Пробуждённые

В её сумбурной речи Рочестер уловил главное – ненасытность сестрицы перешла всякие границы. Ложь и алчность проникли в его дом, распустили свои мерзкие щупальца, обвились вокруг самого дорогого – сердца самого Рочестера.

– Нужно быть благодарным Господу Богу и скорой медицинской помощи. А также не очень качественному сонному порошку, – Николс стоял у постели больного.

Рочестер восстанавливался ещё пять дней. Все эти дни Клаудия жила, как на иголках. Брат с ней не общался. Встречался только со своим другом Николсом, из рук которого принимал еду. Всем запретили афишировать выздоровление Рочестера, решив сохранить все в тайне.

Тем временем был найден Альфреди учинен над ним допрос. Альфред, конечно же, соврал. Он не сказал про бумаги и про свой замысел. Зато рассказал про Розильду – гадалку. Про то, что ей понадобился ключ, которым владеет Рочестер, для какого-то волшебства. Его сочли идиотом, и вместе с Клаудией выпроводили из дома. Рочестер распорядился выдать ей, как сестре некоторую сумму денег на содержание. Её дочь Мари осталась жить в доме Рочестера, своего дяди. Муж Клаудии – Шредер, также остался в доме Рочестера и стал отвечать за охрану, и порядок в доме.

Однако, Рочестеру не давал покоя проступок гадалки. Поэтому, инкогнито, с помощью своего друга Николса, он пробрался к ней в дом поздней ночью и уселся в её кресло, предназначенное для посетителей. Конечно, она не ожидала такого поворота событий. Ведь до неё дошли слухи, что Рочестер мёртв и она не находила себе места. Во-первых, из-за того, что человек умер, а во-вторых, из-за того, что она не получила желаемого – своего заветного ключа. В ту ночь сон у гадалки был чутким: то ли совесть мучила, то ли захотелось воды. Она спустилась в свою гостиную, где в своём кресле, предназначенном для посетителей, она увидела Рочестера.

– Господи, боже мой! Это не я! Это не я! Я не хотела, я не думала, что так получится! Это все он, идиот – этот Альфред! Это он все сделал! Мне нужен был только ключ, только ключ… Уходи, уходи, я тебя прошу уходи, – и рухнула в обморок.

Рочестер сидел невозмутимо и наблюдал за ней. Было понятно, что она очень испугалась, приняв его за приведение, которое не готова была видеть, особенно в своём доме…

Часть 2

Елена

Наше время, Россия

– Быстрее, быстрее! А то поезд скоро уйдёт! – кричали провожающие.

– Леночка, может не поедешь? Это же ведь так дорого нынче, на курорте отдыхать!

– Ну что ты говоришь, бабуль! Я решила и еду. Не говори под руку!

Бабушка привыкла заботиться о внучке, и порой даже чрезмерно. Отправляли, правда, не только Лену, но и её младшую сестру с ней, Марину. Лена с трудом накопила на отпуск, но хотелось ехать, чтобы подумать, отдохнуть о жизненных проблем, которых у Лены поднакопилось. Сказать поднакопилось – это ничего не сказать. Проблем было выше крыши: жила в съёмной квартире, хозяин которой тайно и открыто заявлял о желании совместного проживания на правах, необречённых на брак и счастливого будущего. Да и откровенно говоря «жених» был староват. Ещё, работа которая приносила стабильный доход, но не радовала своим режимом и контингентом, с которым приходилось работать. А главное… Да, главное, не было видно на горизонте ни принца, ни его коня, ни даже надежды на него. Была только подруга Надежда. Но о ней потом.

Девушки благополучно нашли свой вагон, места, разместили вещи. За окном поплыли однообразные пейзажи, которым суждено было смениться на пальмы и море через трое суток. Марина достала семечки и книгу, расположилась поудобнее и отсоединилась от мира. В голову Лене лезли тяжёлые мысли, которые она отгоняла, занявшись распаковыванием сумки с продуктами и раскладыванием постелей.

