Вопреки

Игорю весело. Он выиграет. В этот раз точно. План продуман. Чётко. До мелочей. До самой крохотной улыбки.

А потому подпись под очередным кредитным займом — не раздумывая. Он не проиграет. А если проиграет… К чему тогда это всё? К чему ему фирма отца, если он не сможет доказать вину Игнатьева?

Игорю легко. С утра отличное настроение. И машина знакомая у входа в отдел не сбивает с настроя. Он не зря просчитывает ходы. Ты предсказуема, Катя.

— Ты меня потеряла? — В голосе удивление. Тщательно выверенное. Продуманное.

— Я решила проверить, правду ли ты мне сказал. — Катя улыбается вызывающе, пытаясь за бравадой спрятать страх. Боится. Боится быть навязчивой. Боится, что прогонят. Боится, но не отступает. Вся в папу. Тоже готова до победного.

— И как, нашла? — Игорь бросает быстрый взгляд на окно. Замечает мелькнувшую в нём тень. Чувствует. Её как всегда на расстоянии чувствует. И настроение стремительно летит вниз. С трудом удерживает улыбку на лице.

— Покажешь мне, чем занимаешься? — Катя смотрит с любопытством. Расслабилась. Поняла — не прогонит.

— Почему нет? — Игорь пожимает плечами. Надоели эти игры в гляделки. Украдкой из-за шторы. Интересно? Сейчас познакомит. Или она думает, он прятать будет?

По коридору под ручку — образцовая парочка. Посмотрите и умилитесь. Да, и ты, Дань. Познакомься. Может, выдохнешь.

Вика здоровается резко. Слишком резко. Задело? А мне как оно, а, Вик? Смотреть на вас с Даней, ждать приглашения на свадьбу? Мне оно как?!

— Тебе посылка. — Жека кивает на стол.

— От кого? — Настораживает. Кто прислал? Что?

— Впредь не заказывай свои личные посылки сюда. — Голос Вики способен заморозить Сочи.

— Что там? Айфон новый? — Даня, видя, что Вика недовольна, не может позволить себе промолчать.

Игорь пожимает плечами, открывает коробку.

Граната падает на пол с глухим стуком. И времени на раздумье не остаётся. Только её крик всё ещё стоит в ушах, когда он падает сверху, накрывая своим телом гранату. Секунды томительно тянутся, сжимаясь и растягиваясь, а ничего не происходит. Игорь осторожно поднимается. Первым делом на Вику — цела. Даня рассматривает посылку.

— Учебная.

Хлопает дверь. Катя. Догнать. Нельзя мне тебя отпускать сейчас, Катя. Нельзя, хоть иногда и хочется.

— Что ты от меня скрываешь? — Её голос дрожит. Испугалась. — Ты ведь знаешь, от кого посылка.

— Знаю. — Игорь выдыхает. Да, только сейчас отчётливо понял, что знает. Знает кто, знает откуда. Не знает только, как.

Как ты выжил, Стас?

— Придурок один. Из прошлого. Неважно сейчас.

Сейчас как раз это важно. И ты сейчас важна, Кать.

— А она тебя любит. — Катя усмехается. Зло.

Игорь хмурится. Ты о чём, Кать, какая любовь?

— Кто? — Верить в это не хочется. Или хочется. Но уже не получается.

— Капитан Родионова. — Катя смотрит внимательно, надеясь поймать малейшую перемену в выражении его лица. Но он уже взял себя в руки. Пожимает плечами. Молчит.

Это — личное, Кать. Не с тобой обсуждать. Да и обсуждать-то толком нечего.

И всё-таки он устал. Семь месяцев напряжения. Непрерывного. Изнуряющего.

Изматывающего. И игра эта сейчас — ва-банк. Разве может человек в нормальном состоянии пойти на подобное? Это всё нервы. Жизнь, как в мультике. Яркая вспышка. Он снова выгорает. Теряет контроль. Это бесит. Невыразимо бесит. Хочется вцепиться кому-нибудь в глотку. Хочется рвать зубами, чувствуя горячую кровь. Хочется…

Хочется покоя. Тепла. Нежности. Ласки.

Тебя хочется, Вик, а ты теперь далеко. И к лучшему. Не надо нам вместе. Не сейчас. А может, и никогда.

Улицы в снегу. Пролетают мимо, забитые спешащими прохожими. Люди готовятся к праздникам. Суета. Смех. Счастье.

В груди колет. Остро. Неожиданно больно. С кем новый год будешь встречать, Соколовский? С Катей?

Игорь фыркает, качает головой. Какая Катя.

С Викой?

Грустная улыбка. Нет. С Викой нет. Нельзя. Не стоит. Не заслужил.

