Клуша

– А ты стой здесь, – обратилась к ней Ирина Николаевна, – будешь открывать двери. Ты на снисхождение особо не рассчитывай. Леня человек добрый, но чуть что – у меня мигом вылетишь.

– Как скажете, – сказала Клава и осталась в роли швейцара, пока Ирина Николаевна ушла поговорить с начальством об ужасном отношении к выбору кадров.

Оказалось, что работает в магазине всего пять человек, включая Ирину Николаевну. Вика, щупленькая девушка с короткими каштановыми волосами. Юлия Белова – она важно сообщила Клаве имя и фамилию, как баллотирующийся депутат. Юля оказалась широкоплечей девушкой, с мощной челюстью и полноватой, толще Клавы. Людочка Клаву явно не одобрила с первого же взгляда, рыжая, маленькая, с курносым носом, лет и двадцати еще нет, явно высокого о себе мнения. Оксана – единственная, кто хотя бы постарался изобразить на лице приветливость. Издерганная и усталая с самого утра, она тем не менее нашла в себе сил сказать:

– Привет! Надеюсь, мы сработаемся. Оксана, – и протянула руку.

– Клава, – сказала Клава и пожала прохладную ладонь.

– Оксана, сегодня опоздание на десять минут, что такое? – Ирина Николаевна выглянула из склада, поправляя очки.

– Пробки, Ирина Николаевна! – крикнула Оксана, улыбнулась Клаве и тоже направилась на склад. – Пойдем. Я последняя, больше ждать некого.

– А, ну хорошо, – сказала Клава и пошла за всеми в склад.

Первый рабочий день пролетел, будто не было. Ирина Николаевна зорко следила за новенькой, но к обеду ей надоело и она скрылась складской комнатке. Леонид Васильевич вскоре уехал решать какие-то важные дела.

Оксана шепнула, что он еще вернется – поехал платить алименты бывшей жене. После он, как правило, покупает бутылочку, выпивает ее в одиночестве и спит на диванчике в подсобке. За время супружеской жизни привык прятаться там от жены.

– Ужас какой, – сказала Клава. – А с виду он непьющий.

– Это он только в день алиментов такой. Видимо, мучает его необходимость платить алименты. Новый муж его бывшей, говорят, чуть ли не миллионер.

– Но он же помогает сыну, – сказала Клава.

– Пф, сын и так у него все что надо попросит. Все время здесь ошивается, бездарь мелкий.

– Нормальный мальчик, ну неухоженный чуток, но ему же всего четырнадцать, – вступилась Клава за Димку.

– Ага, зато гонору как на двадцать четыре, – фыркнула Оксана.

Клава не нашлась что ответить. Мало ли с какой стороны девчонки знали Димку. Это для нее он мальчишка со двора, а здесь – хозяйский сынок.

Работать с клиентами ей особенно не пришлось, разве что ходила за Оксаной на склад, смотреть, где что лежит. Мешанина коробок внезапно оказалась стройной системой, в которой можно найти все, что угодно, главное – сразу же возвращать отвергнутую клиентами обувь на место.

– Не забывай здороваться, – говорила Вика, едва ли не раскланивающаяся с каждым вошедшим. Она работала на кассе и всегда прощалась с каждым клиентом, будто он ей лучший друг. Какие рожи она корчила им в спину, клиентам лучше было не знать.

– Предлагай помощь, – сказала Юля.

– Но она же им не нужна, – возразила Клава.

– Все равно предлагай. Начальство требует, – пожала плечами Юля.

– Помощь не нужна? – спросила она слегка нетрезвого мужчину, который мучил явно малой ему ботинок.

– Пошла… – начал он и натолкнулся на хмурый взгляд сильной девушки, габаритами Юля мужичонке точно не уступала. – Нет, спасибо.

Потом несостоявшийся клиент поставил ботинок обратно на стеллаж и быстро ретировался.

– Приходите к нам еще! – крикнула вдогонку Вика и ухмыльнулась.

Между собой девушки практически не разговаривали, так что Клава даже не поняла, подруги ли они или просто терпят друг друга.

После рабочего дня Клава вернулась домой усталая и с пакетом, в котором лежали серая футболка и черные штаны.

– Что так поздно? – высунулась из спальни мама. Она уже накрутила бигуди и смотрела любимый криминальный сериал.

