Вопреки

— Ты опять бежишь. — В голосе — тоска. Безнадёжная.

— Нет. — Игорь поворачивается. Смотрит пристально. Ищет. Ищет ответ. Ищет надежду.

— Я вернусь. Когда скажешь. Завтра. Послезавтра. Всегда. Только сейчас надо уйти.

— Личное? — понимающе усмехается. Кто теперь удачливый соперник, а, Соколовский?

Пока она собирается, он пьёт остывший кофе. Без сахара. Но самый сладкий. На душе — покой. Тепло. Почти счастье. Хочется улыбаться. И за это — не стыдно.

— Дашь попробовать? — Вика возникает за спиной. В голосе — улыбка. Он поворачивается. На губах — пенка.

Потянуться к нему. Слизнуть кофейную горечь. И снова утонуть. Погрузиться в поцелуй целиком. С трудом выныривая из реальности. На звонок. В дверь. В его дверь.

Игорь с трудом отрывается от её губ. Смотрит непонимающе. Недовольно. Кто? Кому надо — среди ночи? Все свои — дома.

Подходит к двери. И с трудом удерживается от того, чтобы не плюнуть.

— Лера. Стоит. Плачет. — Кивает на коммуникатор.

— Впусти. — Вика пожимает плечами. Бывшая. Ей всё равно. Ей же всё равно? Всё равно, что она пришла поздно ночью. Что залетает внутрь, как к себе домой. Что на неё — ноль эмоций. А на Игоря — с надеждой. Зачем она — здесь? Почему — сейчас?

Обида. Поднимается изнутри, клокочет в горле. Злая. И он её слушает. Равнодушно. И от этого — спокойнее. Но гадкое чувство не уходит.

— Завтра увидимся. — Хватает сумку. Сбегает вниз. Домой. Теперь уж точно — не остаться. Сама решила уйти. Сама позволила впустить. Бывшую. Невесту. Ревность вгрызается неожиданно. Непривычно. Больно. Вика резко останавливается. Вздыхает. Ещё раз. И ещё. Завтра поговорим. Уже сегодня.

Игорь слушает рассеянно, не переспрашивая. Слишком далеко сейчас мысли. Мысли все о ней. В ней. Лера недовольно одёргивает:

— Не слушаешь?

Нет. Не слушаю. Только дышать полной грудью начал, а тут ты. Вовремя. Как всегда всё у тебя вовремя, Соколовский.

— Игорь, мне страшно. — Лера надувает пухлые губы, по-детски смотрит, доверчиво. Чуть капризно. Когда-то с ума сводил вот этот её взгляд. Сейчас — раздражает.

— Я сейчас. — Пронзает по позвоночнику. Как ты позволил ей уйти? Зачем? Какое личное среди ночи? Пусть Лера едет домой, пусть остаётся — пусть что хочет делает. Только бы он с ней был.

Выбегает во двор. Пусто. Ушла. Досадливо морщится. Вздыхает.

— Ушла уже. — Даня выходит из темноты, смотрит странно. Смешанно. Жалостливо? Завистливо? Не разобрать.

— Ты ведь с самого начала знал, что так будет. Что она догадается. Ты это специально подстроил. Специально, да?

Игорь тяжело выдыхает, смотрит недоверчиво. Даня что, всерьёз считает его такой тварью? За что? За то, что денег больше?

— Я не думал, что так выйдет. — Смотрит устало. Правда устало. Объяснять всё как ребёнку приходится. Медленно. На пальцах. Может, дойдёт. — Я ведь тебе их отдал, ты помнишь?

— Слушай, мне вот интересно — почему ты именно её сестре их дал? Вокруг полно больных, ты мог бы помочь каждому.

— Потому что они нужны Вике. — Игорь пожимает плечами, смотрит непонимающе. Даня, неужели это так сложно понять? Они. Нужны. Вике. Разве этого мало?!

— Почему, мажор? Почему ты ей помог? — Даня допытывается, заставляя сказать. Озвучить то, что его пугает. То, что сделает его не просто соперником. Лидером. Почти без вариантов.

— Наверное, потому что я её люблю, — просто говорит Игорь. И сам вдруг пугается прозвучавших слов.

Любишь? Действительно любишь, Соколовский? Кажется, даже удар, прилетевший в челюсть, не в силах разогнать тот розовый туман, что застил тебе мозги.

Игорь проводит рукой по губе, стирая кровь. Смотрит непонимающе. Что это только что было? Ты это точно вслух сказал?

Люблю. Это так… Страшно. Необычно. Непривычно. И… Страшно. Сильно, сука, страшно, аж колотит. Эмоции новые, незнакомые, пугающие наконец оформились в одно простое слово. А ты и не догадывался. Всё так просто.

