Страница 11 из 35
– Привет, дружище. Я предлагаю тебе поработать у меня. Ситуация требует, чтобы ты стал медбратом.
– Ты сильно преувеличиваешь мои способности, – ответил Барби, но направился к Расти.
Линда Эверетт пробежала мимо Барби и бросилась мужу на шею. Он обнял ее.
– Могу я помочь, милый? – Линда с ужасом смотрела на Джинни. Та заметила этот взгляд и устало закрыла глаза.
– Нет, – ответил Расти. – Делай что должна. У меня есть Джина и Гарриет, а теперь появился медбрат Барбара.
– Я сделаю все, что смогу, – кивнул Барби и чуть не добавил: «Пока меня не арестуют».
– Все у тебя получится, – заверил его Расти и понизил голос: – Джина и Гарриет всегда рады помочь, но умеют только раздавать таблетки и наклеивать пластырь.
Линда наклонилась к Джинни:
– Мне так жаль.
– Я в порядке, – ответила Джинни, но глаз не открыла.
Линда поцеловала мужа, с тревогой оглядела его и отошла к Джекки Уэттингтон, которая записывала показания Эрни Кэлверта. Рассказывая, Эрни то и дело вытирал руками глаза.
Расти и Барби бок о бок работали больше часа, пока полицейские натягивали желтую ленту перед входом в супермаркет. В какой-то момент подошел Энди Сандерс, чтобы оценить ущерб. Поцокал языком, покачал головой. Барби услышал, как он спросил кого-то: куда же катится мир, если в родном городе жители могут устроить такое? Он также пожал руку чифу Рэндолфу и сказал, что тот чертовски хорошо выполняет работу.
Чертовски хорошо.
14
Когда ты руководствуешься шестым чувством, обломов не бывает. В любой схватке победа на твоей стороне. Неудачи оборачиваются роскошными подарками судьбы. Ты принимаешь все это не с благодарностью (по мнению Большого Джима Ренни, подобное чувство свойственно только хлюпикам и лузерам), а как должное. Шестое чувство все равно что волшебные качели, и тебе следует (вновь по мнению Большого Джима) бесстрашно на них раскачиваться.
Если бы он вышел из своего большого старинного особняка на Фабричной улице чуть раньше или чуть позже, не увидел бы того, что открылось его глазам, и мог повести себя с Брендой Перкинс по-другому. Но Ренни вышел в нужное время. А когда еще можно выйти, если тебя ведет шестое чувство? Тут любая защита рушится, и ты врываешься магическим образом в открывающуюся брешь, чтобы одержать легкую победу.
Скандирование: «От-кры-ВАЙ! От-кры-ВАЙ!» – вытащило его из кабинета, где он готовил основные положения того, что собирался назвать Кризисной администрацией, в которой веселому, улыбчивому Энди Сандерсу предстояло стать номинальным главой, а вся власть сосредоточилась бы в руках стоящего за троном Большого Джима. «Что не ломается, не чини» – так звучало правило номер один в политической инструкции, которой руководствовался Большой Джим, а использование Энди в виде ширмы всегда приносило требуемый результат. В большинстве своем жители Честерс-Милла знали, что Энди – идиот, но это не имело значения. Ты мог вновь и вновь проворачивать с людьми один и тот же трюк, потому что девяносто восемь процентов из них были еще большими идиотами. И хотя Большой Джим никогда ранее не планировал политическую кампанию такого масштаба – речь шла об установлении муниципальной диктатуры, – он не сомневался, что все получится.
Бренду Перкинс Ренни не включал в перечень осложняющих факторов, но и это не имело никакого значения. Если тебя ведет шестое чувство, осложняющие факторы исчезают. И это ты тоже принимаешь как должное.
Он шел по тротуару к Главной улице – расстояние до нее не превышало и сотни шагов, – и его живот мерно покачивался перед ним. Городская площадь находилась прямо по курсу. Чуть дальше, вниз по склону холма, располагались муниципалитет, полицейский участок и площадь Военного мемориала между ними.
Отсюда Большой Джим не мог видеть «Мир еды», зато видел всю деловую часть Главной улицы. И еще он увидел Джулию Шамуэй. С фотоаппаратом в руке она торопливо выскочила из редакции «Демократа» и трусцой побежала в ту сторону, откуда доносилось скандирование, на ходу пытаясь накинуть лямку фотоаппарата на плечо. Большой Джим смотрел ей вслед: забавно, однако, наблюдать, как она стремилась побыстрее попасть на место довольно-таки печального события.
