Мосты (ЛП)

Удивленно распахнув глаза при виде напарницы, Малдер мгновенно оценил обстановку, и на его лице отразилось беспокойство. Он не глядя швырнул наушники в сторону кровати и протянул к ней руку.

– Скалли? В чем дело? Тебе все еще нехорошо?

– Я кое-что вспомнила. – Ее голос прозвучал тихо и слабо, но лишь потому, что она была потрясенной и уставшей, а желтый свет того места до сих пор вызывал у нее приступ тошноты. Перед ней же стоял Малдер – уютно взъерошенный, реальный и пахнущий домом.

Понял ли он, что она на самом деле сказала, или нет, однако все равно привлек ее к себе. От его тела исходило приятное тепло, и она уткнулась лицом ему в грудь, вцепляясь пальцами в ткань футболки и вдыхая его запах. Его сильные руки обвились вокруг нее, прочно привязывая к настоящему и даря возможность устроиться с максимальным комфортом и удобством.

Она не собиралась цепляться за него, словно испуганный ребенок, проснувшийся из-за кошмара, не успев сказать и трех слов, но воспоминания потрясли ее до глубины души. И, может быть, эти высвободившиеся эмоции, переполнявшие ее сейчас, не были следствием лишь сегодняшнего вечера. Может быть, на нее повлияло все, что произошло за предыдущие безумные дни – все это сближение и последующее отдаление, сделавшие их неуверенными и ранимыми. Может быть, дело было в разрушении спешно отстроенных стен, через которые они слишком долго пытались взаимодействовать друг с другом.

– В чем дело? – прошептал Малдер, прижимаясь губами к ее волосам и обхватывая ладонью затылок. Его голос, слышанный ею на протяжении почти четверти века, произносивший ей на ухо нежные слова и шептавший признания, дарил ощущение комфорта, равного которому она никогда прежде не знала.

– Я кое-что вспомнила, – вновь прошептала она, – со времени своего похищения.

Он крепче прижал ее к себе.

– Ладно. Можешь рассказать, – тихо отозвался Малдер. – Ты в безопасности. Я рядом.

Истинность этого заявления потрясла ее до основания, едва не разбив ей сердце. Не важно, как часто она отталкивала его, бросала, закрывалась от него, нарушала обещания, он никогда не отворачивался от нее. Он был рядом, ожидая ее с распростертыми объятиями.

Она закрыла глаза и уткнулась ему в плечо, не в силах говорить или даже формулировать сколько-либо связные мысли, целиком поглощенная одними лишь ощущениями.

Она долго простояла вот так, просто дыша и вновь обретая равновесие в объятиях Малдера. В какой-то момент Скалли все же склонила голову набок и просто сказала:

– Я держала ее на руках.

Малдер слегка нажал ладонью ей на затылок и наклонился, чтобы лучше ее расслышать.

– Ты что? – уточнил он.

– Эмили. Я держала ее на руках.

– Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

Скалли сделала глубокий вдох и откинула влажные спутанные волосы с лица. Объятия Малдера ослабли достаточно, чтобы предоставить ей свободу движений. На его футболке остались темные пятна там, где она прижималась к нему.

– Во время моего похищения. Или, может, меня забирали не единожды, не знаю. Она была младенцем, крохой. Они дали мне ее подержать.

Она ощутила его вздох всем своим телом, так как все еще обнимала. При этом заявлении шестеренки в его мозгу завертелись, отражая работу мысли в светлых глазах.

– Ладно, иди сюда. – Малдер развернул ее, по-прежнему обнимая одной рукой за плечи, и, подведя к кровати, усадил рядом с собой. Он провел пальцами сквозь ее влажные волосы, а потом подобрал снятую ранее толстовку и накинул ее поверх ее голых плеч. Теплая поношенная одежда казалось необъяснимо приятной на ощупь. Она пахла им, а не въедливой сладостью того места. – Расскажи, – тихо добавил он.

Она попыталась. Попыталась подыскать правильные слова для описания переживания, которому едва могла подобрать определение для самой себя. Она призналась в том, что видела на поляне Миллера и за кем потом погналась. Она рассказала ему все, что видела в своих воспоминаниях, ощущая, как постепенно отстраняется от интимности и ошеломляющих эмоций пережитого при попытке перечислить факты с позиции следователя. Это помогло ей унять дрожь.

