Страница 43 из 53
Сон снова изменился, и он увидел, что-то же самое происходит в Тар Валоне, Белая башня рушится перед ним, когда уводят Айз Седай.
Сон изменился в последний раз, и небольшая группа людей наблюдала за горящими Башнями с вершины скалы. Большая ласка с черным мехом и белыми отметинами на ключице. Белая кошка с красными бликами на голове и шее, сжимающая в зубах серебряную цепочку. А на конце цепи сидела черная собака, дружелюбное создание, излучавшее печаль и стыд. Ласка и кошка посмотрели на собаку, которая вздрогнула от страха. Оба зверя пугающе хохотали человеческими голосами.
Алгарин сел, потрясенный ужасом, который он испытал. Части сна были безошибочны. Обе Башни находились в ужасной опасности, но ее можно было избежать, если правильно вмешаться. В каждой Башне будет предатель, они объединятся, используя верного Аша’Мана в качестве инструмента.
Другие части не были ясны. Кто эти предатели? Кого будут использовать против Черной башни? Как их обмануть или заставить напасть? Зачем этим двоим все это делать? После минутного размышления Алгарин решил, что-то, чего он не знал, со временем проясниться. Все, что они могли сейчас сделать, это похвалить Создателя за то, что его предупредили, и разумно использовать свое время.
Алгарин быстро оделся и направился к дому Лорда Логайна. Он вряд ли оценит поздний час, это было где-то перед рассветом, но он должен об этом узнать. И Свет поможет им, когда это произойдет.
***
Риф сидел за маленьким столиком в своем доме в Черной башне. Он, Боде и Аливия провели еще несколько дней в Камфри после его «нервного срыва», как назвала это Аливия. Риф поговорил с матерью, которая лично рассказала ему истинную историю его отца. После этого Тора и Боде пришли к некоторому взаимопониманию. Это сделало их оставшееся время более спокойным.
После Камфри, и заверений его матери, что все трое будут здесь желанными гостями, и ее расспросов о том, когда она увидит своих внуков, «поскольку она не становилась моложе», закончились, Аливия открыла Врата в Черную башню. Странствия Рифа подошли к концу. Странствия были выбором для тех, кто только что стал Аша’Маном, возможностью увидеть и ощутить мир, который они обязались защищать. Риф завершил это, так что его служебные обязанности, какими бы они ни были, должны были начаться в ближайшее время.
Но в данный момент Риф думал не об этом. В данный момент он рассматривал кожаный наруч, украшенный похожими на «монеты» тер’ангриалы. За последние несколько дней он много думал о своем «срыве». Он смирился со смертью отца, с тем, что позволил гневу затуманить свой рассудок. И он очень сильно удивлялся тому, что он сделал, чтобы заставить эту Коричневую сестру так легко рассказать ему тщательно охраняемые секреты, заставить ее упасть в обморок и, что он сделал в Хранилище, чтобы в книге открылась нужная страница, когда он в ней нуждался.
Но сейчас он думал о Защите. Он должен был видеть ее, должен был знать, что Айз Седай защитят свои секреты Единой Силой. И все же, без паралис сети, в особенности выгравированной на «монете» Лисе, которая растворяла плетения, он в лучшем случае пострадал бы; в худшем случае он был бы мертв.
Риф провел пальцем по коже, удерживавшей «монету» с Лисой на месте. Она была запечатана, и кожа была обработана Единой Силой очень прочно. К тому же он не хотел повредить наруч. Повинуясь импульсу, Риф направил тонкий поток Духа на край «монеты». Кожа вокруг него реагировала, поглощая поток и… отступая. Наруч, казалось, слегка вибрировал, и кожа отступала, пока «монета» с Лисой не выскочила из окружающей кожи, которая снова заросла и «монета» не оставила после себя ничего, кроме небольшой вмятины.
Риф взял Лисью «монету», которая оказалась больше, чем он думал, и провел по ней большим пальцем. На самом верху, ранее скрытом кожей наруча, было небольшое отверстие. В голову пришла идея, и Риф быстро вышел из дома, направляясь к городскому рынку и кузнецам.
