Страница 4 из 67
Они продолжают путь, и вскоре Малдер обнаруживает, что выпадает из реальности, практически погружаясь в полудрему, полностью сосредоточившись на монотонном переставлении ног и предельно концентрируясь на этом ритме, так что остальной мир и даже удушающая жара начинает отступать. Единственное, что он осознает, помимо уверенных шагов - это столь же уверенное присутствие рядового Скалли рядом с ним.
Когда солнце садится за горизонт, наконец раздается команда остановиться на привал. Скалли исчезает в вечерних сумерках - вероятно, в поисках Хелси, чтобы помочь тому перенести на бумагу послание семье. Малдер, чья палатка уже установлена, опускает свои пожитки на землю, кидает сверху китель, разворачивает спальный коврик и дожидается возвращения своего друга.
Ему не приходится ждать слишком долго: очевидно, что что бы ни хотел рядовой Хелси сказать своим жене и сыну, слов ему для этого много не понадобилось. Скалли приподнимает полог палатки и заходит внутрь, пригнувшись (совсем немного – он и вправду низкого роста), после чего со вздохом опускается на траву рядом с вещами Малдера.
- Он на самом деле уверен, что не переживет следующую битву, - говорит ему Скалли, качая головой. – Убежден, что сегодня его последняя ночь на этой земле.
Малдер кивает, но предпочитает промолчать. Это не такая уж редкость – у солдат случаются внезапные тревожные предчувствия, что у них остается мало времени, и они ощущают сильнейший порыв убедиться, что все их дела в порядке, что письмо готово к отправке их семьям, и товарищи по оружию знают, какие личные принадлежности передать их близким.
- А что насчет тебя? – спрашивает он, оглядывая молодого солдата, растянувшегося на земле рядом с ним. – У тебя сегодня не было каких-нибудь видений будущего?
Скалли закатывает глаза.
- Помимо сильнейшего подозрения, что моя палатка сегодня ночью наполнится руладами храпящего Роулинга и ароматами расстроенного желудка Йоргенсена, как это было последние пять ночей? Нет, больше ничего подобного.
Малдер издает смешок.
- О, конечно, смейся – у тебя-то целая палатка в единоличном распоряжении.
- Так оставайся сегодня здесь, - зевнув, предлагает Малдер. – Я не возражаю. – Его предложение встречено молчанием, и когда он снова переводит взгляд на Скалли, то видит странное выражение на лице у молодого солдата – такое, которому он затрудняется дать определение. – В чем дело?
- Ты уверен, что так можно? – колеблясь, спрашивает Скалли – почти застенчиво, подумал бы Малдер, не знай он своего друга так хорошо.
- Конечно, можно. А почему нет?
Скалли медлит с ответом.
- Мне не полагается здесь спать, - в конце концов возражает он. – Я прикреплен к другому месту.
Небрежным взмахом руки Малдер отметает его доводы.
- Я твой командир, и раз я говорю, что можно, значит, можно, - заявляет он.
- А остальные не будут жаловаться? – уточняет Скалли, закусив губу.
- Не больше, чем обычно, - отвечает Малдер. – Все нормально, Скалли. Снимай свой чертов китель и ложись спать.
Скалли, однако, не раздевается, предпочтя лечь полностью одетым, сняв только кепи и позволяя своим непокорным рыжим волосам рассыпаться по руке, которую он подкладывает под голову в качестве подушки.
- Спасибо, - все с тем же странным выражением на лице говорит Скалли, улыбаясь Малдеру.
- Не за что, - отзывается тот, и, закрыв глаза, Скалли практически сразу же засыпает.
У Малдера же на это уходит куда больше времени, и когда он наконец оказывается в царстве Морфея, его преследует самый странный сон из всех, что он может припомнить за весьма долгое время. В нем он снова оказывается в Вашингтоне, вальсирует с Дианой на светском балу в переполненном людьми зале, как делал сотни раз до этого. Но на этот раз там присутствует кто-то, кого он не видит, кто-то прячущийся из виду, кто-то знакомый ему каким-то образом, и это женщина – женщина, наблюдающая за ним с явным неодобрением. Когда бы он ни поворачивал голову, чтобы хотя бы мельком увидеть ее, она исчезает, отступая за других гостей, скрывающих ее от его взгляда.