Ночи были тревожными. Машинист гнал изо всех сил. Вагоны шатались, тревожно стучали колеса. Но всё это радовало Лену. Всё это откликалось в её сердце динамичной мелодией: «Убежать… Убежать…»

Вокзал встретил девушек разношёрстной и разноцветной толпой. Всё-таки здесь располагался курорт и люди готовы были сразу с поезда очутиться на пляже. Да и жара стояла такая, что даже местные таксисты изнемогали в тени. К вечеру, после поисков квартиры в наём, милых бесед с тётушкой-хозяйкой, Марина с Леной наконец-то оказались на пляже и начался отдых в режиме сон – столовая, пляж – столовая, вечерние прогулки – сон.

Такой режим жизни конечно отличался от того который вела Лена у себя в городе. То есть дела, которыми были заняты девушки. А именно: отсутствие дел. Но монотонность дней, их однообразие и безвыходность очень напоминало Лене её жизнь.

***

Детство, отрочество Елены

Конец XX века, СССР

– Тамар, ну давай, давай! Не узнает мать твоя! А если и узнает, что с того? Мы ведь женимся!

– Ещё же не поженились! Я не хочу проблем. Детей рано заводить! Да и вообще, может и не нужны они – дети эти. Можно же для себя жить! Что, обязательно быть, как все?

Летняя южная ночь темна. Звёзды низко. А любовь… Эх, любовь она и есть любовь…

***

– Почему ты не посоветовалась со мной? – Мать была возмущена поступком дочери. – Стоило мне уехать по работе на три дня, а вы уже расписались!

– Потому что я люблю его!

– А мне сказали, что он бабник и бандит! Ну что уж, делать нечего. Думаю, вы уже многое успели без меня, – мать неоднозначно намекала дочери.

Свадьбу сыграли скромную, гостей было немного, но устроено всё было хорошо. Правда, мать так и не купила дочери платье, то самое – свадебное, белое красивое… Возможно предполагалось, что брак будет недолгим и вкладываться нечего.

– Мам, я беременна. – Чувства Тамары были смешанными. С одной стороны, эта беременность радовала, являясь знаком свободомыслия и собственного решения для молодой женщины. С другой стороны – неприятно озадачивала, ведь ребёнок не входил в её планы, по крайней мере, сейчас.

– Ну и что ты намерена делать с этим? – мать, казалось, была не удивлена, но недовольна.

Брожение мыслей на тему нужна эта беременность или нет, отягощённые физическим состоянием Тамары (тошнило и рвало несколько раз на день), длилось порядка четырёх с половиной месяцев. Наконец, решение было принято, и Тамара с матерью переступили порог клиники с целью избавиться от ребенка. Врач оказалась знакомой их семьи.

– Здравствуйте, Маргарита Семёновна! А мы вот с дочкой к вам.

– Вижу, вижу! Проходите!

– Мы к вам с деликатной просьбой. Видите ли, беременность беспокойно протекает. Тошнит. Рвёт постоянно. Может что-то не в порядке. Посмотрите, пожалуйста. Вообще-то мы намерены избавиться от ребенка. Не вовремя всё это, да и тяжело Тамаре.

В словах этих была, конечно, неискренность, потому что мать сама была медиком и понимала, что редкая беременность проходит безоблачно. Дело было в молодом муже Тамары. Он был военным. И матери Тамары не хотелось, чтобы дочка так же, как она сама, моталась по гарнизонам и военным городкам. Причём могли перебросить служить в любой момент. Да ещё и, как и все молодые офицеры, он был не прочь пригубить по пятницам, что категорически не принималось в семье Тамары.

– Ну, а где алкоголь там и бабы, – неустанно повторяла мать Тамары. – Сама проходила.

Поэтому молодой муж Тамары был откровенно не нужен. А тем более его ребёнок.

Все эти соображения аккуратно были выложены врачу под сладким соусом, типа «девочка ошиблась».

– Я вас, конечно, понимаю. Но помочь вам не смогу, – заявила врач после осмотра. – Срок очень большой. Да и вмешиваться в чужую личную жизнь, я тоже считаю неправильным. Я имею в виду ребёнка.

«Дочка у вас на поводке видимо уже привыкла сидеть», – этих слов врач, конечно, вслух не произнесла.

***

– Ну что же вы, мамочка, держите себя в руках! – врачи в родильном зале сторожили пациентку.

– Все рожают, и вы родите!

– Что же никто не предупреждает заранее, что в родах такая адская боль!?