Страница 54 из 65
По поведению волшебницы стало вдруг понятно, что в их компании есть еще кто-то — очевидно очень маленький и невидимый. Заметив замешательство хоббита, Фрея коснулась его плеча рукой, и он различил странный полупрозрачный образ не то бабочки, не то крохотного человечка с крыльями. Убитая горем фея без сил лежала и плакала, нежно прижимаясь личиком к шее своего хозяина. Ее любовь тоже была сейчас нужна как никогда. Ибо не размерами и природой существа, источающего эту любовь, определяется ее чистота, возвышенность и чудодейственная сила. Теперь понятны стали странные улыбки Торина, когда он временами будто бы говорил с кем-то незримым. Это была его фея — верный друг, спутник и помощник, подаренный Фиа.
Уже глубокой ночью Фрея замерла в углу палатки и словно ушла мыслями в какой-то другой мир, оставаясь с ними лишь телесно. Впоследствии она часто также замирала, не подавая признаков жизни, словно несуразное растение, пережидающее зимнюю пору, чтобы распуститься вновь. Пробуждаясь, она выглядела лучше и моложе, но с каждым днем ей все больше приходилось ограничивать свои действа и даже движения.
Та ночь была самой страшной из всех. Дыхание Торина почти остановилось. Фрея тоже не подавала никаких признаков жизни. В глазах Мирры стояли огромные слезы, то и дело падавшие на землю. По телу огромной тигрицы пробегали судороги. Она из последних сил ласкала своего умирающего любимца, и в такой доброте и ласке, исходившей от огромного, смертельно опасного хищника была истинная неземная красота, если не магия… Фея ползала по раскиданным волосам Торина и гладила своими ручонками его щеки. Бильбо отчетливо видел ее, уже не считая это за чудо. Глаза лесной чаровницы были огромны, но еще более огромно было горе, запечатленное в этих глазах. Где-то вдали от них шла битва — не на жизнь, а на смерть. И кроме Фреи и Торина там, конечно же, была и Фиа. Она не могла не быть там. И от исхода этой битвы зависела судьба целого мира растений и животных, целого огромного царства существ, которые осиротели бы, будь эта битва проиграна…
Никто не знал, в котором часу наступило легкое, но столь важное тогда облегчение. Тело израненного гнома чуть дернулось, глаза на несколько мгновений раскрылись. Но взгляд не выражал ничего кроме муки и отчужденности. Запекшиеся губы ловили воздух, и хоббит поспешил принести родниковой воды, капли которой явно были очень нужны тогда Торину. Затем последовали несколько глубоких вздохов, а дыхание стало глубже и ровнее. Они выстояли. Они поняли это даже по тем малым признакам, что им суждено было получить и увидеть.
Убедившись, что самое страшное осталось позади, Мирра в изнеможении уронила голову на землю. Феечка пристроилась на плече Торина, но не спала, а, казалось, что-то рассказывала ему, или просто успокаивала и поддерживала.
Бильбо ощущал себя самым слабым и наименее задействованным участником этой необычной ночной битвы. Поэтому поднялся и приготовил для всех воду, орехи и фрукты — единственную пищу, которая была в их распоряжении. Все товарищи приняли ее с благодарностью. Безжизненное дерево, в которое превратилась в ту ночь Фрея, озарилось ярко-зеленым цветом ее глаз. Они выстояли!
Фрея велела все время держать голову гнома на руках, не оставлять его одного, пока Мирра восстанавливает силы, свернувшись в огромный клубок и забывшись на время.
«Любить всей душой, брать всю боль на себя, согревать всем теплом».
Она как всегда говорила не совсем обычные вещи, но речи ее были понятны, раскрывая в душе именно те чувства и намерения, которые были нужнее всего. Просто держать друга за руку было — мало.
Иногда палатку посещали птицы и животные, которые приносили еду, воду и нужные Фрее растения. Хоббит сам не помнил, когда и сколько он спал, уже не знал — день теперь или ночь. Но сколь же бурной была его радость, когда Торин чуть пошевелил головой и раскрыл глаза!
