Ракшасье счастье

- Струмы? Никогда о таких не слышала.

- Неудивительно, ведь они живут только в пещерах. Это такие мохнатые белые твари размером чуть побольше овцы. Они довольно полезные: очищают ходы от зубаток и обеспечивают нас шкурами и мясом. Сами по себе струмы редко нападают на обитателей дома, но если случается наткнуться на струма, охраняющего ещё не съеденную добычу, или самку с детёнышем, лучше не приближаться, а переждать, пока зверь не уйдёт. Сейчас ты можешь не волноваться о них, на компостной куче точно безопасно. Ни одно здравомыслящее существо не полезет нюхать этот смрад.

Запах между тем, действительно, крепчал. От трупной вони уже щипало глаза, когда впереди показалась частая решётка, перегораживающая туннель. Виелин прикоснулся ладонью к гладкой металлической пластинке, укреплённой рядом. Часть решётки отъехала в сторону, пропуская посетителей дальше. Вскоре туннель разделился на два более узких прохода. Один, светлый и чистый, уводил в круглую пещеру, заполненную какими-то таинственными перегонными кубами и бассейнами с прозрачными стенками и краниками. Другой же заканчивался помещением, разделённым на три довольно больших отсека. Друг от друга их отделяла каменная стенка высотой по грудь Джу. Средний отсек был пуст, и посередине него виднелся какой-то зарешеченный сток. В правом было аккуратно сложено сено. Заглянув же в левый, Джу тихо порадовалась, что не успела пообедать: в более-менее измельчённом виде там мирно гнили останки множества прежде живых существ.

- Ну вот, - сказал Виелин, ставя на землю ведро, - Мы на месте. Порядок действий следующий: берёшь лопату, перекладываешь содержимое гнилушника в пустое отделение. Заполняешь его полностью, слоем в один штык. Потом сверху надо положить такой же слой сена, равномерно присыпать всё вот этим белым порошком и вилами перемешать. Расход порошка - две лопаты на слой. И так далее, пока не позову. Вопросы имеются?

Борясь с дурнотой, Джу вяло буркнула: “Нет.” А про себя подумала, что знай она наперёд, чем придётся заниматься, возможно, предпочла бы ночь с Таллисом .

В подземелье было темно и тихо, ход времени ощущался с трудом. Джу измеряла своё пребывание на компостной куче сперва десятками лопат, потом - уложенными слоями… К счастью, настал момент, когда усталость притупила все чувства. Содержимое гнилушника перестало вызывать какие-либо эмоции, это был просто компост, сырьё для смолки. К вони Джу тоже притерпелась, почти перестав её замечать. Когда Виелин пришёл и сказал: “Хватит, пора домой,” у неё даже не достало сил толком обрадоваться. Джу просто засунула под мышку вилы с лопатой и уныло потопала на выход.

Снаружи над пустошью догорала вечерняя заря: небо на закате ещё золотилось нежным румянцем, а с восхода уже наползала тёмная, душная ночь. Ввалившись к себе, Джу упала на кушетку, носом в тюфяк, и провалилась в глухой сон без сновидений.

Разбудил её лёгкий шорох в коридоре.

- Кто тут? - сипло, с трудом проговорила Джу.

Тень, загородившая вход, отозвалась голосом Таллиса:

- Малышка! Что это?

Джу сперва удивилась, а потом, осознав, что воздух вокруг неё пропитан трупной вонью, ответила:

- Ах, это? Компост.

Таллис сунулся было к ней в каморку, но сразу же засмеялся и выскочил назад, в коридор, зажимая пальцами нос.

- Да я уж понял, что не кангаррские фиалки! Фу, нет, это выше моих сил…

И Джу услышала его быстро удаляющиеся шаги.

Утром Джу истратила на себя всю воду в общей купальне, но Виелин всё равно выгнал её из столовой, велев приходить завтракать попозже, после всех. Когда она, наконец, дождалась своей очереди и снова заглянула в кухню, он потянул носом в её сторону, недовольно поморщился и сказал:

- Знаешь, душа моя, находиться с тобой в одном помещении совершенно невозможно. Пойдём-ка на пристань: позавтракаешь там, а потом займёмся стиркой. Заодно ты хоть немного проветришься на вольном ветерке.

