Страница 18 из 19
Мы так сблизились с Марком и Томом, что стали друг над другом подшучивать. Как-то раз я выбежал на сцену во время их концерта и стянул с Марка шорты, пока он играл. Шорты были свободные, и я спустил их до самого пола. Он прикрыл яйца бас-гитарой, но сзади было видно его задницу.
Потом барабанщик Blink-182 вдруг решил не продолжать гастроли и поехал домой. Никто толком не знал, почему он ушел, но в результате в группе не хватало человека. Марк с Томом подошли ко мне за кулисами и попросили поиграть с ними. «Если ты этого не сделаешь, – сказал Марк, – нам придется отменить концерт. Фанаты нас возненавидят».
Марку нужно было дать несколько интервью перед концертом, а Том отвел меня в маленькую комнатку и разучил со мной их песни. У меня было примерно тридцать пять минут на то, чтобы выучить двадцать песен, поэтому мы просто по ним пробежались. А потом мне нужно было играть на сцене с Aquabats. Сразу после выступления я опять вернулся на сцену с Марком и Томом: я играл с Blink-182, и это было лучшее ощущение в моей жизни. Они заплатили мне половину обычного гонорара ударника, так что в этот вечер я заработал больше денег, чем за все гастроли с другими группами. Но мне было так хорошо, что я сделал бы это и бесплатно. Мы втроем ушли со сцены потные и полностью выжатые. «Мы еще никогда так хорошо не звучали, – сказал мне Том. – Черт, было круто!»
Турне я заканчивал, играя сразу в обеих группах, – мы дали еще три или четыре концерта. Когда гастроли закончились, Марк с Томом спросили у меня, интересно ли мне играть в Blink-182.
Я ответил: «Не думаю, что будет правильно соглашаться, пока у вас в группе другой человек. Но если настанет день, когда вам понадобится барабанщик, знайте, что я вас люблю и обожаю с вами играть, и позвоните мне».
После этого турне Aquabats взяли перерыв, а я полетел в Детройт – меня пригласили поиграть в Suicide Machines, классной ска-панк-группе, которой было уже несколько лет. Я был их большим поклонником и дружил с двумя главными парнями оттуда – Джеем Наварро (вокалистом) и Дэном Лукасински (гитаристом). Я жил у Дэна, и мы провели пару репетиций, пока я изучал, каково жить в Детройте. Мы с Дэном курили под снегопадом, и я пытался разобраться, что происходит в Мичигане. «Где торговый центр? Где покататься на скейте? Где красивые девушки? Срань господня, когда уже прекратится этот снег?» Хотя приехал я ради концерта, у меня всё равно не получалось себе представить, что я перееду в Детройт.
Пока я был там, девушка, с которой я встречался, призналась мне, что беременна. Я сказал Джею и Дэну, что должен уехать: «Эй, ребята, моя старушка беременна – я должен поступить правильно и вернуться домой». Через несколько дней после моего возвращения она сделала второй тест. К моему большому облегчению, результат оказался отрицательным – но, как только я оказался в Калифорнии, стало трудно себе представить, что я вернусь в Детройт.
В 1994 году я начал организовывать концерты в клубе «Барн» в кампусе Калифорнийского университета в Риверсайде. Примерно в 1995 году я постоянно слышал, как люди говорят о крутом барабанщике Трэвисе из группы Feeble. Не помню, чтобы Feeble играли у нас в «Барн», но Трэвис стал тусоваться с нами в продюсерском офисе.
Как-то вечером в «Барн» играли Suicidal Tendencies. Трэвис и его друг Тим Милхаус развязали бой с Сэмсоном, нашим начальником охраны, и моей правой рукой Артом Марино. Сэмсон взял установку для водяных шаров и запускал шары за сцену, выгоняя оттуда людей. И это наш начальник охраны. Из «Барн» войнушка перекочевала ко мне домой, где они бросались друг в друга яйцами и мукой. Отчистить всё это потом было невозможно. Обычно в «Барн» была более серьезная атмосфера, потому что мы вели там дела. Во всех остальных местах мы валяли дурака.
