Остров Аграфены

– Любимая, – повторил он.

– Да-а… – Глаза её засияли счастьем, и Она шагнула ещё ближе к кровати.

– А как поживает твоя нога? – спросил он, хотя с языка готовы были слететь совсем другие, переполненные нежностью и восхищением слова.

– По-моему, ты её полностью вылечил. Вот, посмотри. Она повернулась правым бедром, чуть изогнув его изящную линию. – Кажется, ничего и не осталось.

Приподнявшись, он прикоснулся самыми кончиками пальцев к тому месту, где была рана, и заскользил ими по золотистой коже, ощущая, как следом по её бедру побежали мурашки.

– А мне кажется, – он глянул снизу в её уже почти прикрытые веками глаза, – а мне кажется, что курс лечения ещё далеко не закончен. – И припал губами к ноге.

Сковорода, подпрыгнула несколько раз, гулко громыхнув по половицам.

После завтрака-обеда они почти весь день провалялись в постели, то лаская друг друга, то ведя бесконечные разговоры. Точнее, это были расспросы Сергея, на которые она пыталась ответить.

– А почему у тебя нет хвоста, ведь во всех сказках русалки хвостатые?

– А тебе такое «рыбное меню» очень бы понравилось? Потому и нет. И не должно быть. Сейчас первая неделя после Троицы. Она называется Русальной – нашей неделей. Мы выходим из воды в леса, на луга, на поляны и становимся обыкновенными девушками с обыкновенными ногами и всем остальным. И так до самой осени. Танцуем, поём, веселимся, качаемся на ветках, а когда начинает холодать, – снова возвращаемся в своё подводное царство. Вот тогда и становимся немного похожими на рыб.

– И не скучно зимой подо льдом?

– Нет, там интересно, там целый особый мир и есть свои развлечения. Но лето, конечно, лучше. И потом, только летом можно встретить любимого. – Она порывисто прильнула к нему, словно боясь потерять, положила голову на плечо. – Лю-би-мо-го.

– И утащить его под воду, – пошутил Сергей.

– Не надо так, – она не приняла шутки. – Я же тебе говорила, что никто никого насильно не тащит. Бывает, что мужчины уходят с русалками, но только по собственной воле. Если очень сильно полюбят. Но до осени ещё так далеко, а ты ведь тут на все лето?

– Да. Если бабка теперь не выгонит из-за огорода. Кстати, я всё хотел спросить, это твоих рук дело, град этот?

– Моих, – она негромко хихикнула и навалилась на него сверху. – Ну и видок у тебя был, когда градом отколошматило. А я думаю, мало ему, злодею, досталось! Тоже мне, китобой нашёлся с гарпуном! Хорошо, что увернуться тогда успела.

– Ну, ладно, я – злодей, но огород-то причем?

– Разозлилась. Потом, конечно, пожалела. Но я уже думала, как всё исправить, и сегодня ночью мы устроим танцы на огороде.

– Чтобы все окончательно затоптать?

– Эх ты, темнота, ничего-то ты не знаешь! Конечно, если ты начнешь там свой рок долбать, то так и получится. Но любому дремучему крестьянину было известно ещё сто лет назад, что там, где танцуют русалки, всё идет в рост. Они даже специально их на свои луга заманивали. Были такие способы.

– Но я же не дремучий крестьянин.

– Это я уже поняла. – Она опять счастливо хмыкнула – Ты очень современно, а особенно сексуально образованный молодой человек. А ну, признавайся, сколько русалок у тебя было до меня? – Пальцы ее побежали к нему в подмышки. – Признавайся, китобой, а не то защекочу! Защекочу насмерть!

– Я не лебедь, я не гусь, я щикотки не боюсь, – продекламировал он сквозь смех детским голосом стишок, переворачиваясь вместе с нею и оказываясь наверху. – И русалок тоже. Особенно таких красивых, любимых, единственных.

– Правда?

Когда транзистор голосом ведущей негромко известил о том, что наступила полночь, Она коснулась его плеча губами и тихо шепнула.

– Мне пора.

– На огород?

– Ты стал догадливым.

– Расту. А мне туда можно?

– Лучше посмотри отсюда. Мне-то ты не помешаешь, а вот другим…

– Слушаюсь, о, великая колдунья, и повинуюсь! – Он сел на кровати в позе восточного сказочного джина и шутливо склонил голову в поклоне.

