Страница 13 из 65
- Я понимаю твою обиду. Но это давно прошедшие дела. Сейчас мы говорим о настоящем. Мы говорим о твоем решении вновь разбудить это зло и подвергнуть колоссальной опасности целую местность, населенную и эльфами, и людьми, не говоря уже об опасности для твоих гномов.
- Я не намерен будить зло. Я хочу вернуть дом своему народу.
Первая стадия накала страстей была достигнута. Глаза эльфийского короля гневно вспыхнули, в воздухе возникло напряжение.
- И как же ты вернешь дом своему народу, не потревожив дракона? Попросишь Смауга пойти спать в другую гору, да еще и оставить все сокровища?
- Это мое королевство, и я без тебя буду решать, что мне делать, когда разведаю обстановку.
- Да пойми же ты наконец, к чему приведет эта твоя разведка!
- Пока что я понимаю только то, что ты и еще кто-то за твоей спиной сильно не заинтересованы в возрождении Эреборского царства. Мой же долг – идти до конца.
- Ты не встретишь ничего кроме погибели!
- Я встречу свою судьбу.
Вторая ступень напряженности была преодолена. Оба собеседника уже не скрывали ненависти и обуявшего их гнева.
- Так значит, вместе с тобой такую судьбу должны встречать еще сотни и тысячи? Ты им даришь такую свою судьбу? И думаешь, все они будут этому рады? Прости, Торин, но Лихолесье тоже не так далеко от Эребора. И лично у меня есть все основания: лично оповестить тебя о том, что меня и мой народ такая судьба не устраивает!
- Тогда просто отпусти меня и моих людей и не стой у нас на дороге!
- Торин, посмотри на себя! Да ты же форменное проклятие и для своего народа, и для остальных! Что будет, когда дракон проснется и покинет гору? От тебя и твоих друзей не останется даже праха, а потом Смауг начнет крушить все окрестные города и поселения! Сколько будет жертв? Сотни? Тысячи? И все это ради ваших чертовых сокровищ? Да я сгною тебя здесь за решеткой! Закрою в самой темной и поганой дыре, заставлю забыть о свете дня, но не выпущу на волю! Если тебя не вразумить ничем, значит придется наказывать!
- Я давно уже жду этой милости! Чего же ты снова не закуешь меня в цепи? Чего же не покажешь всем, как добры и великодушны эльфы, и как во всем возвышенны их помыслы?
- Не нарывайся, гном! Я не хотел причинять тебе боли!
- Жаль. Эта боль для меня ничто по сравнению с унижением, которое придется испытать, если я приму твои условия.
- До чего же ты все-таки глуп! А еще метишь в короли! Для тебя эта гора – надежда на богатство и власть, для других же эта твоя затея может обернуться неисправимым горем и даже гибелью!
- Если мне и суждено стать королем, то уж ни в чем я не стану брать пример с тебя!
Довольно! Трандуил чувствовал, что если все это сию минуту не прекратится, он и правда закует гнома в цепи и не погнушается проучить его за все оскорбления и дерзости. Подозвав охрану, эльф велел закрыть Торина в крохотной камере прямо здесь и дать ему возможность одуматься рядом с плененными орками.
- Учти, Торин Дубощит! Я даю тебе последнюю возможность одуматься! Иначе завтра рядом с тобой на этих столбах будут висеть и твои друзья!
Страшная мысль стрелой пронзила сознание. Сдерживаться не было сил. Душа хищника вновь пробудилась и требовала выхода наружу… Не думая о последствиях, Торин подошел вплотную к Трандуилу и заявил ему прямо в глаза:
- Чем же ты лучше своих падших сородичей? Чем лучше поганого орочьего отребья?
Это было превыше всего! Таких оскорблений не приходилось сносить ни одному эльфу, не говоря уже о том, каково было слышать это эльфийскому владыке… Две сильные пощечины стали немым и однозначным ответом на сказанное. Витиеватый серебряный перстень Трандуила оставил глубокие кровоточащие ссадины на щеках и губах дерзкого гнома. Вкус собственной крови поверг в омут ярости, стирая все грани дозволенного и не дозволенного. Конфликт зашел в свою крайнюю, но неизбежную фазу. Руки замахнулись, чтобы ответить на удар, но эльфийская стража подоспела вовремя и оттащила пленника в сторону.
