Баронесса

— Хорошо, — хозяин задумчиво поскреб правой рукой подбородок, заросший щетиной.

— Доходягу отведите в комнату для гостей, — при этих словах он усмехнулся, скорее всего под комнатой для гостей подразумевая место для заключения пленных, — а девицу…

Взгляд его серых глаз остановился на мне, не предвещая ничего хорошего.

— Девицу — ко мне.

Следом за его словами раздались торжествующие, улюлюкающие возгласы и скабрезные шуточки, сыпавшиеся со всех сторон. Меня толкнули в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, подгоняя ласковыми тычками. Дориан что-то кричал и вырывался изо всех сил, но, увы, одолеть толпу ему было не под силу. Но почему, бес его раздери, он не применит магию? Он был силен и искусен, уверена, что даже с завязанными руками он смог бы сотворить парочку мощных заклинаний, но отчего-то это ему не удавалось. Он бился, словно рыба, выброшенная на берег, а меня вели к Хозяину на развлечение. Перспектива стать постельной игрушкой для этих выродков меня не радовала. Вся моя натура бунтовала против этой несправедливости судьбы… О, Ткачиха, за что ты так с пряжей моей жизни? Чем я тебя разгневала? Не преклоняла колени каждый день у твоего алтаря? Я чувствовала себя отвергнутой, отодвинутой куда-то далеко за пределы Её божественного видения, чтобы не мозолила глаза… Но если Боги от меня отвернулись, пусть не надеются, что я, покорно сложив лапки, пойду ко дну. Опускать руки я не собираюсь, не будь я Ксанелия Веймар…

Я повыше задрала подбородок и распрямила спину, входя в комнату, служившую берлогой Хозяина. Дверь за мной захлопнулась с громким стуком. Я огляделась. Просторное комната с грубо оштукатуренными стенами была ярко освещена множеством свечей. На полу вместо ковров лежали шкуры. Да, недурно… Хозяин головорезов топтал ногами шкурки песцов и бобров, которым впору было красоваться на воротнике изысканного пальто какой-нибудь модницы… Стульев не было, а вокруг низкого, на сахалийский манер, столика разбросаны яркие подушки. Жизнерадостно потрескивал огонёк камина, придавая комнате какой-то гостеприимный вид. Я искала глазами хоть что-то, что могло бы послужить оружием и защитить меня от громилы. Бесполезно. Сундуки, стоявшие у стен, оказались запертыми на увесистые замки… Оставалась только одна единственная надежда на бронзовое зеркальце с заключенным в него Грувером, который, к слову, предпочёл умыть свои лапки и отсидеться. Да что за день сегодня такой! Вернее, последние дни, когда всё пошло наперекосяк, и с каждым днём становилось только хуже… Я еще не полностью оправилась от приключений в библиотеке, как попала в переплёт, оказавшись в плену у банды головорезов.

Раздался звук отпираемого запора. Я подскочила к стене у двери, намереваясь обрушить удар на любого, кто сюда войдёт. Сперва показались грубые мужские руки с подносом в руках, а следом за ними вступила массивная туша Хозяина. Я размахнулась и что было сил треснула его по… плечу. Увы, моего росточка хватало только на это. И что самое обидное, он даже не дёрнулся в сторону, будто муха на мгновение приложила к нему лапки. Бандит покосился на меня:

— Прыткая какая! Не время шалить, девонька, успеешь ещё! — захлопнул пяткой дверь, уставившись на меня тяжелым взглядом из-под косматых бровей, и спокойно прошёл вглубь комнаты, неся поднос, уставленный разнообразной снедью, к низенькому столику. Я воспользовалась тем, что он повернулся ко мне спиной, и кинулась к двери. Не знаю, на что я надеялась. Даже если бы мне удалось выскользнуть из комнаты, внизу меня бы ожидали еще с полтора десятка головорезов. Но попытка не пытка. И да, улизнуть мне не удалось. Хозяин среагировал на мой рывок молниеносно. Не ожидала от столь крупного и немолодого мужчины столь быстрой реакции. Хозяин метнул в мою сторону тяжелый, металлический бокал, врезавшийся немногим выше моих пальцев, схватившихся за дверную ручку.

— Не глупи, сказано же тебе, — чуть громче рявкнул головорез. От одного звука этого мощного голоса, раздавшегося рёвом медных труб по всей комнате, захотелось стать пылинкой, маленькой и юркой, и ускользнуть сквозь щель между полом и дверью.

