Песок под солнцем

— Но знаешь, Бри. Ситуация с твоим отцом все же не укладывается в схему. Мы меняемся, и можем начать видеть все в ином свете, но Роман-то не должен был сильно меняться. А тут он повел себя так, будто ты ему чужая.

— Я тут предположила кое-что...

В мысленном голосе Рафы явно проскальзывают сомнения. И еще какая-то смесь печали и настороженности.

— Э-э, настолько скверные новости?

— Ну, прежде всего не новости, а только догадки. Угу, нерадостные.

— Говори уж.

— Не знаю, как у людей, но мужские представители нашего рода не имеют инстинктивной привязанности к собственным детям только по "голосу крови". Для них ребенок свой, если он в том или ином смысле ученик, воспитанник. Короче, если он разделяет с отцом взгляд на мир.

Откуда подобное могло бы стать известно о людях, учитывая, что отцы с детьми зачастую вообще ни разу в жизни не видятся — не представляю.

— То есть ты предполагаешь, если вдруг и у людей точно так же, когда я изменилась, папа перестал ощущать меня "своей дочерью"?

— Где-то так, хотя, на мой взгляд, Роман сам этого не замечает.

Вообще-то меняться можем не только "мы".

— Правдоподобно, но... Подожди! Так ты именно за этим предложила поменяться будущими детьми?

— За этим. — Рафа улыбается. — Нас четверых держит слияние. Но детей-то оно не коснется. И если мы не хотим, чтобы они потом смотрели на нас, как на сумасшедших, придется придумывать что-то с воспитанием.

— Девочки, вы сами все отлично поняли, — Багир осторожно касается пальцами шеи за ушами, гладит, растворяет напряженность, — а с воспитанием обязательно клан поможет. — И поясняет для нас с Михом: — На Тоше группы со своей картиной мира на каждом шагу встречаются. Практика имеется. Правда, обычно такие группы более многочисленны.

— А вот кстати, — продолжает вслух Багирову мысль Мих, — по поводу численности. Мы так и останемся единственной смешанной семьей? Может, придумать, чтобы...

Багир отвечает на невысказанную мысль:

— Обдумать стоит. Хотя, мне кажется, пока рановато. Еще какое-то время можем не привлекать лишнего внимания, если мы одни. Стоит использовать эту фору.

Говорить ничего не хочется, после нервной вспышки накатила дремотная расслабленность и я просто нежусь у Багира на коленях. Почему-то вспомнила свое знакомство с Михом в сети. Сеть... может быть? Подумаю потом. За окном небо размечено точками звезд, где-то среди них Тош, родина того, кто сейчас обнимает меня. И там же, хотя гораздо ближе, цветут розы Лавинии и плещется озеро.

Эпилог. Рафела

Редкие огни встречных машин, звезды над головой и летняя ночь, рвущаяся навстречу теплым ветром. Я прячусь за Миховой спиной, прижимаясь щекой к его рубашке, складываю уши, чтобы треск мотоцикла не мешал чувствовать ночь. Полгода назад мы так же неслись по дороге в сторону Клариного садового домика, но тогда воздух пах сыростью, морозным дождем и тревогой, а сейчас — цветущими травами, смолой и медом. И еще: в этот раз вместо натянутых нервов, как в первой поездке, внутри — радостное предвкушение: мы едем в наш домик. Место первого слияния, если оно случилось удачным, навсегда становится "своим местом", гнездом, домом. С нежностью вспоминаю узкую скрипучую кровать и чайную чашку с оббитым краем. На повороте к садовому поселку я, щуря глаза от ветра, всматриваюсь в ночь. Где-то совсем рядом... Однако впереди многовато света и суеты, не должно такого быть.

— Мих, остановись. Что-то не нравится мне эта иллюминация.

"Планета" тормозит прямо посреди дороги, Мих глядит вперед:

— Да, для "фольклорных садоводов" нетипично.

— Может, празднуют чего-нибудь?

— Больше похоже на какой-то "комитет по встрече".

