Песок под солнцем

— Тогда я хотела бы, с вашего позволения, прогуляться на Тош. Пообщаться с приятелями, подумать. Разумеется, если ко мне нет срочных вопросов.

— Срочных вопросов нет, портал сегодня открыт весь день, — ответила Лиэна.

Прощаюсь со всеми, выбегаю из комнаты, пока родители не спохватились, и быстренько к порталу.

— Рафа, а почему вы между собой говорили по-человечески?

— Только заметил? Потому что для нас нет пути назад.

— Как нету? Портал же открыт? Ты сейчас разве не "назад к своим" собралась?

— Вот буду на Тоше, сам поймешь.

— А... а мне можно будет увидеть Тош?

— Увидишь.

Бегу ко входу уходящего под землю тоннеля.

Открываю проход в шлюзовую камеру. Слушая свист заменяемого воздуха, нервно притопываю ногой. Скорее, скорее... Вот и зал портала.

— Рафа, куда торопишься? — неживой голос, но мне всегда в нем ощущается какое-то чувство. Сегодня вот — ехидство. Никак не могу привыкнуть непринужденно общаться с этим существом. Кстати говоря, люди, изучая нашу документацию, так и не поняли, что "портал" — живой.

— Отдыхать с друзьями!

— А родители отпустили? — определенно ехидничает.

— Ага. Вот и тороплюсь, пока не передумали.

На миг слепну, пробегая сквозь светящуюся арку, но я уже на другой стороне. Еще один шлюз, пост и — вокруг меня Тош. Придавливает жара и духота, рот судорожно хватает воздух, ноги никуда не идут. Привычное и ожидаемое состояние. У выхода заботливо поставлена скамеечка в тени гигантского папоротника и автомат с газированной кислородом водой. Беру стакан и прикрываю глаза.

— Мих?

— Да?

— Я на Тоше, иди ко мне.

Глаза открываются сами собой. Голова вертится из стороны в сторону, осматривая парк у портала.

— Ух ты! Как на картинках про каменноугольный период! А почему так тяжело дышится?

— Так кислорода мало. Возьми еще стакан газировки, она кислородная.

Моя рука сама собой тянется к автомату и выщелкивает очередной стакан с коктейльной трубочкой.

— Не, я про другое. Вы же отсюда, твоему телу здесь как раз должно хорошо дышаться.

— А это ответ на твой вопрос, почему мы не можем вернуться. Информация о том, что люди не могут жить на Тоше, а кошраты на Основе могут, верна лишь наполовину. Организм, которому одинаково комфортно на двух столь разных планетах, невозможен. И настоящие кошраты в мире Основы тоже не выживут: сожгут легкие кислородом. И когда встал вопрос о контакте, была проведена генная модификация среди части населения, и создан "клан посланников". Понимаешь? Мы адаптированы для Основы. Модификацию проводила моя бабка, и она обеспечила нам возможность бывать на Тоше. Но недолго.

— То есть все измененные из "клана посланников" живут на Основе?

— Нет. Сейчас меньше половины. То есть первые лет пять все действительно перешли на Основу, но когда контакт затормозился, большинство вернулось и живет здесь, по эту сторону портала. Они собираются обратить изменения в очередном поколении.

— И что тогда?

— Тогда кошраты постепенно переберутся на Тош. Когда уйдет мое поколение.

— Я хотел бы расспросить тебя, почему застопорился контакт, только мне тяжело думать и дышать.

— Да, сейчас иду. В домах у вернувшихся поддерживается искусственная среда с большим содержанием кислорода, дышать и думать будет легче. А на вопросы о контакте я еще отвечу. А может, даже и не я.

Выложенная кирпичом тропинка ныряет за склон холма и после очередного поворота открывается вид на прозрачные купола, заполненные густой зеленью. Дом Багировой семейки. Наземная его часть — закрытые оранжереи, купола которых в несколько слоев увиты плющом, вырабатывающим кислород. Подземная часть, ночная — спальни. Там воздух подается от электролизной установки; он невкусный, зато позволяет спокойно спать.

— Рафа? Смотрите, кто к нам пришел! — мама Багира, как всегда, шумная и веселая. — Как ты, малышка? Тут про тебя всякие небылицы рассказывают!..

— Я хорошо, Ритрайя. Вот, в гости зашла.

