Страница 11 из 13
О нравах при дворе Штауфенов лучше всего расскажет следующий фрагмент. «Красноречивые чиновники государственного управления также принадлежали к придворному «круглому столу», как и ученые, чужеземцы и земляки. В этом кругу, где никакая мысль не была слишком смелой (если, конечно, высказывалась с необходимым тактом по отношению к повелителю), Штауфен произнес однажды знаменитые слова о трех мошенниках – Моисее, Мухаммеде и Христе. «Изобретателем» этого остроумного пассажа, каравшегося в то время смертью, он, однако, не был: оно родилось уже к началу XIII века в кругах аверроистов Парижского университета. Однако папа Григорий все же мог надеяться, что ему поверят, когда весной 1239 г. писал в связи с новым отлучением Фридриха II от церкви: «Этот король чумы утверждает, будто бы весь мир (воспользуемся его словами) был обманут тремя мошенниками – Моисеем, Мухаммедом и Христом, – два из которых почили во славе, а третий – вися на деревяшке… Эту ересь оправдывает он заблуждением, что якобы человек вообще не имеет права верить во что-либо, что не может быть выявлено природой и разумом».
Самый значительный хронист папской партии, францисканец Салимбене из Пармы, вероятно, размышлял вскоре после смерти императора о том блестящем времени, когда с глубоким уважением – причем к еретику, если вообще не к Антихристу! – писал: «Если бы он был добрым католиком, возлюбил бы Бога и церковь, мало кто на свете смог бы сравняться с ним. Однако он думал, что душа неотделима от плоти. То, что он сам и его ученики могли найти таким образом в Священном Писании, приводило их к доводу против существования жизни загробной. Поэтому он и его соратники больше наслаждались жизнью земной». 17
Как видим, показное почитание Иисуса при дворе Штауфенов, – а к нему пришлось прибегнуть после катастрофы 1204 года, – отнюдь не мешало этому двору быть оплотом вольнодумства, а самому Фридриху – высказывать еретические мысли, граничащие с антихристианством.
Император также симпатизировал катарам – врагам католицизма, при всем том, что империя считалась защитницей христианства, и не французы, а именно немцы должны были бы усмирить мятежный Лангедок. Но он даже и бровью не повел по поводу этого. Если империя та была германо-итальянской, то где согласие двух ветвей? Никакие ухищрения историков не в состоянии совместить несовместимое. Папство и империя (германская) отнюдь не близнецы-братья. А вот с французами иначе. Они с католическими папами – не разлей вода.18
Федератами, т.е. воинством Рима, (отнюдь не папского, конечно), его союзниками, были немцы. Тяжесть крестовых походов, поэтому, приходилось нести Франции. Оттого и называли крестоносцев «франками», а не «германцами».
В рамках данной версии становятся понятными мотивы борьбы пап с германскими императорами, не поддающиеся осмыслению в рамках официальной их трактовки. С чего бы это папам освобождаться от имперской зависимости, если императоры по утверждениям историков были «защитниками церкви»? На деле же выходило так, что не Германия, а Франция выполняла роль «защитницы». Отсюда следует, что германские императоры являлись защитниками какой-то другой церкви. С учетом сказанного выше нетрудно прийти к выводу, что это была церковь восточного обряда, а сами императоры – ставленниками Константинополя.
Все это опять-таки нарушает сложившуюся хронологию Рима. И вот каким образом.
Если Византия даже во времена Штауфенов могла оказывать давление на Западную Европу, отчего последней приходилось снаряжать экспедиции для борьбы с ней, то, значит, все сказания о самодостаточности и независимости от Византии прежних западноевропейских «империй» и папства были именно сказаниями, т.е. фикцией. Причем, под «экспедициями» здесь подразумеваются не только крестовые походы, включая и поход против альбигойцев, но и борьба гвельфов и гибеллинов, являвшаяся неотъемлемой частью этих походов. Ведь мы условились, что «Священная Римская империя» на первых порах (до воцарения Габсбургов и потери итальянских владений) была закамуфлированной Византией, или тенью Византии, что автоматически превращает папистов-гвельфов в противников Византии с ее сторонниками гибеллинами.
