Страница 16 из 21
– Вы совершенно правы! – воскликнул я. – Исчезновение Джона Беллингэма покрыто тайной.
– Я так не думаю, – устало произнес мистер Джеллико. – Люди время от времени куда-то пропадают, а потом возвращаются, и те причины, которыми они объясняют свое отсутствие, зачастую весьма правдоподобны.
– Но тут иные обстоятельства, – возразил я, взглянув ему в глаза.
– О чем вы? – удивился мистер Джеллико.
– Я имею в виду то, каким образом Джон Беллингэм исчез из дома мистера Хёрста.
– И каким же?
– Ну, это все как-то странно. Честно говоря, я не знаю…
– То-то и оно. Я тоже не знаю, поэтому о таинственности его исчезновения судить не берусь.
– Ведь неизвестно даже, ушел ли он из этого дома.
– Вот именно, – кивнул мистер Джеллико. – Если он не ушел, значит, он до сих пор еще там. Если он там, то он в буквальном смысле слова не исчезал. А раз он не исчезал, никакой тайны нет и в помине.
Я от души рассмеялся, но мистер Джеллико сохранял невозмутимо-серьезный вид.
– Принимая во внимание данные обстоятельства, – продолжал я, – вы, очевидно, не поддержите мистера Хёрста в его ходатайстве перед судом признать факт смерти Джона Беллингэма?
– Какие обстоятельства? – встревожился мой собеседник.
– Но вы ведь сию минуту усомнились в том, что мистера Беллингэма действительно нет в живых.
– Дорогой сэр, – усмехнулся он, – я вас не понимаю. Если достоверно известно, что человек жив, нельзя признать, будто он мертв; если столь же достоверно известно, что человек скончался, значит, о предположении нет и речи, ибо нельзя предполагать то, что достоверно известно. Для сделки характерно именно отсутствие достоверности. Вы улавливаете ход моей мысли?
– Но если вы считаете, что он жив, то не возьмете на себя ответственность признать, что он мертв, и распределить его имущество?
– Я не беру на себя никакой ответственности, – рассердился мистер Джеллико, – а действую согласно постановлению суда, и только.
– Суд может постановить, что он умер, а он тем не менее жив, – упорствовал я, все больше втягиваясь в спор.
– Если суд признает его смерть, его сочтут мертвым. В физическом смысле он может продолжать жить, но с юридической точки зрения и для решения вопроса о наследстве он будет мертв. Вы понимаете разницу?
– Боюсь, что не вполне, – растерялся я окончательно.
– Врачи, как правило, в этом не разбираются. Вот почему в качестве свидетелей они приносят суду мало пользы. Научная точка зрения радикально отличается от юридической. Ученый полагается на свои знания, наблюдения и суждения и не считается с показаниями других. Допустим, к вам придет имярек и скажет, что он слеп на один глаз. Примете ли вы на веру его показание? Никоим образом! Вы начнете его обследовать и, чего доброго, установите, что он хорошо видит обоими глазами. Вы решите, что он не слепой, то есть отбросите его свидетельство в пользу факта, в котором сами убедились.
– Так ведь это единственный рациональный путь прийти к правильному заключению?
– В науке – да. Но не в юриспруденции. Суд выносит решение согласно данным, которые ему представлены, а данные эти – клятвенные показания свидетелей. Если свидетель присягнет в том, что вот это черное есть белое, и никаких противоречащих данному факту показаний больше нет, то у суда будет только одно показание: черное есть белое, – и в соответствии с ним он обязан вынести решение. Судья и присяжные могут думать иначе и иметь какие-нибудь частные сведения, убеждающие их как раз в обратном, – но они должны огласить вердикт согласно имеющимся показаниям. Вы уяснили?
– Вы хотите сказать, что судья будет прав, если вынесет решение, которое, как ему частным образом известно, противоречит фактам? Или он может приговорить к казни человека, который, согласно частным сведениям, невиновен?
– Конечно. С этим сталкиваемся повсеместно. Мне известен случай, когда судья вынес смертный приговор обвиняемому и допустил привести его в исполнение, хотя воочию видел, что убийство совершил другой человек. Но разве я утверждаю, что доводить регламентацию судебной процедуры до крайней педантичности – это правильно?