Ну да, позавчера вечером Теодран рассказал на пресс-конференции о проекте медного леса и курорта на островах. А также об участии в нем Миха и Бри. Уже почти в самом конце какая-то журналистка задала вопрос: "И почему коши простили этого негодяя?" Видимо, ей очень уж хотелось, чтобы "не прощали". Лаконичный ответ Теодрана: "В той зимней истории вина не Михаила, а других лиц" не смог успокоить возбужденный зал. И тогда мы все вместе — я, Мих и Бри — вышли на сцену, держась за руки, и я без всякого микрофона крикнула: "Потому что Михаил хороший друг!" Зал взорвался невнятными, но радостными воплями. На сем, собственно, пресс-конференция и закончилась. А Багир так и не показался: скрытничает. Нашу выходку все еще перетирают в сети да и в местной прессе тоже. Так что журналистов вполне можно сейчас обнаружить где угодно и с огромным желанием общаться.

— Вот только никто из людей не должен бы знать о нашей поездке сюда, — произношу вслух. Мих согласен со мной:

— Мне тоже не хочется туда влетать, не присмотревшись. Давай обойдем по соседней улочке.

Останавливает мотоцикл у крайних домиков садового поселка и закатывает его за высокие кусты крапивы и еще каких-то репьев.

— Пусть постоит здесь, а мы шуметь не станем...

"Не шуметь" получалось плохо. Мих громко топал, сопел, хрустел галькой и цеплял ветки кустов. В конце концов я не выдержала и предложила самой быстренько изучить обстановку. Получила в ответ недовольное бурчание, тяжелый вздох и согласие. Крадусь у стены какого-то сарайчика. Да, люди возятся именно около "нашего домика", странная компания: примерно c десяток девчонок-школьниц, и с ними четверо парней того же возраста. Рассмотрев внешность собравшихся, едва сдерживаюсь, чтобы не захохотать. Нет, ободки с торчащими кошачьими ушками выглядят очень трогательно, но вот проволочные хвосты, обмотанные полосками меха и болтающиеся на джинсах!..

Пока я фыркала в ладонь и утирала слезы, ребята вытащили откуда-то и принялись крепить на заранее вкопанные в землю столбики у входа на участок какую-то немалых размеров табличку с буквами. Сделав полукруг для лучшей видимости и присмотревшись, я снова закусываю хвост. Текст гласит:

"Здесь 27 Декабря 2119 Года Родилась Надежда Основы!"

Бесшумно отползаю назад и, добравшись до Михаила, утыкаюсь лицом к нему в грудь. Сдерживаться больше не могу, — смех всхлипами вырывается из меня вместе со слезами. Мих растерян:

— Т-ты плачешь? Что случилось?..

— Не-е-ет! Не чувствуешь разве?

— Хаос какой-то. Незнакомое ощущение, никогда еще такого не было. Так что с тобой?

— Смеюсь.

— Так?

— Ой! Не могу! Когда у Березки родится девочка, надо назвать ее Надеждой!..

— Это ты к чему?

Мысленно пересказываю сценку у домика. Показываю картинки: ушастые и хвостатые фанаты возятся вокруг надписи. Теперь уже и Мих пытается сдержать хохот. Так и стоим, обнявшись, вздрагивая и уткнувшись друг в друга.

— Да-а!.. Только с именем дочки не пойдет.

— Почему?

— Дата рождения не та окажется.

Фыркаю и увлекаю Миха в сторону мотоцикла.

— Давай уйдем отсюда.

— Уйдем? Мы же собирались ночевать тут?

— Собирались. Но они там надолго.

— Блин. И куда теперь?

— Куда-нибудь...

Мих вытаскивает мотоцикл из кустов:

— Как тебе чувствовать себя знаменитостью?

— Не нравится! Предпочитаю чувствовать себя любимой, а они перекрыли доступ к постели.

— Прикрутят табличку, уйдут. А пока давай просто покатаемся.

Обнимаю Миха, усаживаясь сзади. А потом мотоцикл снова несется в ночь.

КОНЕЦ