После нескольких неверных движений, вызванных отсутствием сосредоточенности на танце, Диане наконец надоедает его невнимательность, и она устремляется прочь, обиженно надув губы и тряся копной блестящих черных волос. Когда ее поглощает толпа, ощущение, что за ним наблюдают, снова усиливается, и, быстро развернувшись, Малдер видит рядового Скалли, стоящего на краю бального зала и снова смотрящего прямо на него с нечитаемым выражением на лице.
Которое выглядит так, словно он ревнует.
Комментарий к Часть 1. Глава 1
(1) - первый и единственный президент Конфедеративных Штатов Америки во время Гражданской войны.
========== Глава 2 ==========
***
2 июля 1863 года
К югу от Геттисберга, Пенсильвания
Малдер просыпается задолго до рассвета, но, несмотря на столь ранний час, в палатке он уже один. Скалли он обнаруживает снаружи – тот стоит на коленях рядом с костром и разливает мутный темный кофе по двум оловянным кружкам. Он поднимает глаза и улыбается приближающемуся Малдеру, предлагая ему одну из дымящихся кружек, которую тот принимает с полусонным хмыканьем. Какое-то время они молча пьют кофе, и тишина еще спящего лагеря обволакивает их.
- Не спалось? – в итоге спрашивает Малдер, и Скалли вопросительно выгибает брови. – Ты, должно быть, проснулся в четыре утра, раз приготовил кофе до рассвета.
Скалли пожимает плечами.
- Похоже, я привык к храпу Роулинга сильнее, чем мне казалось, - отзывается он. – Возможно, я больше не смогу расслабиться в тишине.
- Если хочешь, в следующий раз я попробую захрапеть, - предлагает Малдер. – Может, даже начну говорить во сне. Это поможет?
Скалли качает головой, но улыбается.
- Ты и так что-то бормотал, - сообщает он ему. У Малдера это вызывает смутное беспокойство; Скалли не нравится, когда он упоминает Диану в разговоре, и, вероятно, он воспримет еще более холодно сообщение о том, что она ему снилась.
Из-за палатки доносятся шаги, и, развернувшись, они со Скалли видят приближающегося к ним полковника Скиннера. Они ставят кружки на землю и начинают подниматься, однако Скиннер взмахом руки велит им сесть обратно.
- Вольно, джентльмены, - говорит он, позволяя своим подчиненным продолжать завтракать, а сам приседает рядом с огнем, берет палку и шевелит угли. – Только что приезжал полковник Винсент. Он приказал мне поднимать всех, чтобы были готовы в течение часа двинуться дальше. Мы меньше чем в сорока милях от Геттисберга, и бригаде нужно прибыть туда как можно быстрее.
- Что известно о том, как обстояли дела вчера вечером? – спрашивает Малдер.
- Последнее, что я слышал, это то, что люди Ли вытеснили кавалерию Бьюфорда и Рейнольдса из города, но они смогли взять контроль над большей частью возвышенности. – Он бросает палку в огонь и свешивает голову, тяжело вздыхая. – Говорят… что генерал Рейнольдс мертв. – Малдер и Скалли обмениваются пораженными взглядами. – Убит выстрелом в голову. Умер еще до того, как упал с лошади, скорее всего.
- Вы… вы его знали, сэр? – нерешительно спрашивает Малдер, но Скиннер качает головой.
- Мы были в Уэст-Пойнте в разное время, - отвечает он. – Я знал его по слухам, разумеется. Хороший человек. Хороший командир. Его трудно будет заменить. – Снова вздохнув, Скиннер встает. – Поднимайте своих людей, капитан Малдер, - велит он. – Нам предстоит чертовски трудный день. – С этими словами он уходит. Малдер одним глотком поглощает остатки своего кофе, чуть не подавившись горечью, после чего поднимается и идет будить свою роту.
Их полк собран и готов к отходу еще до восхода солнца; 20-й Мэнский занимает свое место в авангарде, готовясь вести остальных за собой. Когда звучит приказ, они трогаются с места с несколько большей скоростью, чем вчера, и Малдер отчаянно надеется, что сегодня будет уже не так жарко. Большинство из тех, кто свалились вчера от теплового удара, этим утром пришли в себя достаточно, чтобы идти самостоятельно, однако они снова могут пасть жертвами погоды. Но пока что, по крайней мере, удача на их стороне, и хотя воздух уже прогрелся достаточно сильно, но все же не до палящего зноя, и никто из солдат пока не упал в обморок.