Снегопад

Поддавшись порыву, я нашла тетрадь, исписанную о Габриэле. Там были факты, уже известные мне – возраст, внешность, дети, привычки и так далее. Ничего нового. Уже закрывая тетрадь, я заметила странную фразу.

«Благодаря некоторым магическим ритуалам и при помощи фей, были установлены имена всех жертв Габриэля, начиная с его первого убийства и заканчивая последним. Список этих жертв написан в тетради номер семьдесят восемь».

Жертвы Габриэля… На такую тетрадь я уже смотрела… причем не в этом архиве, в подвале дедушкиного дома. Я видела её в руках одного обнаглевшего оборотня, у которого, похоже, развились суицидальные наклонности.

Да как Смольянин посмел войти в наш семейный архив?!

- Сукин сын, - процедила я, с хлопком захлопывая тетрадь. Возмущению моему не было предела. Надеюсь, этот гнусный, подлый оборотень заказал себе место на кладбище – потому что скоро оно ему ой как понадобится.

Я вышла из архива, закрыла за собой дверь и положила ключ в карман брюк. Хватит, слишком много лишних людей бывает в семейном архиве. Теперь ключ будет храниться у меня.

В гостиной стояла мертвая тишина. Бабушка сидела, подаваясь вперед, и сверлила Бальтазара испепеляющим взглядом и сурово поджимала губы. В отце же, в отличие от бабушки, не было ни капли напряженности. Он откинулся на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, язвительно улыбался. Без сомнения, он получал от этой ситуации удовольствие.

Разрушив напряженную атмосферу, я сказала:

- Бабуль, кто заходил в архив в последнее время?

Учитывая то, что бабушка окончательно переехала в этот дом вместе с Глебом и Мирой, малолетней наследницей Романа, она точно знала, кто сделал это.

Женщина отвела взгляд от Бальтазара и задумалась.

- Кроме твоей матери – никого, - ответила бабушка. Пожав плечами, она добавила: - Она сказала, что ищет что-то важное.

- Значит, мама, - пробормотала я. Нет, серьезно? Неужели она действительно отдала тетрадь из архива, семейную ценность, Смольянинову?

- А что? – подозрительно спросила бабушка. – Что-то случилось?

- Случилось, - мрачно ответила я. – Она вынесла оттуда тетрадь с жертвами Габриэля и отдала её Саше. Тот мне предъявил как аргумент того, что Гейб мне не пара.

Бабушка не выглядела слишком удивленной.

- Ты знала? – пораженно спросила я, шагнув назад. – О Бог мой, ты знала!

Женщина отрицательно покачала головой и вздохнула:

- Я ожидала чего-нибудь в этом духе. Она постоянно говорила о том, что ты сделала неправильный выбор. Ира негодовала очень долго, узнав о ваших отношениях с вампиром… с Габриэлем.

Присев рядом с бабушкой, я закрыла лицо руками и глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула. Бальтазар и бабушка молчали, понимая, что мне нужно время, чтобы успокоиться.

Нет, безусловно, мать не может не беспокоиться за благополучие дочери. Но, в конце концов, мне двадцать два года, я поспособствовала восстановлению мира между вампирами и оборотнями, умерла и воскресла, приняв отцовское наследие, пережила потерю любимой сестры, самостоятельно разобралась с расколом своей личности, проявила инициативу в создании Совета. Могу я после всего этого сама выбрать, с кем не встречаться, не оглядываясь на семью?

Прочистив горло, отец подозрительно спросил:

- Кто такой Саша?

Я переглянулась с бабушкой. Мы обе понимали, что если Бальтазар узнает, каким образом Смольянин оскорбил и унизил меня, он убьет, не задумываясь, оборотня. Поэтому я выдала самую сглаженную версию:

- Мы с ним встречались в прошлом, затем он уехал учиться в другой город, и наши отношения не выдержали расстояния. Теперь Смольянин хочет вернуть меня.

Отец напрягся:

- Смольянин? Второй делегат оборотней, верно?

Я кивнула и перевела тему:

- Ключ от архива я заберу. Никто более не зайдет туда без моего позволения. И я была бы признательна, если бы ты поставила магическую преграду на дверь.

Бабушка безропотно приняла мои слова, кивнув головой.

- Не хочу показаться бестактным, - встрял Бальтазар. – Но мы можем ехать? Гейб уже не раз звонил мне.