- Значит, мы как орки? Ты считаешь, что различий нет? Что же? Мы в тюрьме! И здесь есть орки! Желаешь ощутить различия – я тебе их покажу! Либо немедленно извинись и отрекись от своих чертовых планов!
- Уж лучше посмотреть на тебя в роли орка! Изволь! Я готов!
Глаза короля горели. Разум уже не отвечал ничем кроме слепой жажды наказания за нанесенное ему чудовищное оскорбление. В клетках неподалеку и правда было несколько орков. Открыв одну из камер, разъяренный красавец выпустил одного из них со словами:
- Ты слышал все! Ты ведь хочешь вкусной еды, а может и освобождения?
Кто же из пленников откажется от такого предложения? Орк лишь кивнул и вышел из конуры, где его держали.
- Покажи ему, на что способны орки! Покажи свою силу! Отходи этого наглеца кнутом так, чтобы он знал, кому и что на этом свете дозволено говорить!
С наглеца сорвали рубашку и подняли на цепях так, что ноги оторвались от земли, а грубые браслеты вновь глубоко впились в искалеченные запястья. Глаза двух пленников встретились. Закованный в цепи гном и измаявшийся в заточении полузверь – они были тогда в одной ситуации. Но один не мог отказать повелевающему, а второй, как ни странно, лишь улыбался и даже подталкивал сделать то, о чем его просили.
Каждый удар кнута оставлял на теле широкую кровавую полосу. Десять таких ударов могли довести до полусмерти любого человека. Пятнадцать – сильного опытного воина. Торину пришлось вынести не менее семи, но боли не было – лишь немая злость и хищная ярость… Да ведь это была и не пытка! Ему ли, будучи гномом, не знать, какими бывают истинные пытки? Доведенный до предела в своем желании противостояния, он лишь смеялся. Это выводило из себя Трандуила, и отпустив орка, он сам схватился за кнут.
- Я выбью из тебя раскаяние в этих словах! Я заставлю тебя отказаться от твоих бредовых намерений! За моим решением – безопасность сотен существ, а тебе нужны лишь твои сокровища!
Два яростных удара оставили багровые следы на груди и плечах дерзкого пленника. До чего же может довести застарелая заклятая вражда за две недели отчаянного противостояния даже тех, кто никогда не жил мыслями о насилии! Душу Трандуила уже вовсю охватывало неприятие того, что он оказался способным на такое. Руки гнома из последних сил рвали цепи. Но боли не было. Хотя, в глазах уже начинало темнеть.
Где-то рядом раздался молодой звонкий голос:
- Перестаньте! Прекратите это безумие!
Чуть поодаль стоял прекрасный эльфийский принц, глаза которого были широко раскрыты от ужаса видеть своего отца за таким делом. С ним была девушка-эльфийка, тоже застывшая в недоумении и готовая броситься на колени перед королем, лишь бы представший перед ней кошмар закончился. Трандуил остановился, выбросил кнут, но ничуть не изменился в лице. Между тем, королевич уже опускал вниз цепи, сковавшие Торина. Ноги коснулись земли, в голове измученного пленника осталась единственная мысль: не упасть на колени, удержаться, ни за что не свете не явить врагу вожделенную картину своего унижения. Но сил уже не было. Упав на одно колено, гном всячески пытался удержаться в этом положении. Вот только скованные руки тянули вниз. Самое страшное не свершилось лишь благодаря молодой эльфийке – бросившейся к нему и поддержавшей. Колено уперлось в ее бок, голова бессильно опустилась ей на грудь. Кровь пачкала ее одежду, но девушка лишь обхватила его руками сильнее и, очевидно, сдерживалась от того, чтобы не встрять в беседу отца и сына.
Король и королевич отчаянно спорили, жестикулируя и широко раскрыв глаза. Слов было не разобрать. Однако, ярость Трандуила была по прежнему сильной и неуемной. Поэтому, невзирая на уговоры принца, Торину очень скоро вновь предстояло оказаться в своей камере под потолком грота. Эльфийка пыталась помочь ему – освободила от оков руки, на которых не было уже живого места, вытирала с лица кровь своим платком, накинула на гнома разодранную рубашку. Она так и сопровождала его до грота. Но ее изгнали прочь. Она умоляла дать ей возможность помочь пленнику, кричала о том, что такое обращение с принцем знатного рода может привести невесть к чему, пыталась не позволить вновь заковать его в цепи. Ее не слушали, заковать в цепи был приказ короля. В последние мгновения девушка успела лишь спрятать под камень небольшой флакон и прошептала: