Страница 55 из 65
========== Часть 7, глава 3 ==========
Все это было ужасно трудно понять, но общение с архидриадами делало чудеса с каждым, кому они явились. И теперь Бильбо вовсе не почитал за странности те изменения, что произошли с Торином, когда судьба свела его с Фиа. То, над чем все тогда нескрываемо забавлялись, что не любили и даже ненавидели, было его новым знанием, пониманием сути иного мира — мира чистой живой природы. И хоббит не решался однозначно говорить о том, какой из этих миров лучше и совершеннее, ярче и правильнее, достойнее того, чтобы его предпочесть. Гном, возненавидевший драгоценности и горы – это, бесспорно, жуткая нелепица. Но — теперь даже это становилось вполне объяснимым.
Вслед за Шерханом, много позднее, появилась Флавия. Младшая из архидриад принесла благую весть о том, что жизнь племянников теперь в безопасности, и в своей родной стихии моря Фавелин дальше может справиться с лечением и без нее. Флавия явилась на зов, как только смогла. Это решение дорогого стоило ей, ибо ей больно было оставлять собственного возлюбленного. Но здесь она была нужнее, и в ответ на ее объяснение молодые гномы в один голос просто велели ей лететь к Торину на самых быстрых небесных крыльях.
Королева орлов изменилась, стала намного более взрослой и дерзкой. Блестяще спланированная и выигранная ею битва на самом жарком фланге не могла не преобразить ее. Вдвоем сестры долго колдовали над несчастным гномом, очевидно пытаясь убедиться в действенности своих методов. Младшая за что-то критиковала старшую: возможно, их познания в целительстве серьезно различались, и у каждой были свои сильные и слабые стороны. Хоббиту, все это время наблюдавшему за ними, то и дело становилось страшно за друга — как он только выдерживал такую боль и все те вещи, которые позволяла себе его новая спасительница? Она, очевидно, вложила в Торина все свои познания и навыки, но измучила его полностью, а также пришла к неутешительному выводу о том, что пока еще опасность велика, и Фрее придется поддерживать своего подопечного еще какое-то время. Пока божественные сестры удалились ненадолго из палатки, Бильбо всячески старался поддерживать гнома, в глазах которого уже ясно читались слова о том, что больше он не выдержит…
Впрочем, теперь в их распоряжении были молодые силы Флавии. Возможности Фреи были на исходе, поэтому свет, исходящий изнутри ее младшей сестры, был спасительным благом — особенно во время наступивших холодов, которые радовали одних лишь тигров.
По меркам средиземской морали, Флавия не отличалась хорошими манерами. Она похвалила лишь Мирру, а остальным заявила, что им, очевидно, жаль для умирающего друга своей любви и тепла. Устроившись полулежа, архидриада уложила раненного гнома себе на грудь, плотно обхватила руками и укутала тонким, но очень теплым покрывалом — словно то были ее крылья. В сознании несчастного возникла картина берега черной реки, влекущей его к себе, но его словно вновь поднимал над землей орел, не давая тьме до него добраться. Ласки, и даже пылкая нежность юной волшебницы, наверное, могли поднять из могилы мертвеца. Она, бесспорно, просто обожала Торина, а главное — умела окружить его и остальных аурой своей магической силы и защиты. Если бы так поступала Фиа, никто бы не удивился. Но — Флавия? Хотя — если ему и правда так было легче, о какой морали могла идти речь? Сам же Торин вряд ли тогда понимал, что она делает и сколь странные по мирским законам вещи себе позволяет. Она передавала любовь, тепло и силу – так, как умела, точно также как спасла своего собственного избранника. Несколько дней она почти не оставляла Торина, все время развлекала его рассказами и разговорами. Младшая из архидриад практически не говорила на языках разумных рас и общалась со всеми мысленно. Поэтому и гному не приходилось тратить сил на разговоры, которые покамест могли навредить ему. Тепло и забота страстной красавицы отгоняли прочь черную бездну. Осознание реальности с каждым днем становилось все отчетливее. Взгляд перестал был отрешенным, появились первые желания. Дерзкая решительность Флавии оказалась полностью оправданной. Она так и не сумела заставить гнома хоть раз улыбнуться, но вызывающие методы передачи сил и тепла оказались как нельзя действенны. Ее помощь стала последним ударом по осаждавшему их страшному врагу, именуемому Смертью.
