Cola

Ему не нужны объяснения, он всё понимает и так.

Это значит “Петир, я люблю тебя”.

Надо бы промолчать, отстраниться, уйти…

Вместо этого он шепчет:

- Санса… Санса… Санса…

Целуются, медленно, влажно, и вот уже снова вдвоём на диване, и хочется взять её прямо сейчас, но это же просто безумие…

Безумие - сопротивляться, - читает в её глазах.

Он гладит её через трусики, она выгибается, ноги - пошире, чтобы он трогал везде. Горячая, слишком мокрая, и остановиться никак невозможно, когда она так течёт. И пальцы скользят и ласкают сквозь кружево, промокшее насквозь от смазки. Она подаётся бёдрами, она его хочет так сильно, так страстно, и дышит и стонет отрывисто, и требует ласки ещё и ещё. Немного сдвигает трусики и гладит горячую плоть. Она раскрывается вся, позволяя ласкать себя слишком бесстыдно…

- У тебя уже были мужчины? - и знает, конечно были.

- Да… - Горячо выдыхает.

И он раздвигает складочки, и вводит в неё свой палец. Поглаживает, массирует, добавляет ещё один. Внутри она просто божественна, течёт и горит, хочет только его, и он это знает точно. Он двигает пальцами, входит в неё настолько, насколько возможно, она тоже двигает бёдрами, насаживаясь сама. Затем она опускает руку и начинает массировать клитор, гладит его и дразнит, пока он работает пальцами. От этой картины у него сносит крышу, а брюки почти трещат.

Она начинает стонать его имя…

- Петир… Петир… Петир…

- Я здесь, - шепчет нежно. - Я здесь, моя девочка, тише… Нас могут услышать…

Но ей наплевать. Она уже стонет в голос. Петир закрывает губами ей рот и стоны почти стихают. От того, что он делает пальцами у неё между ног очень громко и пошло хлюпает. Санса ласкает себя всё быстрее, и он ускоряет темп. Наконец она вся сжимается, прикрывает глаза, и он замирает, любуется этой картиной.

Её первый оргазм, который он видит - и это волшебное зрелище. Жаль, он не кончил сам, но это не так уж важно.

Не вынимая пальцы, чувствует как сокращаются мышцы, сильно, ритмично, судорожно…

- В следующий раз попробуй тремя.

- Санса…

- Но лучше членом…

…

Внезапно вращается ручка двери и…

На пороге Лиза.

Хорошо, что они к ней спиной, а спинка дивана мешает увидеть, чем они тут занимаются.

- Санса, Петир! Вот вы где! Милый, ну что ты так долго? Твоя нежная киска уже заждалась.

Его передёргивает от отвращения при мысли о лизиной “киске”.

Он нехотя вынимает пальцы, и Санса сдвигает ноги.

- Иду, дорогая. Мы тут обсуждали последний роман Достоевского.

- Ой, это так скучно! Пойдём же, любимый!

И он поднимается. Медленно. Стараясь прикрыть стояк.

Щёки Сансы пылают, на Лизу она не смотрит.

- Спокойной ночи, Санса.

- До завтра, Петир.

***

В спальне ужасно душно, и он открывает окно.

- Милый, идём скорее, - ноет Лиза. - Твоя киска хочет мур-мур.

- Извини, дорогая, давай не сегодня. Голова разболелась - жуть.

Она дует губы, пытается хныкать. Он просто идёт на балкон.

Садится на кресло и пальцы подносит к лицу. Они источают её аромат. Петир закрывает глаза и вдыхает.

Какое-то время сидит неподвижно, затем поднимается и уходит.

У него ещё есть одно дело.

***

Она просыпается утром и тут же находит у себя на подушке конверт. Открывает его осторожно. Не верит своим глазам…

Переворачивает.

На постель выпадает огромный, тяжёлый перстень. Золотой. С головой дракона.

А кроме него - записка.

С днём рождения, Санса.

========== Daddy ==========

На похороны Визериса она не пошла, ещё чего не хватало, притворилась больной и осталась дома. Мать и особенно тётя Лиза настаивали, что Старки должны присутствовать всем семейством, упрекали её, стыдили, мол, что люди скажут, но она принялась так натурально закатывать глаза и падать в обморок, просто актриса без Оскара, что в конце концов её оставили в покое.