– Форму пришлось покупать, – сказала Клава, скидывая кроссовки.

– А что, там не выдают? – мама сурово нахмурилась.

– Нет.

– Поговорила бы с Леонид Васильевичем, он бы сделал исключение.

– Ну что я буду с ним говорить? Он на работу-то взял меня случайно. Буду еще навязываться, требовать особые условия.

Мама выразительно вздохнула и вновь скрылась в спальне.

– А где Олежка?

– Опомнилась, – фыркнула мама. – Спит уже.

Едва раздевшись, Клава скользнула в детскую. Олежка сладко спал, положив под голову маленькую ручку. Он посапывал во сне, и Клава не могла наглядеться на беленькое личико. Олежка во сне собрал все одеяло вверх, так что ножки в носочках торчали совсем голенькие и беззащитные. Клава поправила одеяло, поцеловала сына и пошла на кухню – ужинать.

– Вас там кормили? – по телевизору начала реклама, и Мария Васильевна покинула свое обиталище ненадолго.

– Нет, но на обед дают сорок минут, можно поесть в кафе или взять еду с собой.

– Сколько платить будут, не сказали?

Клава смутилась.

– Нормально вроде выйдет.

– Будем надеяться.

– Но ты же рада, что я работаю? – умоляюще спросила Клава.

– Конечно рада. Денег и так ни на что нет, еще тянуть тебя с ребенком. Ладно, кушай, я потом что-нибудь вкусненькое тебе на завтра приготовлю. Ты бы видела, в каких коробках школьники еду носят. Модно так, что ли? Бутерброды трехслойные, гамбургеры, соки в пакетиках.

Мария Васильевна еще бы пораспространялась про замечательные обеды школьников, но реклама как раз закончилась и она поспешила к телевизору.

Клава налила себе чай.

Чтобы скоротать время, она раскрыла купленную по дороге книжку "Нет, спасибо, я просто смотрю. Как посетителя превратить в покупателя".

– О, и зачем нам высшее образование, если есть такие книги? – сказала Клава как обычно не замечая, что говорит вслух, и углубилась в чтение. В конце концов, по прочтении ее ждала головокружительная карьера. Ведь книги не могут врать.

Закончила она в полтретьего ночи, допивая седьмую чашку чая. Протирая слипающиеся глаза. Клава зашла в детскую и рухнула на диван, даже не раздеваясь.

– Только небо, только ветер, только радость впереди, – пробормотала она себе под нос. – Надейся и жди.

И уснула крепким сном полуночника.

Какая бы работа ни была, легкая, сложная, нелюбовь к ней проявляется очень скоро. Если не в первое, то во второе утро, когда под глазами синеют круги после вчерашних впечатлений. Приходится вставать, чистить зубы, пить мерзкий растворимый кофе и просить у матери денег на проезд. Потому что вчера все потратила на одежду и книжку. А с каждым следующим днем кризис только усиливается, чувство новизны проходит, и остается то, что остается – желание дожить до выходных.

И все-таки Клава решила не сдаваться.

Умная книжка научила ее: во-первых, все время нужно улыбаться. Во-вторых, проявлять интерес к каждому покупателю. В третьих, оставить все проблемы за дверями торгового зала. Последнее оказалось самым трудным. Стоило замереть у входа на склад, напротив Вики на кассе, как лицо само по себе принимало угрюмое выражение. Самым же удивительным, что почувствовала Клава, едва вышла на работу – тоску по ребенку.

Пока она сидела с дитем, ей казалось счастьем пробыть пару часов вне его внимания, теперь же этого внимания остро не хватало. Очень хотелось позвонить и узнать, как он там, но "все проблемы – вне работы", и контакты с близкими людьми тоже. Хотя Клава видела, как к Юле приходит ее высокий и нескладный жених, сует конфетки и быстро чмокает в губы, пока из начальства никто не видит. И чего она такая желчная, если у нее такой милый парень, думала Клава, невольно завидуя.

В перерыв ей выпало обедать с Людочкой, и в плане налаживания дружеских отношений обед обернулся полным провалом. Мария Васильевна приготовила Клаве еду с собой. Сделала домашний гамбургер с настоящей, а не картонной котлетой и зеленью, так, что от одного взгляда можно слюной захлебнуться. Нарезала банан и выложила с листьями салата маленькие помидорки черри. Людочка бросила взгляд на еду Клавы, как на тараканов.