Страница 39 из 62
Когда в первый раз выпадает возможность отвлечься от беготни и выживания, взглянуть на все это, ощущения примерно те же, как будто впервые увидел покойника. С одной стороны, каким-то шестым чувством безошибочно определяешь, что это не спецэффекты и не кукла, а с другой – на подсознательном уровне ждешь, что он сейчас откроет глаза и заговорит, потому что ты не в силах перевести мертвое тело из категории людей в вещи.
Дорогу выбирал скорее по наитию, нежели по каким-то осознанным ориентирам. Но, похоже, в этот день полагавшуюся мне дозу неприятностей я уже хлебнул, дальше везло как только слепому в бильярд может.
Примерно через час я без всяких приключений выехал к окраине города и, свернув на окружную, погнал на восток, туда, где находился схрон с небольшим запасом консервированной жратвы и патронов, и где через полтора дня мы и должны были по плану пересечься со Смоукером.
Окружная дорога, в отличие от шоссе, выводивших из города, была практически пустой на многие километры.
До введения карантина все, кто успел разобраться в ситуации, рвались как можно дальше от городской черты через ближайшие магистрали. Когда же установили периметр, о котором теперь напоминал только тянувшийся справа от меня метрах в тридцати от отбойника двойной сетчатый забор с колючкой, окружной дорогой стала пользоваться разве что армия. Все гражданское население в это время либо мыкалось в поисках возможности эвакуироваться, либо жалось по норам, отчаявшись вырваться или вообще потеряв надежду выжить.
А потом карантина не стало. Вдруг, в один день. Ясное дело, что никакого цунами из дохлятины, как предполагали некоторые любители пофантазировать, синхронно захлестнувшего все КПП, не случилось. Все было гораздо банальнее и страшнее.
Исчезнувшая преграда породила вторую волну миграции. За несколько дней город практически опустел, все, у кого была возможность, снова рванули наружу, в надежде найти среди всего окружающего дерьма хотя бы оазис нормальной жизни. Кто-то сдох по дороге, кто-то, потратив все силы и ресурсы, осел там, где закончился бензин, а многие, поняв, наконец, что привычный мир перестал существовать на всех параллелях и меридианах, вернулись обратно в город, решив, что знакомый ад лучше неизвестности.
Но то место, куда возвращались эти люди, мало общего имело с кошмаром, от которого они пытались сбежать и с которым теперь вроде были готовы смириться.
Стремление к выживанию, безопасности, освобождению от ответственности толкало людей на создание новых социальных пирамид. Формировались новые группы, раскалывались, объединялись и пожирали друг друга. Достаточно быстро выделилось несколько крупных и сильных боевых группировок, которые и поделили между собой город, вобрав в себя, подчинив или уничтожив остальные.
Причем отношение к малым группам или отдельным людям было особенным. Никаких «налогов», даже грабежи были редкостью, ну что можно взять с человека, у которого из ресурсов только скудный запас продуктов, какого даже ему самому не хватает.
Убить и обчистить? Так поначалу поступали только слабые или небольшие группы, для которых сам факт встречи с другими представителями хомо сапиенс нес в себе большие риски. Но выгоды от этого варианта маловато, а для большой группы – так вообще никакой.
Рекрутировать? Изредка, если потенциальный новобранец мог принести серьезную пользу, например, военный хирург, да если еще и с опытом, был на вес золота. Но чаще всего включать в свою сплоченную банду людей со стороны особо никто не стремился. И дело не столько в лишних ртах, сколько в дополнительном шуме. Немало групп, особенно в первый год, закончили свое существование, оставшись без патронов и сил, подохнув от голода или обезвоживания, сожравши половину своих товарищей, окруженные со всех сторон целой армией дохлятины.
По той же причине отваливалась перспектива использования рабского труда.