Когда она с трудом закончила свой рассказ, комната погрузилась в молчание, давившее на нее, словно нежелательная влажность. Она чувствовала себя опустошенной и беззащитной, и бесконечно благодарной за толстовку Малдера, накинутую ей на плечи, и за его пальцы, которые он переплел с ее собственными, пока она говорила.

Скалли закрыла глаза и испустила тяжелый вздох.

– Малдер, я не сошла с ума, – как-то слишком уж смиренно заявила она.

– Разумеется, нет, Скалли. – Он пригладил ее рассыпавшиеся по спине волосы.

– Ты не был так в этом уверен месяц назад, – возразила она, повернувшись, чтобы встретиться с ним взглядом, и выгибая бровь.

Он нахмурился, передавая свой вопрос не только словами, но и глазами.

– Что?

– Когда я сказала, что наш сын посылает мне видения. И теперь я говорю тебе нечто, может быть, даже более невероятное, о другом ребенке. О том, с кем я провела совсем мало времени. Почему же сейчас все иначе?

Малдер издал звук, похожий на удивленный смешок.

– Почему сейчас все иначе? Потому что в прошлый раз у тебя были судороги, ты теряла сознание, а энцефалограмма твоего мозга походила на огненный смерч. Ничего подобного я сейчас не вижу, Скалли. Я вижу только тебя.

Она с трудом сглотнула, на мгновение потерявшись в интенсивности и искренности его взгляда.

– Спасибо.

Она заметила, что он машинально анализирует все сказанное ею с позиции следователя, словно в его голове сработал определенный компьютерный скрипт. Он обещал, что отнесется к ее воспоминаниям о похищении как друг, и она знала, что он никогда не нарушит свое обещание, так что сейчас его внутренняя борьба едва не вызвала у нее улыбку. В конце концов она пожалела его и, сжав его ладонь, тихо спросила:

– Что думаешь?

Малдер медленно покачал головой, и в его голосе, когда он ответил, промелькнули нотки удивления.

– Ты правда считаешь, что Черноглазые дети – это гибриды? Что ты видела их на корабле?

– Малдер, я не знаю, где была. Не знаю, что видела. Мы до сих пор не знаем, кто меня похитил или что они сделали со мной.

– Но ты уверена, что это была Эмили.

Она слегка дернула за их переплетенные пальцы, упершись взглядом в грудь Малдера и закусив предательски задрожавшую губу.

– Да, – прошептала она и прерывисто вздохнула.

– Ладно, – тихо ответил Малдер и, подняв руку, погладил ее по щеке. – Все хорошо. Хватит на сегодня.

– Можно мне… – она прочистила горло и снова попыталась, боясь, что струсит, если помедлит. – Можно мне спать сегодня у тебя?

На миг лицо Малдера исказила болезненная гримаса. Необходимость задавать подобные вопросы причиняла боль им обоим.

– Разумеется, можно, – наполненным сильнейшими эмоциями голосом отозвался он. – Всегда.

Она кивнула и склонилась к нему, когда он коснулся губами ее лба.

Малдер убрал свои вещи с кровати, открыл для нее бутылку с водой и укутал ее одеялом, после чего пошел почистить зубы. Когда он вернулся, она уже свернулась клубочком под теплыми одеялами. Снаружи начался теплый дождь пустыни, чьи капли отскакивали от окон подобно странному нарушителю, чуждому этому иссушенному климату.

Малдер выключил свет, улегся в постель и обнял ее со спины. Она молча приветствовала каждое его прикосновение. Воцарившаяся темнота не оставляла места для колебаний. Они слишком много ночей провели, сплетясь в своем безопасном коконе. Их тела знали, как взаимодействовать друг с другом. Все ее естество помнило ощущение безопасности и дома, и перед отходом ко сну Скалли с удивлением осознала, что это чувство возвращается.

– Почему ты раньше мне ничего из этого не сказала? – выдохнул Малдер, почти касаясь губами ее уха, так что его теплое дыхание согревало ее кожу. – Правда, почему?

Она не торопясь подбирала слова для ответа. Было слишком поздно, слишком тихо и слишком интимно для чего бы то ни было, кроме честности.