Я. Её. Люблю.

Игорь поднимается к себе на автомате. Открывает дверь. Удивлённо смотрит на Леру, с недовольным видом стоящую над его кроватью.

— Что не так?

— У тебя есть свежее постельное бельё? — Голос Леры напряжён. Она смотрит, не мигая, в глазах, кажется, слёзы. Что не так, Лера? Я не умею читать мысли, прости.

— Ты знаешь, где оно лежит. — Равнодушно пожимает плечами. Идёт в душ. Когда возвращается обратно — она уже лежит под одеялом, свернувшись в клубок. У двери в ванну — комок белья.

Понимание пронзает яркой вспышкой. Вся кровать пропитана её запахом. С трудом заставляет себя пройти мимо.

Постелить на диване — привычно. Как и спать одетым. Спать ли? Сон не идёт. Слишком устал. И новое открытие прибавляет новых мыслей.

Что Вика скажет завтра? Как будет смотреть? Вспомнит своё обещание? Мы ведь вместе теперь, Вик. Что бы ты там себе не думала. Я тебя не отпущу никуда. Никуда и никогда. Ты — моя.

Я тебя люблю.

========== 9. Слишком хорошо - тоже плохо ==========

Очередное не-доброе утро. Ощущение чужого присутствия в квартире режет по нервам. Хочется встряхнуться. Смыть с себя чужой взгляд.

Лера. Сидит напротив. Смотрит. Требовательно. Привычно. По-другому не умеешь, а? Игорь морщится, садясь на диване.

«Где яичница, Лера? Не хочешь пожарить?».

Тут же ухмыляется этим мыслям, представив Леру за плитой. Бред. Не получается.

— Что сидим, кого ждём? — Проводит рукой по лицу, прогоняя задержавшийся сон. — И вообще, почему ты ещё здесь?

— Ты обещал помочь, — тянет чуть капризно Лера в своей привычной манере. И за эту манерность хочется сказать что-то ёмкое в ответ. Что-то, что смоет с её лица выражение мне-все-должны.

— Денег не дам. — Игорь поднимается, обходит Леру.

— Ты обещал помочь! — Интонация из просительной становится требовательной. Игорь замирает у двери в ванную, тяжело опираясь рукой о косяк.

— Обещал — помогу. — Не оборачиваясь.

— Там немного надо, там всего двадцать… — Дверь захлопывается, отсекая лишний шум, звук льющейся воды приводит в порядок мысли.

Мысли. Когда-нибудь они исчезнут? Ты вообще помнишь, что вчера было, Соколовский? Помнишь?

Невесёлая улыбка кривит губы. Помнит. Что теперь? Она под кожу въелась, по венам течёт расплавленной лавой. В висках пульсирует, не забыть, не отогнать. Вика-Вика-Вика.

Что дальше-то, Соколовский? Пойдёшь признаваться? Серьёзно? И не боишься даже? Чего бояться. Он её любит. Она… Пусть ответит. Не маленький. Переживёт, если что.

Если что. А если и она?.. Стоит об этом подумать, как в груди поднимается что-то невесомо-воздушное, обдавая прохладным облаком. Так вот оно как звучит, — счастье.

Поворот ручки — вода пропадает. Поднести руку к запотевшему зеркалу. Стереть влажный туман со стекла. Кто это? Кто это смотрит на тебя, Соколовский? Это тип ещё не разучился улыбаться? И в глазах черти танцуют джигу.

— Собирайся, поедем помощников искать! — Игорь буквально выскакивает из ванной. Одетый. Свежий. Новый.

— Каких помощников, Игорь? — Лера едва успевает подхватить сумочку, выбегая следом. — Игорь! Игорь! Стой! Что ты задумал, Игорь?!

Непрекращающаяся какофония её голоса в голове не мешает. Нет. Сейчас ничего не мешает. Он весь уже там. В отделе. Рядом с ней.

Привычно ищет кнопку сигнализации на связке ключей. Мимо. Забыл? Вот она, цена твоего счастья.

Возится с дверью старенького седана, даже не пытаясь подавить смех при виде Леры, двумя пальчиками берущейся за дверь. Всю дорогу она морщится, поджав острые коленки, вцепившись в сумочку, стараясь ничего не задевать.

— Что, не корвет? — хмыкает Игорь, поворачивая ключ. На удивление, седан реагирует сразу. Видно, не хочет ударить в грязь лицом. И едет почти быстро. Почти как тот. Осколок прошлого.

Забудь, Соколовский. У тебя теперь будущее почти есть. Даже счастье. Почти. Странно. Думать о папе не хочется. Совсем. Что там, как там — не важно. По фиг.

Седан фыркает, затихая у дверей отделения. Игорь весело косится на Леру, брезгливо открывающую дверь.