В течение нескольких месяцев на северную часть города наводила страх группа ебанутых на всю голову, но очень везучих отморозков. Настолько везучих, что даже перестрелка на улице с соседней бандой, с последовавшими полуторачасовыми пытками главаря этой банды, во время которых он орал так, что было слышно за три квартала, а потом еще и покатушками по району с разбрасыванием из окна машины частей тела главаря сошли им с рук.
Эти славные ребята все время держали при себе одного-двух рабов, обычно молодых девушек, но иногда бывали и мальчики, для постирать носки или постель погреть. Так вот, поймали они как-то немого парнишку, держали на привязи, развлекались от души недельки две, пока он однажды ночью не разгрыз себе руку до кости и медленно истек кровью. Меньше чем через час вокруг дома, где заночевала группа, на запах крови собралась пара тысяч зомбаков. Естественно, выйти из такого кольца живым не суждено было никому.
Веселая история эта могла быть пиздежом чистейшей воды, однако поучительности у нее сей факт не отнимал.
Ну и, наконец, оставался еще вопрос доверия, проблемы со способностью к которому начинались у любого, кто смог прожить достаточно долго. Из-за его отсутствия незнакомые персонажи могли расстреливаться еще на дальних подступах, просто во избежание любых рисков.
К сожалению, или к счастью, любой группе, не настроенной на постоянные перемещения, выжить автономно было почти нереально.
Любой отряд, который хоть что-то собой представлял, пытался захватить и удержать под своим контролем определенный ресурс, будь то склад стройматериалов или магазин снаряжения для туристов, не говоря уже про продукты, медикаменты и оружие.
Рано или поздно захваченный ресурс становился необходимым для кого-то еще. Дальше все зависело от соотношения сил, при этом обе стороны были крайне заинтересованы в бесконфликтном решении вопроса, потому как любая перестрелка или кровопролитие в девяти случаях из десяти давали старт зомби-фестивалю, что в результате оказывалось проигрышем для всех, нередко с фатальными последствиями.
Таким образом, оказалось, что большой группе бартер и дипломатия выгоднее грабежей и пострелушек, а небольшие отряды превратились в основном в «челноков», перемещавшихся между территориями больших групп и обеспечивающих не только торговлю, но и связь.
И если попытка организации долгоиграющего лагеря с периметром была предприятием довольно небезопасным, то беготня с рюкзаками по городу, была лотереей чистой воды. Помимо зомбаков, был нехилый риск нарваться на людей, иногда целенаправленно охотившихся на «челноков».
Впрочем, те, кто не смог вписаться в эту шаткую систему, шансов имели еще меньше. Жить только за счет мародерства мало кому удавалось, а если еще и без нормального лагеря, так вообще никому.
Разумеется, существовал еще вариант выйти из города и наладить натуральное хозяйство. Но изначальный пиздец случился зимой, адекватные отшельники в это время сидят в тепле и поедают заранее заготовленные запасы.
Поговаривали, что кому-то удалось восстановить несколько ферм, но лично мне ни одного фермера за все время не попалось. Во всяком случае, до встречи с Алисой, но на ее жилье еще предстояло посмотреть.
Весной бартерная торговля серьезно поутихла, многие переключились на охоту и собирательство, попутно методом антинаучного тыка с голодухи установив, что мясо животных, вопреки всем заверениям медиков во время карантина, абсолютно безвредно, во всяком случае, в том смысле, что от его поедания в зомбака никто не превратился.
Превращение произошло иного рода, и совсем по другим причинам. Человек социальный мутировал в загнанного зверя, который никому не верит, всего опасается, для которого завтрашний день – вероятность. К этому добавлялся целый список различных полезных навыков, среди которых умения разжечь костер без зажигалки или отличить съедобные грибы от несъедобных были далеко не на первых местах. И «здоровье как у быка», например, означало не столько готовность к физическим нагрузкам, сколько сильную иммунную систему и зубы без кариеса. Любые девиации от такого портрета были, мягко говоря, слабо жизнеспособны.