— Заходи, лапочка, заходи. Сейчас пирог с кролом испеку.

— Уф... отвыкла я от духоты.

— Понимаю, все понимаю. Что поделать. Мы, старшее поколение, оказались такими романтиками, — она закатила глаза и кого-то передразнила: — "Ах, контакт! Ах, люди!" А теперь расхлебываем. А вы и вовсе ни в чем не виноваты. Живите там, пока живется. Вон, Багир тоже все к тебе рвется.

— А где он?

— К приятелям убежал. Скоро будет.

— Я подожду его, в верхней гостиной, где резной плющ.

— Хорошо, я предупрежу, что ты пришла. А там и пирог будет готов.

Поднимаюсь по винтовой лесенке в увитый зеленью купол. В тени листьев дышится легко, а удобные кресла, в которые можно забраться с ногами, эта семейка всегда любила. Зову Миха.

— Рафа, где мы?

— Мы в доме семьи моего давнего друга.

— Такой большой дом, и зеленый...

— И семья не маленькая. Две жены, три мужа. И дети: Багир старший, еще две сестрички — Мелана и Амира. Мелана такая же, как мы, а для Амиры родители выправили генокод, обратив изменения. Она уже совсем местная и живет с бабушкой. В доме родителей ей бы дышалось с трудом.

— Погоди, я не понял, сколько жен и мужей?

— Жены — две, мужей — три. Все просто. Я знаю, у людей были приняты только парные семьи. Но у вас до сих пор не было слияния.

— А при чем тут слияние?

— Оно навсегда. До самой смерти. У вас семьи могли быть разделены. А со слиянием вариантов нет.

— На Основе в древние времена тоже по закону семьи создавались на всю жизнь, но они все равно были парными.

— "По закону" — это другое. Я читала сборники старинных человеческих анекдотов про "любовника в шкафу". Раз над этим шутили, значит, оно было.

— Ты хочешь сказать, что в условиях слияния "любовника в шкафу" не спрячешь?

— Не спрячешь, не пригласишь, даже подумать тайком об этом невозможно. Ложь в семье вообще невозможна получается. Ты услышишь, если я о чем-то примусь упорно думать. А уж влюбленность супруга не заметить вообще никак.

— То есть влюбленностей у вас не случается?

— Почему не случается? Всякое случается.

— И что тогда?

— Ну предположим, я в кого-то влюбилась. Что ты будешь делать... муж мой?

— Ох. Я не думал о себе как о твоем муже...

— А так оно и есть. И что ты станешь делать, если я влюблюсь?

— Не знаю. Постараюсь уйти и не мешать тебе. Если ты меня перестанешь любить.

— Во-первых, ты не можешь уйти, слияние неразрывно, от него не спрячешься. А во-вторых, что значит "перестану любить"? Вспомни слова клятвы: "я — это ты, ты — это я". Ничто никуда не уходит. И моя влюбленность становится нашим общим вопросом. Справишься?

— Почему ты так настойчиво меня об этом спрашиваешь?

— Потому, что вопрос актуален... Багир мне очень дорог. Это не влюбленность, но и не только дружба. Нечто большее.

— ...

— Молчишь? И ругаешь себя за что-то. Почему?

— Ну, если бы я тебя не увез тогда, то не путался бы у вас под ногами.

— Ты жалеешь о том, что было?

— Нет. Я, наверное, эгоист... и это... все, что говорят наши женщины о мужчинах.

— Не-е-е. Ты как раз правильный и Багир тебе обрадуется. Понимаешь, я хочу предложить ему слияние. Прямо сейчас, пока мои родители не сообразили, что я затеяла. А потом поздно будет, я получу право находиться среди людей и с тобой.

— О-ох...

— А вот и он, кстати. Смотри моими глазами, только недолго. Мне с ним говорить надо, а не пугать странным взглядом.

В оранжерею вбежал высокий и стройный кош, одетый в одну набедренную повязку. Почти человеческий цвет лица, "разбавленный" легкими линиями рисунка на лбу и скулах, контрастировал с ярко-зеленой шерстью, так что казалось, будто на человеке надет экзотический комбинезон. Четкие и одновременно какие-то скользящие движения, внимательный взгляд. "Я тебя понимаю, да..." Присутствие Миха в сознании исчезло.