Вдруг Трэвис стал играть в Aquabats. Мы с Артом их не знали, но пошли послушать на концерт под названием «День независимости» – думаю, он проходил в «Ирвин Медоуз» в округе Ориндж, но не в самом амфитеатре, а рядом. В концерте участвовала сотня групп на десяти сценах, и это было просто ужасно. Как вообще организовать концерт сразу на десяти сценах, не говоря уже о том, чтобы он прошел хорошо? Правда, Aquabats были на высоте. Помню, их вокалист Кристиан держал римскую свечу, и она погасла. Это была идеальная метафора всего концерта: да, бывает, что всё идет не так. Мы с Артом сразу же влюбились в Aquabats, и, когда я с ними познакомился, каким-то образом мне удалось убедить их, что я должен стать их менеджером.
Трэвис переехал ко мне: у меня был дом с тремя спальнями в Риверсайде, где постоянно ночевали друзья и ребята из групп. Это была такая ночлежка. В гараже у меня стоял «Кадиллак» 1968 года выпуска с откидным верхом. Трэвис мечтал о таком. Как-то раз он приехал домой на разваливающемся четырехдверном «Кадиллаке». Трэвис с Тимом стали разбирать его прямо на подъездной дорожке – она находилась на склоне и была очень крутая, поэтому они подложили под колеса кирпичи, чтобы он не выкатился на дорогу. Мой «Кадиллак» был покрашен и даже приятен на вид, но его реставрация была не закончена – ребята сподвигли и меня разобрать всю машину, чтобы восстановить хром.
Трэвис был отличным соседом. Сначала он был очень застенчив и осторожен в том, что говорит и с кем общается. Но постепенно он раскрылся. В то время его интересовали барабаны, друзья и девушки. А потом он понял, что «Кадиллаки» крутые, поэтому его стали интересовать барабаны, «Кадиллаки», друзья и девушки.
Я убедил Пола Толлетта основать студию «Голденвойс Рекордингс» и первым релизом сделать альбом Aquabats. Они записали невероятный альбом, и дела пошли на лад. Там была песня под названием «Super Rad!»: Бобкэт Голдтуэйт снял клип на эту песню, пригласив несколько знаменитостей на эпизодические роли, а станции «КРОК» по всей стране стали ее крутить.
Ребята в Aquabats носили маски из неопрена, из которого делают гидрокостюмы. Они были похожи на Одинокого рейнджера или на Черепашек-ниндзя. Они собирали на концертах пятьсот-шестьсот человек, и многие из них надевали такие же маски или серебристые плавательные шапочки – группа их сама продавала. Aquabats придумывали на сцене разных сумасшедших персонажей, многие из которые в итоге оказались в маппет-шоу «Йо Габба Габба!». Одним из персонажей-злодеев был «Человек – сухое молоко»: он нападал, рассыпая на всех белый порошок. Aquabats нравились театральные приемы группы Gwar, только они не прибегали к садизму и не делали ничего по-настоящему злого: вместо того чтобы поливать людей кровью, они рассыпали на них сухое молоко. Со сцены шла по-настоящему позитивная энергия, а песни были запоминающиеся.
С самого начала своей карьеры Трэвис показал младшим последователям иной стиль игры на ударных, чем до этого установил Питер Крисс. Он возглавил целое направление, в котором барабанщики играли более агрессивно. Уже тогда он очень выделялся – сейчас можно назвать уже много музыкантов, которые играют так же агрессивно, независимо от самого качества исполнения.
Трэвис никогда не надевал маску на сцене – в группе он был бунтарем. Поэтому все знали, кто он такой. На гастролях он цеплял девчонок и всё время развлекался. Остальные ребята в группе были паиньками, а Трэвис каждый день приходил с новой татуировкой, которые постепенно покрывали всё его тело.
Мы устроили Aquabats турне с группой Blink-182. Их уже часто крутили по радио, и люди сходили по ним с ума, а их барабанщик не воспринимал работу в группе всерьез. Марк с Томом, какими бы бестолковыми они ни были, относились к делам группы очень серьезно. Когда они выступали, то не валяли дурака, не напивались каждый вечер и не вели себя как придурки. А их барабанщик ссорился с ними с самого начала их успешной карьеры.
Трэвис пару раз выступил с блинками, и вся группа преобразилась. Внезапно они перестали быть посредственной группой, чьи несколько песен нравились девочкам-подросткам. Когда сажаешь за ударные настоящего барабанщика, остальные могут быть еще бестолковее и играть еще неряшливее, – но группа всё равно звучит лучше.