Джу опасалась, что ей предстоит провести пол дня, стоя кверху задом над корытом, как делали человеческие тётки, за которыми она иногда наблюдала в лесу. Но ракшасий способ стирки оказался и легче, и значительно веселее. Пока Виелин таскал из прачечной корзины с грязным бельём, Джу наполнила огромное корыто, служившее во время очищения водопоем лагерю лынелей. Виелин высыпал в воду какой-то порошок, потом туда же отправил содержимое одной из корзин, и напоследок, подвязав вокруг пояса полы плаща, залез в корыто сам и протянул руку Джу. Та, не слишком понимая, что от неё требуется, тоже запрыгнула в водопойник и оказалась по колено в ароматной пене. Виелин взял Джу за руки и с улыбкой спросил:

-Танцевать умеешь? А ну-ка, давай польку-ракшу:

Раз пришёл дружок к ракшице,

Молод и собой хорош.

Чтобы в танце покружиться,

Лучше парня не найдёшь…

Виелин недолго составлял Джу компанию. Вскоре он заявил, что у него ноют кости, и уселся на бортик отдыхать. Джу продолжила топтать бельё, а Виелин, свесив ноги за край корыта, задумчиво смотрел в затянутую знойной дымкой пустошь. Вдруг он откинул капюшон плаща и растрепал по ветру седые волосы.

- Ты что делаешь? - воскликнула Джу, - Сила утекает, так ведь и умереть можно!

Виелин хитро покосился на неё и спросил:

- Правда? Ты всерьёз полагаешь, что в моём возрасте это вероятно?

Джу прыснула в кулак, выпустив в воздух целую гроздь радужных пузырей, а потом спросила:

- Виелин, а сколько тебе на самом деле?

- Семьдесят два круга силы.*

- Ого!

- Ага. Я помню Грида молодым и весёлым, а Риская с Эрданом - живыми.

- Значит, ты и войну с Тормом помнишь?

- Да уж, такое захочешь - не забудешь. До неё всё было совсем иначе. Вот здесь, прямо от наших ворот, начиналось огромное озеро, Виелина. Его дальний берег выходил аж к Занорью, а на ближнем стоял лес Ровеньон. Это уже после войны началось форменное безобразие: обе стороны лишились своих предводителей, пошли ссоры и беспорядки, этлы Торма разделились на два недружественных дома, а дети Риская и вовсе передрались между собой и долго жили, кто во что горазд… Я в ту пору не принадлежал ни к одной из враждующих сторон, но мне постоянно доставалось то от одних, то от других. Поневоле пришлось выбирать, кого держаться.

- Так ты - этл?

- Был когда-то. А что тебя удивляет? Рискай ведь тоже был этлом. Сначала все были этлами. Рискай первый задумал научиться накапливать силу и сдерживать её потоки, он же начал опыты со смолкой. Цель-то изначально была хорошая: он стремился уравнять в силе уделы своих детей, чтобы между ними не возникало обид. Кто знал тогда, что это - тупик… Видишь, что стало с моим озером? Его нет, вода ушла в подземные пещеры, и с каждым кругом её всё труднее звать. Но всё же в хлябь у меня ещё зацветают тюльпаны. Они пока спят, но живы и ждут только знака, чтобы проснуться. Слышишь их дыхание под песком? Ты любишь тюльпаны, Джу?

- Не знаю, я их никогда не ела…

Виелин вздрогнул, словно внезапно проснулся, и сперва уставился на неё удивлённо и непонимающе, потом засмеялся, натянул на голову капюшон и сказал:

- Ах, девочка, ты меня с ума сведёшь.

И спрыгнул с борта корыта на мостовую.

- Виелин, - тут же заныла Джу, - Ты куда? Расскажи ещё про Риская! И про его детей. И про смолку. И про то, как ты был этлом…

- Не сегодня, Джу, не сейчас. Давай-ка пошевеливаться. Нас с тобой ждут три корзины грязного, а ведь всё это надо ещё и отполоскать…

Джу вернулась домой неправдоподобно чистая, вся пропахшая Виелиновым мыльным порошком. Зайдя в свою комнату, она ощутила там вчерашний компостный дух и из-за этого здорово расстроилась, но к ней заглянула Марисса и, поводив носом по сторонам, спросила:

- Ты чего у себя не проветришь? Открой окно, балда, из твоей конуры воняет на весь дом!

- А как? У меня же нет окна.