А что заслужил-то?! Кто вообще решает, чего и кто достоин? Почему он не может сам решить?

«Потому что она не хочет», — с готовностью всплывает в голове. Ты ей не нужен.

Всё-таки это больно.

Игорь смотрит на Жеку, робеющего перед Ниной, и чувствует себя внезапно очень старым. Эдаким дедушкой Морозом, раздающим подарки к Рождеству. Где мой подарок, дедушка?!

Встреча с секретарём Игнатьева проходит по намеченному. Ожидаемо. Леди думает. Леди сомневается. Леди согласится.

Сомнений нет. Он и её изучил. Любовники, родители, предпочтения. Хоть что-то могло бы от него укрыться? Нет. Знание — сила. И он этой силой обладает в полной мере.

И Стас, так внезапно воскреснувший, становится досадной помехой. Что может родить затуманенный наркотой разум?! Там где нет логики — нет предсказуемости. Психи страшны хаосом, что они несут. Стаса надо бояться. Нельзя недооценивать. С ним надо считаться.

Очередное преступление, очередная победа. Почему так легко раскрывать чужое, и невозможно — своё? Со стороны видно лучше?

Игорю пусто. Вот так, просто пусто. Вокруг, внутри. Пустота.

Я соскучился. Очень соскучился, Вик. Как можно так нуждаться в человеке? Откуда в тебе эта власть надо мной? Над моими желаниями? Над настроением? Над сердцем? Отдай назад, раз не нужно. Я, может, применение получше найду.

Хочется опять попытаться. В очередной раз. Попросить. Хотя бы поужинать. Просто кружку кофе выпить. А, Вик? Опять нет. Почему каждая попытка натыкается на глухую стену?

— Ты никогда не бываешь честным до конца.

— Я не бываю честным?! — Он мог бы возмутиться. Кричать. Приводить примеры. Но зачем?! Разве это ей нужно?

— Слушай, нам вместе работать. Давай договоримся — всё, что между нами было — в прошлом.

Ты опять за старое, Вик? Думаешь, так просто можно всё зачеркнуть? Ты перед кем эту комедию пытаешься разыграть? Или думаешь, я не помню, что ты мне говорила? Что шептала, когда в моих руках выгибалась?

Что я тебе говорил…

Я всё помню, Вик.

— Хорошо. Тогда посмотри мне в глаза, и скажи, что тебе всё равно. Вот прямо сейчас скажи. И тогда всё. Я больше не подойду.

Вика смотрит молча, выдыхает рвано. И уходит. Стремительно. Прочь от него. Прочь от чувств своих, что снова путают все мысли. Прочь от Соколовского. От хаоса, что он приносит в её жизнь. Прочь.

— Ну, и кто из нас честен, Вик? — Игорь грустно усмехается. Игры взрослых детей. Зачем? Значит, так надо.

День ещё не закончен. Впереди романтика. Впереди ужин. Впереди Катя. А ведь я только что чуть не отменил всё, Вик. Чуть не отменил то, что планировал так давно. Из-за тебя. Ради тебя. И хрен бы с ними, с шариками и шампанским. Я бы тебя туда привёз. Только тебя. С тобой. Чтобы улыбку твою увидеть.

Не получилось.

Приходится смотреть на Катю. Хорошенькое личико, обеспокоенность. Да, Катя, моих родителей убили. И да, их убийцу так и не нашли. Утвердись в этой мысли, Катя. Запомни, что человек, разрушивший мою жизнь, до сих пор на свободе. Запомни это.

Утро с хорошей новости. Леди согласна. Предсказуемо. Женщин вокруг тебя так легко разгадать, Соколовский. Может, дело в опыте?

Он делает новый ход. Ты проигрываешь партию, Игнатьев. Смотри, я уже в твоей компании. Ты можешь понять, зачем мне это надо? Думаешь, только чтобы тебя позлить? Думай так дальше. Чтобы тебя позлить, у меня другие рычажки задействованы. Не с работой связанные.

А сейчас терпи. Терпи меня. Я твоим кошмаром стану. Навязчивым. Назойливым. Реальным.

Настроение отличное. Что редкость в последнее время. И даже труп не вызывает привычной дурноты. Просто тело. Без руки. Всякое бывает. Работа такая.

Он смотрит на Вику, не отрываясь, следит за ней, ласкает взглядом.

— Я всё знаю про деньги. — Вика опять пытается разыгрывать справедливость. Кто бы сомневался… Уж он-то точно нет. Опять отказывается. От его помощи, от его любви, от него. Когда она уже устанет? Когда поймёт, что он — это навсегда?