– Это чудовищная педантичность! – возмутился я. – Однако вернемся к Джону Беллингэму. Положим, суд юридически постановит, что он мертв, а спустя какое-то время джентльмен явится во всей своей красе. Что тогда?
– Пусть обращается в суд, и тот, имея новые данные, наверняка констатирует, что мистер Беллингэм жив.
– Но все его имущество уже уплывет в чужие руки?
– Вероятно. Не упускайте из виду, что факт смерти признáют на основании поступков Джона Беллингэма. Если человек действует так, что создается впечатление, будто он умер, ему нужно заранее примириться со всеми последствиями.
– Что ж, вполне разумно, – сказал я. – Вы полагаете, суд по делу Беллингэма состоится скоро?
– Из ваших слов я заключил, что мистер Хёрст собирается принять соответствующие меры. Несомненно, эти сведения почерпнуты из достоверного источника, – промолвил мистер Джеллико, не дрогнув ни единым мускулом и продолжая пристально глядеть на меня через очки.
Я понимал, что не добьюсь от него ничего конкретного, но мне нравилось наблюдать за его оборонительными маневрами, поэтому я спросил:
– Вы читали в газетах, что найдены человеческие кости?
Он устремил на меня тяжелый взгляд:
– Это скорее по вашей специальности, но коль уж зашла речь, то да, я читал. Обнаружены разрозненные останки скелета, если я не ошибаюсь.
– Фрагменты расчлененного тела.
– Я не слежу за такими новостями. По-моему, интересоваться ими должны криминалисты.
– Вы связываете находки с исчезновением своего клиента?
– Какая же тут связь?
– Вообще-то это кости человека…
– Да, мои клиенты – люди, то есть имеют кости. Действительно некая связь существует, но слишком общая. Или вы рассуждаете о чем-то другом?
– Кое-какие из костей обнаружены на землях, которыми владел ваш доверитель Джон Беллингэм, – нюанс, по-моему, весьма важный.
– Неужели? – удивился мистер Джеллико, поправляя очки. – Категорически не согласен. Обнаружение человеческих останков навлекает подозрения на землевладельца или арендатора – что именно они спрятали их там. Но в нашем случае это немыслимо. Человек не может скрыть фрагменты своего же тела.
– Разумеется, Беллингэм не прятал свои кости, но некоторые из них нашли в его поместье. Совпадение?
– Опять-таки не понимаю вас, – вздохнул мистер Джеллико. – К чему вы клоните? Убийцы, расчленяющие тела, настолько щепетильны, что зарывают отдельные куски в землю своих жертв? Так, что ли? Подобный ритуал мне неизвестен, поэтому я скептически отношусь к вашим доводам. Кроме того, я читал, что лишь один фрагмент тела нашли в поместье мистера Беллингэма, а остальные были разбросаны на весьма обширной территории. Как же согласуется такой факт с вашим предположением?
– Никак. Но у меня есть еще одно важное наблюдение. Скелет левой руки жертвы нашли в Сидкапе, а он расположен рядом с Элтемом, где в последний раз видели мистера Беллингэма живым.
– Ну и что? Почему вы связываете кости именно с этим местом, а не с каким-нибудь другим, где их тоже обнаружили?
– По-моему, – ответил я, немного сбитый с толку, – все указывает на то, что злодей, который спрятал их там, начал с окрестностей Элтема, где пропал ваш клиент.
Мистер Джеллико поморщился:
– Вы смешиваете очередность находок с тем порядком, в котором зарыли кости. Где доказательства того, что останки, найденные в Сидкапе, были погребены там раньше, чем остальные, обнаруженные в других местах?
– Нет таких доказательств, – пожал я плечами.
– В таком случае, – заключил Джеллико, – ваше утверждение, будто убийца начал с окрестностей Элтема, не состоятельно.
Подумав, я вынужден был признать, что моя теория довольно шаткая. Выпустив последний заряд в этом неравном бою, я счел своевременным переменить тему.