Страница 9 из 17
Такие натуры, как Казанцев, живут на полную мощность всю дорогу, организм в конечном итоге не выдерживает. За спортивную жизнь столько было травм, переломов. И в драки серьёзные попадал. Это не прошло бесследно. Диагностировали онкологию. Сделали две операции. Вроде – всё хорошо. Необходим режим, а тлеть не для него. Много раз говорил Володе: остановись, остепенись. Года за два до смерти зазвал его к себе в Омск. В соборе была как раз моя неделя. Я рано утром в храм собираюсь, он со мной. Я служу, он в келье поспит, почитает, выйдет погулять по городу, зайдёт в храм, постоит, помолится.
– Хорошо здесь, у тебя, – скажет, – спокойно.
Дня четыре пожил, на большее не хватило. Несколько раз предлагал ему: давай, договорюсь, и поедешь в монастырь в Одессу (тогда на Украине было спокойно). Поживёшь среди монахов месяц-другой. Не будет ни чрезмерных физических нагрузок, ни моральных. Другой мир с размеренной жизнью. Будешь всё делать по воле Божьей и по силам. На службы ходить, в монастырском огороде ковыряться. Захотел – по Одессе погулял, или на море сходил, оно в пяти минутах. Да, соглашался Володя, хорошо бы вот так бы уехать, где тебя никто не знает, пожить без дерготни… И всё собирался. Мол, вот разделаюсь с кое-какими делами и махну. И прособирался.
Как родной брат мне Володя. Ближе в институте друга не было. И для семьи его я как родной человек. Был и есть. Четыре года назад жена его, Наташа, звонит:
– Володя умер. Просил, перед смертью, чтобы ты по возможности отпел.
***
Батюшка подзывает меня к компьютеру, открывает папку с институтскими фотографиями. Показывает фото Казанцева. Взгляд уверенного в себе человека. На другом снимке группа ребят в общежитие. Молодые, полные жизни, весёлой энергии через край. У одного в руках гитара, на столе трёхлитровая банка с пивом. Вечеринка. На другом фото институтская аудитория. За столом преподаватель с мощной совершенно лысой головой. Могучие плечи, богатырского вида мужчина. Вокруг него несколько студентов.
– Наш декан Павел Николаевич, – прокомментировал батюшка, – это мы пришли на консультацию по курсовому проекту.
Ещё одно чёрно-белое фото. Тёплый летний день. Почему-то думается – воскресенье. Река, брандвахта, лёгкий трап сброшен на берег, на нём стоят две девушки в лёгких коротких платьях. Почему-то босиком. Одна держит туфли в руке. Лет, может, по двадцать, но совсем ещё девчонки. Чистые, скромные. Батюшка открывает новое фото. Скорее всего – май, город залит солнцем, группа парней на фоне здания. В куртках, пиджаках. Батюшка в центре, совсем молодой, двубортный пиджак, поднял руку в приветствии.
– Это мы у нашего общежития, «Домом студентов» именовалось. И вправду пять лет родной дом, – говорит батюшка. – Три последних курса жили с Казанцевым в одной в комнате, но начинал я общежитскую эпопею с третьекурсниками. Мама факультета Клава, секретарь деканата Клавдия Фёдоровна руку приложила. На первом курсе, сразу после ноябрьских праздников вызвала меня в деканат и на свой страх и риск, я ещё не был студентом, выписала направление в общежитие по адресу Красный проспект, 75. В этом была вся наша Клава.
Место было только в комнате третьекурсников. Семь человек в комнате, в основном деды – после армии ребята. Витя Доровских, Володя Сидоренко… Уже не ветер, как у вчерашних школьников, в голове. Понимали кое-что в жизни. Я оказался как среди старших братьев. С ними никогда не голодал. Питание в комнате поставили чётко. Вечером сковороду в полметра диаметром картошки нажарим с мясом вперемешку. Садимся всемером, а то и в гости кто придёт. Пять минут – и сковороды как ни бывало, мыть не надо – до блеска выскоблили. Чаю попьём. Бывало, суп или борщ сварят. Я не варил. Повар я такой – сварю, никто есть не будет. По магазинам ходил за хлебом или за крупой, макаронами. Бывало – за водкой пошлют.
– Что, молодой, – скажут, – за фунфыриком сбегаешь?
– Легко.
Не гнушался. Сам никогда с ними не выпивал. Привыкли, что отказываюсь, гостям говорили: молодой у нас молодец – не пьёт.
