Страница 12 из 14
Судя по тому, как Баба Яга побледнела, дело и вправду было серьезным. Захотелось помочь, но возвращаться в тот ад желания не было.
– Тебе ничего не надо делать! Просто быть рядом с раненым.
– И все?
– И все. Тебе ничего не грозит! Хорошо, можешь остаться в спецкрыле.
А вот это было уже интересно.
– Один раз.
– Спасибо! – выдохнула Баба Яга и закрыла дверь.
Лампочки под потолком стали привычно гаснуть, но я успела поймать неодобрительный взгляд Кирилла.
В этот раз не было ни зарева, ни суеты. Баба Яга вывела нас на улицу, где у крыльца лежал потрепанный, но все еще яркий ковер. Рядом стояла пара врачей. На их халатах я увидела вышитый алый знак – странное переплетение линий.
– «Жучок», символ Макоши. Используем вместо красного креста; он еще и защитой служит, – заметил мой взгляд Павел Семенович. – Удачи!
Врачи и мы уселись на ковре. Я чувствовала себя неловко – взрослые вроде люди, а поведение какое-то детское. Баба Яга что-то прошептала, хлопнула в ладоши, и украшенные бахромой края приподнялись, образуя бортик.
– Поехали! – рассмеялся один из мужчин, заметив мое удивление, и ковер взмыл в воздух.
– Нравится? – врачи полулежали, видно было, что этот способ передвижения им не в новинку. – Такая вот «Скорая помощь».
Оглядев нас, главный бригады посерьезнел:
– Так, студенты, слушайте вводную: рыкарь повздорил с волколаком, не учел, что у того стая поблизости. Скинули его в овраг, да так, что парень, похоже, все кости переломал. Так что готовимся к серьезной работе. Ты, – его палец уткнулся в меня, – какой курс?
– Первый.
Мужчина замолчал, что-то подсчитывая, и нахмурился:
– Зачем тебя сюда отправили? Рановато.
– Из-за Дара, – вмешался Кирилл. – Для неё этот выезд последний, сказала, уходит из академии.
– Понятно, – врач потерял ко мне интерес. – Значит, сиди рядом и не высовывайся!
Овраг оказался в лесу. Переплетенные ветки не позволяли ковру-самолету лететь даже вдоль тропинок, и нас пересадили в телегу. Тряскую и жесткую, так что не спасало и сено, на которое опустился наш ковер. Лошадка мчалась во весь дух, пришлось вцепиться в борта, но коврик вовремя приподнимал то один свой край, то другой, словно оберегая.
Раненого уже вытащили. Увидев это, врач заругался и кинулся к распростертому на земле телу:
– А фиксировать кто будет? А если позвоночник сломан?
Осмотрев раны, помрачнел:
– Несколько переломов и явно пневмоторакс. Фиксируем и транспортируем в больницу! Ты, с Даром… не отходи от него!
Я опустилась на колени в изголовье. Рядом, напевая какие-то заклинания, застыли две берегини. Еще одна о чем-то очень тихо докладывала врачу, и с лица того уходило недовольное выражение:
– Ладно хоть, вас позвать догадались! Даша, повязку на грудную клетку! Кирилл – на тебе ноги.
Они оказались переломанными. Парень ловко зафиксировал их с помощью досочек, которые уже притащили помощники – людей здесь набралось достаточно. Вот тебе и глушь лесная!
А Даша, разрезав рубаху рыкаря, священнодействовала.
Вскрыла какой-то пакет, наложила на рану грудной клетки ворох марли, а сверху закрепила толстый полиэтилен, оставив один уголок повязки свободным.
– Зачем?
– Чтобы воздух из плевральной полости выходил. Видишь, приподнимается на выдохе. А на вдохе пленка мешает. Поняла?
Смотреть на окровавленное тело было неприятно, но результат на самом деле впечатлял! Я пересела, чтобы взять мужчину за руку, а врачи продолжали суетиться: фиксировали переломы лангетами, прослушивали дыхание, измеряли пульс и давление.
– Надо было вместо Даши другого парня брать… диагноста, – пробормотал один.
– Ничего, справимся, – ответил второй. – Зато после Дарьи раны не гниют. Верно? – он подмигнул, и Даша залилась пунцовым румянцем.
Ковер-самолет приподнялся над телегой так, чтобы за раненым было удобно наблюдать. В себя он так и не пришел, и, как считали остальные – к счастью, иначе мог не пережить болевого шока.
