Страница 33 из 45
Бессмертные, продолжая беспечно свой путь, успели позабыть о стражах и не предполагали, какие тяжелые последствия сулит им эта встреча.
II
НАПАДЕНИЕ ЛУН-ВAHA
Когда усталые, запыхавшиеся стражи поверхностной охраны прибежали в подводный дворец своего князя и рассказали о том, как при обходе моря они заметили группу людей, которые, стоя на совсем не подходящих для плавания по воде вещах, спокойно переплывали океан, причем одна из этих вещей издает необычный свет, — то Лун-ван сначала усомнился: очень уж невероятную историю поведали стражи. Но, видя их испуг и усталость, он решил расследовать это дело. Для большей верности, он для этого решил послать не какого-нибудь чиновника, а собственного старшего сына, своего наследника, и приказал ему точно проверить и разобрать это дело.
Наследник созвал свою ближайшую охрану и бросился с ней вдогонку за дерзкими, осмелившимися нарушить законы, навеки предписанные им Великим Принципом.
В это время все путники уже благополучно переплыли море и выходили на берег; один только Лань Цай-хэ, отправившийся в путь последним и двигавшийся несколько медленнее других, находился еще далеко от берега. Молодой дракон-наследник догнал его по дну моря и тут воочию убедился, что стража — наблюдатели моря — доложили правду… Над ним по морю плыл молодой человек на нефритовой дощечке, украшенной чудной резьбой и издававшей ослепительный свет.
Молодой дракон был поражен. Это был самонадеянный, жадный, самовольный юноша, избалованный своим отцом и не встречавший отказа своим желаниям и прихотям.
— Ну, — сказал он своим спутникам, — этого я не ожидал!.. В нашем дворце есть все возможные драгоценности, какие только существуют на свете: но такой чудесной вещи не только у нас нет, — а мы о ней даже и не слыхали! Непонятнее всего то, что тяжелая дощечка не только не тонет, но на ней даже человек плывет… Эта вещь мне так нравится, что я хочу, во что бы то ни стало, чтобы она была моей.
— Господин, — почтительно заметил один из сопровождавших его офицеров, — но ведь человек-то этот, конечно, ни за что не отдаст ее.
— Ну что ж, мы ее силой возьмем! — ответил молодой дракон и тотчас приказал овладеть нефритовой пластинкой.
Лань Цай-хэ был очень удивлен, когда вдруг почувствовал, что нефритовая дощечка, до сих пор спокойно плывшая по морю и отлично его поддерживавшая, вдруг стала опускаться в воду. Но вскоре его удивление превратилось в испуг, когда он увидел, как чьи-то зеленые руки и щупальцы хватают его и влекут ко дну… Какие-то существа, то совсем неизвестные людям, то похожие на людей, то на рыб, крабов, осьминогов и змей, — быстро помчали его ко дну моря куда-то на юг. В руках одного из них, похожего на дракона и который, по-видимому, являлся их начальником, Цай-хэ увидел свою испускавшую свет драгоценную дощечку.
Скоро впереди, сквозь прозрачную бирюзовую воду, вырисовались очертания какого-то громадного здания, и через несколько минут Цай-хэ уже входил в ворота фантастического дворца князя-дракона Восточного моря. Тут его втолкнули в какое-то небольшое темное помещение и заперли за ним дверь.
Когда наследник вошел в тронный зал дворца, неся в руках дощечку, то все углы зала осветились так, как не бывали освещены в самый яркий полдень: нефрит сверкал ярче луны и солнца.
Лун-ван обрадовался и дощечке, и удаче сына, и на радостях устроил в этом тронном зале пир.
Итак, все гении приплыли на ту сторону моря, не было одного лишь Лань Цай-хэ. Постепенно беспокойство стало закрадываться в сердце Бессмертных. Прошел час, прошел другой, третий — и смутная тревога превратилась в страх за его судьбу.
— Нет сомнения, — говорил Чжун-ли, — что это штуки Лун-вана. Не будем закрывать глаза — бедному мальчику грозит серьезная опасность… Мы все должны отправиться на его розыски.
— Ах, — горевал Чжан Го-лао, — говорил я вам — не нужно хвастать, да еще в таком опасном месте. Я предчувствовал, что случится беда!