Весной к нам Фан – Ваня Рымаренко – нелегальщиком поселился. Я уже упоминал его, боксёр. Его из института выгнали, армию отслужил, собрался восстанавливаться.
В средине декабря я стал студентом, освободилось место в группе, парня одного отчислили, Клавдия Фёдоровна тут же оформила на меня документы, получил студенческий билет и зачётку. Сессию сдавал как полноценный студент.
Первые два курса были самые сложные. Теоретическая механика, физика, высшая математика, черчение, геодезия. Дядя Вова знал, что говорил, факультет был самый сложный в институте. Какие только предметы не читали нам, каждый учить и учить надо – сопромат, гидрология, гидравлика, электротехника. Но я втянулся…
С высшей математикой проблем не было. Не зря брат Александр хотел из меня вундеркинда сделать по математике, химии и физике. «Вышку» преподавала Шабалина Валентина Ивановна, куратор нашей группы, это как классный руководитель в школе. Замечательная женщина, переживала за каждого из нас, не гнушалась участвовать в наших мероприятиях. Зимой с нашей группой ездила в Мочище под Новосибирск на лыжах кататься. Накатаемся, потрапезничаем. По-семейному было. Казалось бы – зачем ей, деньги за это не платили, но понимала – она в ответе за группу.
Что у меня не пошло – теоретическая механика и сопромат тяжело давался, хотя на четыре его сдал. Науки нудные, душа к ним изначально не лежала. Повезло, термех читала старушка Вольская, с ней друзьями стали. Вечно что-нибудь забывала дома – учебные пособия, плакаты. Боялась, в институте молодые лаборанты засунут и не найдёшь потом. У неё было много пособий лично её. В своё время заказывала, приобретала на свои деньги. А память уже не та. Забудет дома или перепутает, не то захватит, заохает: как же это я? Жила рядом с институтом, идти всего ничего. Но пока она будет бегать с её-то ногами, лекция пройдёт. Она меня в качестве гонца привлекала. Ключи даст:
– Кузнецов, принеси не в службу, а в дружбу.
– Если в дружбу, Вера Андреевна, я всегда готов.
Это лучше, чем на лекции сидеть.
Ещё напутствие даст:
– Не торопись, под ноги смотри, скользко сегодня!
Мне куда торопиться, я у неё успею ещё и чайку попить.
По-свойски вёл себя. Пол подмету, если мусор увижу, ведро вынесу, коврик вытряхну. Смотрю, шпингалет на окне на честном слове держится, прикручу. Частенько забывала свет выключить. Хозяйки нет, а в квартире иллюминация: в коридоре, ванной, на кухне горят лампочки в своё удовольствие. Вернусь в институт, доложу – то и то сделал. Ей нравилось моя самодеятельность. Ставила на экзаменах твёрдую четвёрку. Хотя на твёрдую точно не знал. Да и слабину давал себе при подготовке, считал, двойку всяко-разно не поставит. Вольская послушает мои тык-мыки, улыбнётся:
– Давай зачётку, Кузнецов. Парень ты хороший, жизнь заставит, и термех на пятёрку выучишь.
С геодезией так получилось – думал, точно не моё, в жизни не пригодится, правдами и неправдами сдать и забыть. Но на преддипломную практику после четвёртого курса попадаю в изыскательскую партию на Чулым, и ставят техником. Думал, лебёдчиком-мотористом куда-нибудь на земснаряд, а меня техником. Елки-палки, от чего бегал, туда и угодил. Ну да ничего, всё получилось. А после армии вообще прорабом в изыскательской партии на Енисее работал. Но это отдельный разговор.
Первую сессию сдал, начал стипендию получать, легче стало. И себя уверенней почувствовал. Кто-то отсеялся, а я зацепился.
Не маменькины сынки
Иногда мы перебрасываемся с батюшкой письмами в «Одноклассниках». Бывает, коротко, в телеграфном стиле: вопрос – ответ. Чаще я что-то уточняю. В другой раз «разговоримся», не заметишь, как час промелькнёт. Батюшка горячо реагирует на любую несправедливость. На очередное проявление «заботы» государства о своих гражданах – повышение цен, тарифов, налогов. Не помню, за какую тему тогда зацепились, несколько раз обменялись репликами, а потом батюшка написал, видимо, постоянно об этом думал, что тяжело заболел брат Александр. Онкология.