Тут Джулия остановилась, развернулась, побежала назад, дернула за ручку дверь в редакцию, обнаружила, что дверь открыта, заперла ее, вновь затрусила на встречу с друзьями и соседями, которые так нехорошо себя вели.
Сейчас она впервые поймет, что едва чудовище выскакивает из клетки, оно может укусить кого угодно, где угодно, подумал Большой Джим. Но не волнуйся, Джулия, я разберусь с тобой, как разбирался всегда. Возможно, тебе придется закрыть свою жалкую, назойливую газетенку, но разве это не малая цена за личную безопасность?
Разумеется, малая. А если она не угомонится…
– Иногда всякое случается, – изрек Большой Джим.
Он стоял на тротуаре, сунув руки в карманы и улыбаясь. А когда услышал первые крики… звон разбитого стекла… выстрелы… его улыбка стала шире. Младший, взглянув на все это, употребил бы какое-нибудь грубое выражение, но Большой Джим полагал, что государственная машина должна…
Он нахмурился, согнав улыбку с лица, когда заметил Бренду Перкинс. Большинство людей направлялись по Главной улице к «Миру еды», чтобы посмотреть, что там происходит, а Бренда шла в противоположном направлении. Может, к его дому… что не предвещало ничего хорошего.
Зачем я понадобился ей в это утро? Что может быть более важного, чем продуктовый бунт у местного супермаркета?
Возможно, Бренда шла совсем и не к нему, но радар в его голове запикал, и теперь Ренни не спускал с нее глаз.
Она и Джулия разминулись, шагая по разным сторонам улицы. Друг друга не заметили. Джулия бежала, на ходу возясь с фотоаппаратом. Бренда смотрела на красное кирпичное здание «Универмага Берпи». У ее бедра висела большая холщовая сумка на длинной лямке.
Добравшись до магазина, Бренда попыталась открыть дверь, но нашла ее запертой. Постояла, оглядываясь, как бывает с людьми, которые натыкаются на неожиданное препятствие, мешающее выполнению их планов, и раздумывают, что же делать дальше. Она еще могла бы заметить Джулию Шамуэй, если бы посмотрела в сторону «Мира еды», но не сложилось. Она взглянула на вершину холма, где располагалась городская площадь, потом на редакцию «Демократа», которая находилась от Бренды на противоположной стороне улицы.
Бросив еще один взгляд на «Универмаг Берпи», она пересекла улицу, взялась за ручку двери редакции «Демократа». Естественно, дверь не открылась: Джулия заперла ее на глазах Большого Джима. Бренда предприняла вторую попытку, подергала ручку. Постучала. Заглянула в окно. Потом постояла, уперев руки в бока. И когда она вновь, с болтающейся у бедра сумкой, двинулась по Главной улице, целенаправленно, не оглядываясь вокруг, Большой Джим быстрым шагом ретировался в свой дом. Он не знал, почему ему не хотелось, чтобы Бренда заметила его, но знать никакой необходимости не было. Когда тебя ведет шестое чувство, ты должен только действовать. В этом вся прелесть.
Знал Ренни только одно: когда Бренда постучится в его дом, он будет готов к этой встрече. С чем бы она ни пришла.
15
Надо, чтобы завтра утром вы отнесли распечатку Джулии Шамуэй, сказал ей Барби. Но дверь редакции «Демократа» оказалась запертой, а свет в окнах не горел. Конечно же, Джулия побежала к супермаркету – разбираться, что там произошло. Пит Фримен и Тони Гуэй, наверное, находились там же.
И что ей оставалось делать с распечаткой файлов из папки «ВЕЙДЕР» из компьютера Гови? Рядом почтовый ящик, и можно опустить в него конверт, который сейчас лежал в ее сумке, но почта не работала.
Бренда подумала, что ей следует или найти Джулию у супермаркета, или вернуться домой и подождать, пока все не успокоится, а Джулия не вернется в редакцию. Ни один из вариантов ей не приглянулся, возможно, из-за охватившего ее волнения. Судя по шуму, доносящемуся от «Мира еды», там разгорелся настоящий бунт, и Бренде не хотелось, чтобы ее засосало в водоворот событий. А насчет возвращения домой…