Получается, для того, чтобы узнать историю Рима во всей ее полноте, достаточно просто изучить историю крестовых походов. Последняя явилась своеобразной матрицей, с помощью которой были сконструированы все предыдущие события мировой истории. Именно восприятие папского Рима в образе победителя тоталитарной Империи, – будь-то Византия или Священная Римская империя, – было выгодно папству для утверждения его главенствующей роли на поствизантийском пространстве. Этот образ и был многократно продублирован и размещен в прошлом проватиканскими составителями истории для усиления его воздействия на умы.
6. Сказ о перетягивании каната между империей и папством
Есть в истории Священной Римской империи моменты, проливающие дополнительный свет на реальные роль и статус папства в Западной Европе того времени. Я имею в виду взаимоотношения пап с «императорами» этой империи, которые я затронул в предыдущем разделе. Политиканам от истории не удалось эти моменты полностью привести в соответствие с линией на возвеличивание папства. Это стало причиной возникновения в трактовке данных взаимоотношений серьезных внутренних противоречий, заметных даже невооруженным глазом.
Сообщается, что папство на первых порах существования империи находилось в подчинении у императоров. Это как будто согласуется с данными о том, что оно еще со времени падения «Древнего Рима» не занимало никаких мест во властной вертикали Запада, довольствуясь ролью священничества или жречества Европы, т.е. духовной, а не светской ролью. Но, вместе с тем, мы наслышаны, что без коронации германских королей папами в Риме, они никогда бы не состоялись как «императоры», т.е. как светские правители.
Получается абсурдная ситуация: духовный лидер назначает светского, будучи у него в подчинении! Как в такое поверить? Тут либо коронация, либо подчиненность – одно из двух. Ясно, что историки что-то напутали. Но что?
Ответ лежит на поверхности.
Тот факт, что папы находились в подчинении у императоров, четко указывает на то, что происходило сие в рамках византийских традиций. То есть папы находились в подчинении у византийских, а не германских, императоров! А вот тот факт, что императоры назначались папами, мог иметь место лишь тогда, когда Византии уже мало что принадлежало на Западе.
Налицо совмещение двух эпох, могущее иметь место только на бумаге. Византия просто была исключена (причем, сознательно) из спора о том, кому принадлежала власть на Западе, но присутствовала в нем неявно в виде «Священной Римской империи», отчего и образовалось противоречие.
К слову сказать, спор этот имел место и в действительности. Но произошло это лишь тогда, когда Империя уже пала и папы с новоиспеченными «императорами» стали делить власть в Европе. Эти «императоры» стали копировать полномочия настоящих римских императоров, что папам, естественно, пришлось не по вкусу. Ведь римский император на самом деле – фигура самодостаточная. Согласно принципу цезарепапизма, он не нуждается ни в папском, ни в каком другом утверждении себя в своей должности. Византийский император по умолчанию наделен не только светской, но и духовной властью. Он сам назначает духовных лиц. Напротив, патриарх византийский никогда не назначал и не короновал императоров, ибо не был наделен светской властью. Он мог их лишь благословлять, как духовный лидер, и это вполне вписывалось в общую логику имперского правления. Принципов цезарепапизма издревле придерживались в Империи.19
Понятно, что папская самостоятельность не вписывалась в эти рамки. Отсюда и противодействие пап попыткам германских королей этих рамок придерживаться. Ведь они не признавали королей в качестве настоящих императоров, знали об их плебейском происхождении, не произнося, правда, это вслух. Они помнили, что совсем недавно эти господа были такими же вассалами Империи, как и сами папы, и, следовательно, не имели права им диктовать свою волю. Вот вам реальное воплощение знаменитого спора.
17
Глогер Бруно. Император, бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде. – Санкт-Петербург: Евразия, 2003. С.115.
18
Катюк Г.П. Запад и Русь: истоки противостояния. – М.: Алгоритм, 2016. С.228-230.
19
В Древнем Риме император со времен Юлия Цезаря и Августа являлся одновременно и верховным жрецом, т.е. личностью священной.