Я криво улыбнулась и произнесла:

- Иди, заводи машину. Я выйду через пять минут.

Отец не стал возражать. Поднявшись с кресла, он наклонился через кофейный столик и взял руку бабушки, галантно поцеловав её. Напоследок подмигнув, мужчина насмешливо произнес:

- Татьяна, я буду скучать без вашего общества.

Бабушка фыркнула и отвернулась. Отец улыбнулся мне и вышел из гостиной. Через полминуты хлопнула входная дверь.

- Не говори маме о том, что я была в архиве, - попросила я, взяв бабушку за руку. – Я позже с ней поговорю.

Бабушка хмыкнула и согласно кивнула:

- Ладно, не скажу.

- Не возражаешь, если я позвоню? – спросила я, доставая телефон из кармана. – Просто не хотела говорить при отце.

Бабушка махнула рукой:

- Пожалуйста. Ты же потом сразу уйдешь, верно? Значит, захлопни дверь – я пойду на второй этаж.

Я дождалась, когда останусь одна, и лишь затем набрала номер. После непродолжительных гудков Соня ответила:

- Добрый день, Аня.

- Добрый. Послушай, мне нужна твоя помощь.

Ясновидящая беззлобно хмыкнула:

- Как всегда. Ну, давай, выкладывай, что там у тебя.

Нервно поправив и без того идеально лежащие волосы, я произнесла:

- Ты сможешь с помощью своего дара найти человека, которого ранее не видела?

Соня молчала. Примерно через минуту она неуверенно произнесла, растягивая слова:

- Наверное, могу. Но это займет пару дней, не меньше. Мне нужно имя, фамилия необязательна, принадлежность к магическим созданиям. И что-нибудь об этом человеке.

Сжав телефон, я уверенно проговорила:

- Настя. Она такая же, как я. И… она ненавидит Бальтазара всей душой. Этого достаточно?

Соня согласно промычала и отключилась, не попрощавшись.

Посидев немного в одиночестве и приведя в порядок нервы, я вышла из дома.

Отец, сидевший на водительском сидении, был слишком напряжен. Он сжимал руль так, что побелели и без того бледные костяшки пальцев, рыжие брови были нахмурены.

Сев в машину, я осторожно спросила:

- С тобой все в порядке?

Вместо ответа Бальтазар произнес:

- Солнышко, у меня к тебе будет просьба.

Решив проигнорировать то, как он меня назвал, я мягко спросила:

- Какая?

- Я не удивлюсь, если через какой-то промежуток времени вы с Габриэлем расстанетесь. Легкомысленность наша с тобой вторая натура. Но, пожалуйста, не возобновляй отношения с этим… Смольяниным.

Если бы не «пожалуйста», я бы возмутилась – что мама, что отец пытаются влезть в мою личную жизнь. Но это слово заставило меня поумерить пыл.

Так как я молчала, отец продолжил:

- Я ни в коем случае не пытаюсь повлиять на тебя. Просто… с прекращением войны с оборотнями я еще могу смириться, но ненависть, понимаешь, ненависть к ним никуда не делась. После того, что они сделали с моей матерью… - голос отца дрогнул. – Я не смогу удержаться, если ты начнешь встречаться с оборотнем. Пожалуйста, не делай этого.

Протянув руку, я нежно коснулась плеча отца и тихо произнесла:

- Я обещаю.

Бальтазар благодарно улыбнулся.

- А теперь, - продолжила я. – Заводи машину.

Когда автомобиль тронулся с места, я откинулась на спинку сиденья и подумала, что в Бальтазаре действительно есть что-то хорошее.

Впервые я была искренне рада присутствию своего отца рядом.

========== Глава 9. Алина. ==========

Часто так бывает – напился хорошенько, а наутро жалеешь. И даже не потому, что налицо все признаки похмелья. Нет, дело не в этом. Просто есть на свете гады, которым доставляет удовольствие подливать масла в огонь. И вот они, проклятые трезвенники, специально ходят вокруг, говорят чересчур громко, притворно-сочувствующим голосом спрашивают: «Что, голова болит? Ай-яй-яй, а я ведь говорил, не надо столько пить». Из-за их усмешек начинаешь злиться, проявлять агрессию, появляется желание убить мучителя. А из-за злости голова начинает болеть еще сильнее.