Визериса нашли в каком-то безлюдном переулке с перерезанным горлом. Свидетелей, конечно, не было, и какой-то знакомый семьи из полицейского участка сказал неофициально, по дружбе, что шансов раскрыть дело крайне мало. Таргариены попытаются, понятное дело, но Санса почему-то абсолютно уверена, что это без толку.

На цыпочках, чтобы он не услышал, входит в библиотеку. Петир разговаривает по телефону, обсуждает какие-то свои дела явно связанные с бизнесом, и она замирает, любуясь его осанкой, жестами, выражением лица… Всё говорит о том, что этот человек, без сомнения, знает, чего хочет, и всегда добивается желаемого. Выглядит настолько уверенным в себе и общается со своим собеседником в такой властной манере, что ей до дрожи в коленях хочется отдаться ему прямо здесь и сейчас, на столе, трахнуть его так, как ему и не снилось, а Лизе тем более. При мыслях о тётке накатывает злость, но справляться с эмоциями она умеет, с детства обучена (Ты леди, Санса! Веди себя соответственно! Улыбайся,Санса!)

Так вот. Здесь и сейчас, на столе.

И, собственно, почему бы нет?

Она подходит ближе и он, наконец, замечает её. Подносит указательный палец к губам, тс-с-с, молчи, дай закончить разговор. Ему нужно договорить, но ей-то нужно его трахнуть, и это очень срочно, отлагательства не терпит ни малейшего, она и так ждала уже слишком долго, но для вида она кивает и молча усаживается на стол.

Он садится на диван напротив неё.

Санса сидит какое-то время неподвижно, наблюдает, но это ужасно скучно, поэтому она подносит палец к губам, начинает их трогать, гладить, а глаз с него не сводит.

Он замирает. Смотрит на неё.

Это ей и нужно. Опускает руку, неторопливо расстёгивает блузку, пуговку за пуговкой, очень медленно.

Он смотрит.

Под блузкой нет ничего, и его взгляд сразу же упирается в её обнажённую, призывно торчащую грудь. Он заметно напрягается, и, довольная произведенным эффектом, она, начинает трогать свои соски, пощипывать их, сжимать, дразнить, так, чтобы он забыл, с кем вообще разговаривает и о чём.

Он кашляет многозначительно, в глазах отчаяние, нить разговора уже упустил, сопротивляется из последних сил, пытается собраться с мыслями, но у него, конечно же, ничего не выходит.

Она загадочно улыбается, ведьма да и только, и продолжает ласкать свою грудь, одновременно раздвигая ноги. Юбка настолько короткая, что ему прекрасно видно её белые трусики.

- Санса… - шепчет он с укоризной, прикрывая телефон ладонью. - Прекрати, прошу тебя. У меня тут серьезный разговор.

Но её-то дело ещё серьезнее, поэтому она только закусывает нижнюю губу и опускает руку вниз, задирает повыше юбку и начинает гладить себя через трусики. Намокают они мгновенно. Ей становится жарко, и низ живота сладко ноет, наливаясь горячей тяжестью. Она так давно представляла, как он берёт её в первый их раз, как входит в неё сильно, резко, до упора, что теперь никакие долгие прелюдии не требуются, она уже готова, заводится с полоборота, как неприлично дорогое спортивное авто на гонках в Монте-Карло.

Петир краснеет и, кажется, совсем перестаёт дышать, на лбу капли пота, вид у него такой, будто бежал марафон. Из трубки доносится чей-то настойчивый голос, но он не реагирует, смотрит на Сансу как под гипнозом, будто заколдовала его ведьма, и снять эти чары надежды нет.

- Роб… Роберт, я перезвоню, - с трудом выдыхает он и нажимает на кнопку “завершить вызов”.

Санса тем временем уже запустила руку в трусики и скользит между складочек пальцами, размазывает влагу, гладит, массирует клитор, дышит так тяжело, будто марафон бежала вместе с ним, и так хочет скорее добраться до финиша, но без него это никак не возможно, совершенно немыслимо, поэтому смотрит в глаза откровенно, и похоть скрывать даже не пытается.

Он подходит вплотную, становится между её раздвинутых ног, берёт её лицо в свои ладони.

- Санса, что ты творишь? Это многомиллионная сделка, и мне необходимо обсудить детали…

Она продолжает работать пальцами, не останавливается ни на мгновение.