Боги, сколько же глубины было в этих глазах! Такие родные и знакомые, они словно обрели теперь какой-то новый неземной свет, частицу божественной чистоты и мудрости Фреи! Сколько же поразительного благородства и величия было в его лице! Он уже не был тем, что раньше. Да и возможно ли не измениться, поборов саму смерть? Увидев нечто, что никому не суждено знать? Превзойдя в своей борьбе разрушительные силы природной уязвимости всех существ? Хотя, радоваться было еще очень преждевременно. Фрея ясно давала всем понять, что каждый должен отдавать все, что в нем есть, до последней капли. Она держала Торина как бы в полусне — защищая этим от боли и понимания сути происходящего. Сознание его и правда витало где-то между этим миром и каким-то другим, где ему приходилось сражаться с чудовищными необоримыми врагами, влекущими его туда, откуда нет возврата. Глядя на них, он, казалось, узнавал каждого и даже пытался что-то им сообщить. Но осознание реальности рушилось, уводя взгляд несчастного далеко прочь: в пустоту и неизбежность.
Но почему же Фрея не призывала Гэндальфа? Почему пренебрегала помощью друзей Торина, уставших от страшной неизвестности и бывших, как Бильбо точно знал — где-то рядом? ..
Ответом ему было странное указание на то, что ничто, не чистое до конца, не может здесь быть. Иначе все будет кончено. Значит, эта могущественная колдунья увидела в нем истинно чистое создание? И только его чувства к Торину были именно такими, как нужно, чтобы спасти его от смерти? ..
Привести Торина в сознание помогло только неожиданное появление Шерхана. Величественный вожак, на шкуре которого виднелись свежие шрамы, испросил у верховной архидриады разрешения быть с ними и помочь в спасении избранника своей госпожи и кровного брата, как это ему подобает. Фрея приняла помощь, и с тех пор двое тигров могли сменять друг друга, поочередно отлучаясь на охоту. Сила вожака, направленная колдуньей в нужное русло, словно разбудила раненного гнома, уже много дней находящегося между жизнью и смертью. И они, наконец, услышали голос своего друга — сначала лишь еле слышный шепот. Но как же много это значило тогда! Он назвал всех их по именам, был совсем не удивлен тем, что видит их рядом. Но в глазах Торина читался один лишь немой вопрос, который он боялся даже задать вслух – Фиа. Где она, что с ней и почему ее нет здесь? Неужели? ..
Фрея и феечка все рассказали как есть, но Торин, казалось, не верил им, считал, что от него скрывают правду. Фиа жестоко пострадала в битве. Фиа унесла птица-феникс — посланник самой Асханы. И Фиа нет рядом. Почему? Ужасные мысли угнетали его настолько, что Фрее пришлось самой сидеть с ним и безмолвно вразумлять, раскрывая тайны естества его избранницы, бывшей отнюдь не пушистой кошкой. Фиа обрекла на гибель в битве более половины приведенных туда существ своего мира. Серьезные потери понесло царство птиц, управляемое Флавией. Они переступили великие законы ради нового для них чувства. Они жертвовали вверенными им Асханой подопечными ради чужаков, способных дать им потомство. Они — не обычное, действительно проклятое поколение. И неужели он сам не убедился во время битвы, на что способна Фиа? ..
Появление Шерхана в тот день стало спасительным и для самой Фреи. Гэндальф был прав, говоря о том, что долго она не сможет поддерживать чужую жизнь за счет своей собственной. Выходит, она сама ежечасно воевала где-то на стыке мира живых и мира мертвых, отбивая у страшного врага дорогое ей существо. При всей своей образованности, хоббит мог лишь догадываться о том, как тяжки такие битвы и сколько сил они забирают у каждого, кто попал в лапы смерти, но решительно вырывался обратно в жизнь. Выходит, Фрея тоже сейчас умирала, и справлялась с чувством этого только одна, без чужой помощи. Как же восхитителен все-таки был мир природы! Сколь же благородные существа населяли его, и как же несовместима была с этим миром алчность, трусость, предательство, нежелание прийти на помощь! Вот что за истинную чистоту намерений имела в виду Фрея! Животные и лесные духи обладали этой чистотой в отличие от представителей разумных рас. Он, Бильбо, оказался там единственным, чье чувство и желание помочь также было признано чистым.