Но на полпути к дому Бабы Яги рыкарь вдруг начал задыхаться.
Кирилл зметил первым, встрепенулся, схватил фонендоскоп. Остальные замерли, чтобы не помешать. Все, кроме врача. Тот отстранил студента и начал осмотр.
Закончив прослушивать, простукал грудь рыкаря и сообщил:
– В плевральной полости скопилась жидкость. Явно пнематоракс. Кто скажет, откуда такие выводы?
– Данные перкуссии, анамнеза, давления. Кожные покровы… – начал Кирилл.
Врач не дослушал:
– Делай. Ты же умеешь?
Кирилл кивнул:
– В морге получалось.
– Отлично. И не бойся – я не дам тебе ошибиться.
Снова кивнув, Кирилл открыл укладку.
– Не трать время на анестезию – он все равно ничего не чувствует.
Толстая игла с трубкой, большой шприц… У меня от одного их вида по спине холодок пробежал. И в то же время я не могла оторвать взгляда от происходящего.
Даша взялась помогать, что сразу сделало её в моих глазах героиней. Я бы и близко не подошла! Да что там, уже жалела, что согласилась на эту авантюру. Но деваться было некуда, и я наблюдала.
Смыли кровь, обработали кожу йодом, и не один раз. Кирилл снова простучал грудную клетку, а потом очертил пальцем зону:
– Вот здесь. Иглу!
Даша подала требуемое. Мне опять стало плохо, но я только крепче сжала ладонь рыкаря, стараясь думать о чем-то постороннем. Получалось плохо – любопытство оказалось сильнее.
Плавное движение, игла медленно проткнула кожу, утонула в теле… Я едва сдержала рвотные позывы, а уж когда шприц наполнился кровью…
– Дыши глубже! – раздалось над ухом.
Хотя внимание врачей было сосредоточено на действиях Кирилла, один из них заметил, что мне нехорошо.
– Может, нашатыря? Что, крови боишься?
Ох, не крови я боялась, а боли. Это не рыкаря кололи толстой иглой, а меня – даже заболело в том месте. Мама любит повторять, что её дочь слишком впечатлительная. Наверное, так и есть.
Но, вместо того, чтобы засмущаться, разозлилась: сама ведь все знает, ну куда отправляет с такими нервами в медицину?
– Наверное, все-таки нашатырь… – в нос ударил едкий запах, я даже задохнулась. – Держи, – в руке оказалась вонючая вата. – Протри виски. И крепись – скоро приедем.
Лес действительно расступился. Оба врача с Кириллом умчались на ковре-самолете. Мы с Дашей продолжили путь на телеге – из-за раненого всем места не хватило, а Кирилл с его уменями был куда полезнее, чем мы.
Лошадь уже не летела напролом, а тихонько трусила, отчего и тряска почти исчезла. Даша растянулась на сене и закусила травинку:
– Красота! Отдыхай, пока можешь!
Пахло зеленью, немного землей и… покоем.
Настроение не портил даже конвой из двух всадников. Едут себе и едут, к нам не лезут. И все-таки…
– Даш, а кто эти самые волколаки? Оборотни? – вспомнились русские народные сказки.
– Оборотни. Да не дергайся, не нападут – у нас охрана.
Но мне теперь двое мужчин надежной защитой не казались: а ну как целая стая? Вон, на рыкаря же напали! Кстати, а кто это такой?
– Рыкарь? – приподнялась Даша. – Ты о берсерках слышала?
– Это которые мухоморы ели и с ума сходили?
– Сама ты… с ума сходишь. Но что-то вроде, да. Так вот, рыкарь – это нечто подобное, только мозги не отключаются. Сила в воине просыпается, а разум остается чистым.
– Поняла, – я покивала, хотя на самом деле лишь окончательно запуталась.
Даша хмыкнула и снова откинулась на сено:
– Смешная ты, Тоня. Жаль даже, что уходишь – с тобой легко. Хочешь, останемся подругами?
– Я же память потеряю!
– А я – нет. Так что познакомимся заново. Хочешь?
– Хочу.
– Ну и дуры! – над головами завис вернувшийся за нами ковер-самолет. Кирилл попросил его опуститься ниже, чтобы можно было перебраться с телеги. – Между спецкурсниками не может быть дружбы! Мы – конкуренты. Только лучшие окажутся в больнице Макоши. Остальные…