— Сюда подойди! — Хозяин стоял, уперев руки в боки, с ожиданием глядя на меня, — или силой заставлю.

Нет уж, спасибо, и я медленно, на негнущихся ногах двинулась в заданном направлении.

— Садись за стол. Ты — моя гостья, мой долг накормить тебя.

Я нервно хохотнула. Гостья поневоле, разве таких называют гостями?

— Скорее, пленница.

— А ты не дерзи, нечего рот раскрывать, пока не велели.

Я уселась на подушки за низкий столик с таким расчётом, чтобы иметь возможность вскочить при первой же удачной возможности, и… дальше этого действия моя мысль отказывалась работать. Похоже, это единственно доступное действие. Да уж, впечатляющие перспективы. Не время предаваться унынию, рассердилась я на себя! Соберись, тряпка, выжидай, наблюдай, пока есть время… Потом решишь, как поступить.

Я следила за крупными руками Хозяина, проворно орудовавшими ножом впечатляющих размеров. Думаю, таким ножом можно было бы заколоть целого кабана или одного очень крупного мужчину, сидящего напротив.

— Не зыркай на ножик, не дамские это игрушки, — ухмыльнулся Хозяин, тем временем уже разливающий вино по бокалам, — лучше в зеркальце своё погляди, прихорошись маленько. А то вид у тебя больно кислый.

Ага, уже прихорашиваюсь, заказываю косметистку, готовую хоть сейчас приехать по вызову в это логово!

— Ешь! — головорез толкнул в мою сторону тарелку, нагруженную мясом, — а то больно тощая.

— Спасибо, я не голодна. Аппетит пропадает в неподходящей обстановке.

— А я говорю ешь! Люблю пышнотелых, а у тебя даже зацепиться не за что…

— Не стану, — упрямилась я, — кусок в горло не лезет. Тем более я так быстро не смогу растолстеть.

— Растолстеешь, ещё как растолстеешь… Посидишь у меня с месяцок-другой, жирка накопишь, соком нальёшься!

Вот нахал! Мало того, что удерживает меня здесь против воли, так ещё и откармливать собрался, как убойную свиноматку. Я рассердилась и, забыв о недавнем решении понаблюдать за главарём банды, вспылила, оттолкнув в сторону тарелку. Тарелка опрокинулась, задев в свою очередь бокал с вином, выплеснувшимся на стол. Хозяин взревел и треснул кулаком по столу так, что тот опасно наклонился в его сторону, усыпав главаря всеми яствами. Я вскочила на ноги.

— Сейчас ты с пола жрать будешь! — гаркнул главарь.

— Да пошёл бы ты! — я топнула от злости ногой и выдала одно из любимых виртуозных ругательств, коим научилась ещё в нежном возрасте от Гавра, выполнявшего роль сторожа. Переводя на общепринятый человеческий, содержание его буквально означало следующее: чтобы тебя сахалийские ишаки не единожды использовали по противоестественному назначению. Лицо главаря резко побагровело, но затем краска схлынула с его лица.

— Может, ещё что-нибудь скажешь?

— Да пожалуйста!

Меня уже было не остановить! Бедная моя тётушка померла бы от сердечного приступа, узнай, что её племянница исторгает из себя столь чудовищные ругательства, которым пристало бы звучать в устах портового грузчика или пьяного в дупло матёрого заключённого, но никак не приличной девушки, без пяти минут жены Анистиниана Невасского!

— Всё? — холодно осведомился Хозяин.

— Ещё даже половины не высказала, могу продолжить, — огрызнулась я, понимая, что ничего хорошего после подобного фонтана красноречия мне не светит.

— И где девица из благородных могла нахвататься подобного, а? Не кривься. Может, кого и твоё простецкое платье обманет, но только не меня, Мордана, — он довольно тыкнул кулаком себя в грудь.

— Научилась, там где следует. Чай не сопли ртом ловила, — ну вот опять. Ёрничество лезет из меня против воли.

— Про сахалийских ишаков занятное ругательство, — крякнул Мордан, произнеся фразу в слух, смакуя каждое её слово, — мало кто знает его…

— Да неужто?

— Да, а знаешь почему? Воякам бывает скучно порой, кто как изгаляется, чтобы не сдохнуть от тоски и безнадёги. Я вот с приятелем соревновался, кто выразится поизящнее.