***
Аливия, одетая в крепкое черное платье с серебристым подолом, стояла посреди большого круга, вырытого в земле одним из Посвященных Черной башни, недавно получившим булавку с Мечом. Мальчик, которому не приходилось бриться чаще раза в неделю, нервно теребил меч. Аливия ухмыльнулась; ее репутация опережала ее. Даже бывшее так называемое «оружие» опасалось ее. Круг других Посвященных и инструктор Аша’Ман наблюдали за происходящим снаружи круга.
Глаза Посвященного приняли стальной оттенок, который Аливия давно ассоциировала с их «пустотой» и приготовилась нанести удар. Она обняла Источник и сплела серию слабых вспышек Огня; не нужно причинять мальчику боль. Посвященный вырезал их Воздухом, правильно угадав расположение ее плетений. Чего он не видел, так это нитей Земли, которые она опустила в землю. Земля под ее противником взорвалась, отправив его в воздух; он приземлился с глухим ударом и стоном, не серьезно раненный.
— Примите это как урок, ребята, — сказал инструктор, голос которого был усилен. — Сражение не поставлено, не запланировано, неподвижно. Оно хаотично, и малейшая вещь может пойти не так. Ни один план не выдерживает первого контакта с врагом. Как солдаты, мы должны быть гибкими, адаптируемыми. Всегда планируйте, но никогда не будьте заложниками этого плана. Приготовьтесь к импровизации. — Посвященные отдали честь Аша’Ману и разошлись по своим делам.
Аливия тоже ушла и начала бродить по городу Шар’Аман, в конце концов устроившись в небольшой таверне. Она заказала лучший пунш из фруктов, выращенных в стенах Башни. Прежде чем она успела заплатить, кто-то хлопнул перед ней серебряной кроной.
— Сдачу оставь себе, — сказал молодой голос. Аливия обернулась и увидела молодого Андорца с темными волосами и жидкой бородкой. Он посмотрел на Аливию с легкой улыбкой, потягивая свой напиток.
— Спасибо, — сказала она. Мужчина пожал плечами.
— Было бы неправильно, если бы леди пришлось платить за себя, — сказал он как ни в чем не бывало. Аливия изогнула бровь и улыбнулась. Этот человек был вежлив и… она предположила, что он красив. Она все еще не очень хорошо разбиралась в этом. Она решила, что на него приятно смотреть. Держа стакан в одной руке, другую она протянула ему.
— Аливия, — представилась она. Мужчина усмехнулся и пожал ее руку.
— Джейм Торфинн, — ответил он, — и я знаю, кто ты. Все, кто был в Башне до Последней Битвы, знают, кто ты.
— В самом деле, — сказала Аливия, — а что ты обо мне знаешь? — Джейм скривил губы, выглядя виноватым.
— Говорят, ты была Дамани, освобожденной из армии Шончан, верной Ранду ал’Тору, который освободил тебя. Они говорят, что ты настолько могущественна, насколько может быть сильна женщина, но тебя не волнует твоя сила. Говорят, ты ничего не знаешь о людях. — К концу он покраснел, на лбу выступили капельки пота. Аливия почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в животе. Можно ли считать мужчину… очаровательным? Неужели Мин так сказала?
— Ну, … я должна признать, что на этот раз сплетни правдивы, — призналась она, хотя не могла сказать почему. Ей пришла в голову озорная мысль, которая заставит Мин гордиться, когда она расскажет эту историю. — Ты знаком с замедлением, которое происходит с направляющими? — невинно спросила она. Джейм кивнул. — Сколько мне лет? — сладко спросила она.
Джейм вздрогнул, потом нервно сглотнул, его глаза скользнули по ее лицу. Он поморщился, его рот скривился в почти болезненном выражении. — Около сорока? — рискнул он. Аливия не отрывала взгляда, улыбка играла на ее губах, как учила Мин.
— Это мило, но попробуй чуть больше четырехсот, — сказала она. Джейм поперхнулся выпивкой, закашлялся и недоверчиво посмотрел на Аливию.
— Ни за что, — сказал он. Аливия пожала плечами. С тех пор как ее освободили от ай’дам, она узнала, какой удивительной может быть Сила. Джейм посмотрел на нее прищуренным взглядом и провел большим пальцем по подбородку.
— Могу я купить тебе еще выпить? — спросил он. Аливия улыбнулась.