– И правильно делаешь, умнейший, – в тон ему заметила Она. – Пока! – И выскользнула за дверь.

Сергей встал, попил воды и опустился на стул, припав лбом к холодному стеклу. Белая ночь продолжала властвовать, и полночь в её объятиях была не темнее раннего вечера.

Она вышла на середину огорода и стала потихоньку раскачивать золотистую волну волос за своей спиной. И почти сразу же в избу донеслись звуки то ли заклинания, то ли песни, похожей на ту, что Сергей услышал на реке в первое утро. Песня становилась всё громче и громче, и вдруг её стали подхватывать один за другим далекие и чистые девичьи голоса. Прошло ещё немного времени, и голоса начали приближаться. И было в их прекрасном неземном пении что-то такое, что заставило Сергея, уже забывшего в последние дни про страх, знобко свести плечи и невольно потянуть на них наброшенное на спинку стула одеяло.

Он отвлекся лишь на мгновение, но когда снова поднял глаза, то рядом с Ней стояли, а точнее – уже медленно двигались по кругу ещё несколько обнаженных девушек с длинными распущенными волосами. Все они выглядели вполне земными и реальными, но в то же время было такое ощущение, что русалки не ступают ногами по изуродованной земле, а плывут над ней, скользя по самым верхушкам обломанной ботвы.

Темп песни-заклинания начал нарастать, и в такт ему убыстрялся хоровод. И вот девушки уже стремительно летели над тёмными рядами и грядами, сливаясь в золотистое телесное кольцо, над которым плескался нимб развивающихся волос. Внезапно это кольцо совсем оторвалось от поверхности и, вычертив несколько спиралей над огородом, уплыло куда-то за лес. Вместе с ним растворилась вдалеке и песня.

Проводив загипнотизированным взглядом новое чудо до самого горизонта и ещё не придя в себя, Сергей сломал несколько спичек о коробок, пытаясь прикурить. Когда это ему удалось, глубоко затянулся пару раз и, успокаиваясь, вышел на крыльцо. Её нигде не было видно. «Точно, с ними улетела». Он перевёл взгляд на огород. И опять замер: стебли и соцветия поднимались с земли, вылезали между чёрных комьев и вообще материализовались откуда-то из небытия с такой скоростью, что это было заметно на глаз. Он не успел докурить сигарету, а на огороде и грядках уже всё густо зеленело и исходило манящими запахами. «Чу-де-са! Опять чудеса. Но почему же Она улетела с ними? Куда улетела? Или так было нужно?»

Постояв еще минут пять, он вошел в избу и лёг на кровать, но, конечно, долго не мог успокоиться, а уж тем более – уснуть. Всё прислушивался, не идёт ли Она? Странно, но за эти несколько дней Сергей, оказывается, так привык осязать и видеть её рядом, слышать её дыхание и голос, что теперь разом почувствовал себя погруженным в какую-то пустоту. Её не хватало так остро и мучительно, что он окончательно осознал всё, что произошло, и мысленно подписал себе приговор: «Да, братец, ты точно влюбился. Втюрился всерьёз и надолго. И в кого – в русалку! Что делать-то теперь будешь? Девчонка она, конечно, замечательная, и будь обычным человеком, – на руках бы в ЗАГС унёс. А тут… Хотя, до конца лета вон ещё сколько времени, может, всё и образуется. Вдруг удастся её превратить, расколдовать как-нибудь, волшебника или фею какую отыскать. Раз уже в сказку попал, то по её законам и жить надо. Вернётся – расспрошу как следует».

Она появилась на рассвете Разгоряченная, но какая-то тяжелая, навалилась на него, обрывая полудрёму, принялась жарко целовать.

– Что, потерял небось? Или нет?

– Конечно, потерял. Думал, насовсем улетела

– Не надейся, от меня не очень-то легко отделаться, – попыталась Она пошутить. – Хотя теперь… – Вздохнула и добавила уже серьёзно и грустно: – Нужно было так. Улететь. В эту ночь мы все должны были собраться у того большого озера, что за перевалом. Знаешь?

– Знаю. Оно Лебединым называется. А у вас что, Вальпургиева ночь сегодня?

– Что-то вроде этого, только не для ведьм, а для русалок. Главный праздник Русальной недели. – Она опять вздохнула.