— Ну, горевать мы еще успеем, — прервал его Чжун-ли, — а теперь нужно действовать. Вы, Дун-бинь — главный виновник: это вы предложили переплывать море, показывая свое искусство! Поэтому, будьте добры, идите сами и ищите мальчика, — а мы отправимся на собрание гениев. Там мы и будем вас ожидать вместе с Лань Цай-хэ.
III
ДУН-БИНЬ НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Люй Дун-бинь и раньше считал себя главным виновником несчастья; получив же теперь упрек Чжун-ли — он почувствовал себя настоящим преступником. Решил, во что бы то ни стало, разыскать Цай-хэ, и тотчас же вернулся на берег моря.
Тщетно осматривал Дун-бинь все скалы, выемки и бухточки; напрасно он всматривался в безбрежную даль моря — юноши нигде не было видно…
Наконец, видя неуспешность своих поисков, он подумал, что Цай-хэ, вероятно, захвачен драконом, князем моря.
Тогда Дун-бинь решил окликнуть юношу: если последний находится поблизости, — то, конечно, ответит…
И Люй Дун-бинь, приложив рупором руку ко рту, закричал: «Цай-хэ!»
Голос прокатился, как гром, — и Дун-бинь видел, как морские птицы, сидевшие на волнах чуть ли не на горизонте, сорвались с воды и улетели. Но никто ему не ответил: очевидно, Лань Цай-хэ или не слышит, или не имеет возможности ответить, находясь во власти Лун-вана.
Дун-биню ничего не оставалось, как обратиться непосредственно к владыке моря.
— Лун-ван! Эй, Лун-ван! — закричал Дун-бинь громче прежнего. — Я вам говорю! Немедленно доставьте сюда того молодого человека, которого вы захватили. А иначе я зажгу воду, море высохнет, и вы плохо кончите!
Крик Дун-биня потряс воздух и воду и проник до самого дворца Лун-вана. Один из приближенных князя, по имени Е-ча, находился за оградой дворца. Он услыхал крик Люй Дун-биня и тотчас доложил наследнику, что какой-то нахальный человек стоит на берегу, кричит, бранится, требует освобождения пленника и грозит сжечь море.
— Что-о? Сжечь море?! Ну, погоди же, я тебя проучу, хвастунишка!
С этими словами наследник сам пошел к тому месту, где на берегу стоял Дун-бинь, высунулся из воды и сказал:
— Кто эта тварь, которая смеет хвастать своей силой передо мной?
Дун-бинь спокойно ответил:
— Успокойтесь, мой милый; я — верховный Бессмертный Люй Цунь-ян; так как мой товарищ Лань в настоящее время находится у вас, в море, то я и пришел сюда, чтобы спасти его. Передайте, пожалуйста, Лун-вану, чтобы он немедленно освободил Лань Цай-хэ и доставил его сюда ко мне.
Молодой дракон-наследник насмешливо посмотрел на этого дерзкого, так спокойно рассуждающего, и спросил:
— Ну, а если мы не возвратим пленника, что же ты можешь сделать с нами?
— Очень просто: я сожгу море!
Наследник расхохотался:
— Сжечь море? Воду?! Ну и шутник же ты!.. Только вот что я тебе скажу: не болтай-ка ты понапрасну, и пусть твой поганый рот не выбрасывает пустых слов передо мной. Я тебе говорю — убирайся отсюда подобру-поздорову туда, откуда ты пришел, пока ты цел. А не то — я и тебя схвачу и посажу под замок!
Дун-бинь, вообще не отличавшийся спокойным характером, рассердился; он выхватил свой меч, который всегда носил за спиной, и направился к молодому дракону. Но тот нырнул в воду и исчез.
Тогда Дун-бинь отвязал от пояса неразлучную ху-лу (тыкву-горлянку), в которой хранился волшебный огонь, и бросил ее в море.
И в тот же миг ху-лу распалась на две ху-лу: те, в свою очередь, разделились на четыре, потом — на восемь, на шестнадцать, на десятки, сотни, тысячи, до бесконечности… Вскоре они покрыли всю поверхность моря — покуда только глаз хватал — и все они из своих узких горл извергали струи волшебного пламени, которому ничто противостоять не могло… Вода покраснела, и скоро море закипело ключом.
— Фу, как жарко! — сказал Лун-ван, сидя за столом в кругу своих приближенных. — Откройте-ка окна, чтобы впустить струю свежей воды.