчивый. Надежное убежище от любых бурь, от опасностей, что неустанно скребутся в дверь, но не могут проникнуть внутрь.

Эта сказка напоминает мне нашу жизнь. Всякий раз, когда я рассказываю ее Грете, у большого злого волка в моей голове лицо Сильвио Сабатини. В мрачной реальности волк поймал одного из поросят, и теперь их осталось только двое. Но, по крайней мере, мы уничтожили его в самом конце. Нам больше не надо бояться большого злого волка.

Рози подводит нас к двери. Это настоящая дверь с арочным окном из матового стекла и ржавой железной колотушкой. Она оглядывается, нервно улыбается и робко стучит в дверь. Пару секунд стоит тишина, не слышно никакого движения. Затем внутри раздается звук шагов, и какой-то мужчина открывает дверь.

Это настоящий великан — высокий и мускулистый. Его лицо сплошь покрыто шрамами, нос явно сломан не один раз, взгляд хмурый, неприветливый. Он подозрительно щурится, глядя на Грету и меня. Я машинально делаю шаг назад, Грета прячется за мою спину.

— Я бы хотела увидеть Кадира, пожалуйста, — говорит Рози.

— По какому делу?

— У меня тут гости, — говорит она. — Он наверняка захочет встретиться с ними.

— Ждите здесь.

Он уходит, оставляя дверь открытой. Я вытягиваю шею, заглядывая внутрь, и тотчас вжимаю ее в плечи, когда вижу, что внутри. Перед нами комната. В ней настоящие кресла, где вальяжно сидят люди, все как один мужчины. Они подозрительно оборачиваются на дверь. Я заглянула лишь на секунду, но успела заметить, что некоторые из них уже в возрасте, зато другие выглядят как ровесники Бена. Но выражение лиц у всех одинаково хмурое, поэтому я торопливо отхожу назад. Они похожи на львов, готовых броситься на свою жертву.