Никто уже не знал, сколько прошло тягостных дней с момента битвы, когда как бальзам на сердце прозвучало признание Фреи о том, что жизни Торина больше ничто не угрожает. В своих мечтах Бильбо видел себя в этот момент опрометью несущимся к друзьям. Теперь же просто бессильно упал на пол палатки и уснул — очень надолго. Лишь на следующий день Флавия сообщила, что прошел полный лунный цикл и еще двенадцать дней. Теперь Фрея была свободна. Жаль лишь, что ей пришлось отдать за это спасение более двадцати лет своей собственной жизни. Это известие было чудовищным для хоббита и раскрыло в нем новые горизонты понимания того, что есть магическая сила, высшая мудрость и истинное самопожертвование. Впрочем, Фрея вовсе не была огорчена. Напротив, потеряв Торина, она рисковала лишиться главного счастья в жизни архидриады — своей наследницы, ибо дочери Фиа уже уготована была роль новой полубогини мира растений. Фрея очень кратко пояснила, что Фиа и Торин связаны настолько, что и жизнь могущественной охотницы была все это время под угрозой. Она не перенесла бы этого удара, поэтому у Фреи, как и раньше — в решении бороться со Смаугом — просто не было выбора. Фрея исчезла на пару дней, оставив всех на попечение Флавии, а вернулась уже преобразившейся вновь в величественную диву с волосами из цветов.
Бильбо воспользовался отсутствием верховной жрицы, чтобы увидеться со старыми друзьями и принести им главную радостную весть. Все вопрошали его о том, когда они смогут увидеться с Торином, но хоббит лишь пожимал плечами, поясняя, что тигры не подпустят к нему никого, а сколько времени еще понадобится, чтобы поставить искалеченного гнома на ноги — он не знает.
- Торин спрашивает о нас? — осторожно спросил Двалин.
- Признаться, нет… — Бильбо не мог соврать. — Вы должны уже сейчас знать, что он стал совсем другим, и я понимаю почему.
- Мы так и думали. Эти колдуньи изменили его сущность!
- Они избавили его и принцев от родового проклятия. Иначе их было не спасти. Поэтому и сущность их изменилась. Мне объяснили так.
- Ты больше слушай этих ведьм! Прожил с ними столько времени, и сам уже не мыслишь ничего кроме восхищения ими! Нам нужен наш Торин!
Назревала очередная неизбежная ссора. И вновь только Балину удалось ее замять.
- Вы вновь забыли о главном. О том, что ни Торина, ни принцев уже не было бы в живых, если бы не эти волшебницы. Да и всех вас тоже — ведь битва выиграна только благодаря их помощи!
- Их цель — забрать королевскую семью в свой мир!
- Двалин, мы бы в любом случае их потеряли. Но одно дело — схоронить друзей, другое дело знать, что они живы!
- А еще счастливы, ведь так? — робко поинтересовался Ори. Глаза его вопрошающе смотрели на хоббита.
- Ори, я не знаю про братьев. Но Торин сейчас очень несчастен. Никто не знает, когда вернется Фиа, и даже где она сейчас, и что с ней. Поэтому он и не спрашивает про вас. По чести сказать, он вообще мало о чем спрашивает, да и говорить ему разрешили лишь недавно. Я лучше сейчас вернусь к нему. Боюсь, вы так всего и не поймете.
========== Часть 7, глава 4 ==========
Архидриады всерьез переживали из-за неприспособленности их убогого жилища к зиме. Между тем, достигнув главной цели и сохранив Торину жизнь, они понимали, что хлопот и страхов впереди у них еще очень много. Помощников тоже никто никуда не отпускал. Волшебницам было о чем беспокоиться. Чудом выкарабкавшись из лап смерти, Торин вовсе не был похож на прежнего могучего гнома. Левая рука не срасталась и постоянно мучила. Жесткая повязка ограничивала во всем. Многие движения причиняли боль, да и сил пока хватало лишь на то, чтобы иногда проводить время сидя, а не лежа, и есть без чужой помощи. Его прежняя одежда балахоном повисла бы на нем. На удивление, лицо его казалось много более молодым, чем раньше и очень выразительным. Трепетная благодарность и восхищение стойкостью товарищей свели на нет все его прежние язвительные усмешки и вздорность. Осторожные движения напоминали поведение застенчивого юноши, а не дерзкого короля. И никогда из глаз не исчезала грусть и немой вопрос о Фиа. Но никто не сообщал о ней ничего нового.