Платье в полоску и Черный Мундир

Карл напрягся, когда Шайнарец схватил его за плечо, нахмурился еще сильнее и покачал головой, словно предупреждая. Карл прищурился, но блеск, отразившийся от булавок на воротнике, заставил его вспомнить свое место. Он отпустил саидин с чувством потери. Кайриэнец вцепился в рукоять меча, стараясь сохранить самообладание, изо всех сил стараясь обуздать гнев, который проявлялся у него с детства.

Шайнарец схватил источник, и Карл ощутил, как в животе поднимается угроза, и мастерски сплел врата, ведущие в Черную башню. И не только в башню, но и во дворец Таима, который Лорд Логайн неохотно использовал для некоторых дел. Шайнарец втолкнул Карла через Врата, которые тут же закрылись, когда они прошли, и направился к дверям, украшенными резьбой в виде Клыка Дракона. Когда Карл попытался последовать за ним, Аша’Ман бросил взгляд через плечо. Сообщение было ясным, оставайся на месте. Хотя это и раздражало его, Карл повиновался, когда его сопровождающий вошел во дворец.

Не прошло и десяти минут, как Шайнарец вышел, оставив лишь предупреждение, чтобы быть почтительным. Карл сглотнул, чувствуя, как в животе поднимается страх, и вошел во дворец. Большой зал, выложенный после Последней Битвы плиткой в виде Знамени Дракона, был перед ним. Карл прошел дальше к тому месту, что во времена Таима было его Тронным залом. Карл на мгновение подумал о том, как жаль, что он был другом Темного. Кайриэнцу нравилась дисциплина бывшего М’Хаэля.

Карл подошел к возвышению, которое когда-то занимал трон, а теперь стояло гораздо менее изысканное кресло, предназначенное для комфорта, и большому дубовому столу, заваленному бумагами. Логайн сидел, изучая бумаги и тихо разговаривая с Теламонами, вероятно, о расходах, производстве, войсках и всяких мелочах.

Карл откашлялся, заставив мужчин немедленно замолчать и посмотреть на него. Карл почувствовал, как его страх усиливается при виде их одинаковых выражений лица; разочарование, возможно, смешанное с отвращением. Логайн встал и подошел к своему столу, Теламоны без раздумий двинулись в его сторону.

— Карл Завьер, — сказал Логайн, — я много слышал о тебе от наших сестер. — Эти слова заставили бы Карла гордиться собой, если бы они не были произнесены как предупреждение. — Я не буду лгать. Тебя послали в Белую башню не за дипломатические навыки, которые, согласно сообщениям Айз Седай, ничтожны. Тебя послали учиться дисциплине и, возможно, даже смирению у наших сестер, которые имеют многовековой опыт в обучении подобным вещам. И все же наши усилия кажутся напрасными.

— По словам Айз Седай, ты не проявил ни самообладания, ни дипломатичности, которые необходимы, чтобы получить булавку с Драконом. Ты относился к Принятым в Белой башне с неуважением и непочтительностью, несмотря на мои личные приказы. И, что еще хуже, ты, очевидно, замышляешь что-то против одного из нас.

Логайн глубоко вздохнул.

— За эти действия ты ничего не заработал, по крайней мере ничего хорошего. Настоящим я приостанавливаю ваше право на повышение. Если ты не докажешь обратное, то никогда не получишь булавку с Драконом; ты останешься Посвященным. Тебя назовут Задержанным, тем, кто не будет возвышен до Аша’Мана. Мы не выгоним тебя из нашей башни, это не наш путь. Но мы не верим тебе. Как сказали бы Айильцы, у тебя нет Джи.

Логайн повернулся к столу.

— Возвращайся в казармы и отдохни. Завтра ты будешь отвечать за подготовку солдат. — С этими словами Теламоны возобновили разговор, обращаясь с Карлом так, словно его здесь не было.

Выйдя в двери, Карл с трудом удержался от того, чтобы не побежать из дворца. Он пошел знакомой дорогой к своей бывшей казарме, которую делил с несколькими другими Посвященными. Он вернулся в свою комнату, которая была такой же, какой он ее оставил. Карл тяжело опустился на кровать, бормоча себе под нос ругательства, которые заставили бы его няньку в детстве надрать ему уши. Как они могли так поступить?!

Карл стукнул кулаком по подушке, и та затрещала. Он только что смял конверт. Карл открыл его, обнажив бронзовую булавку и короткую записку. Он перечитал. В записке говорилось, что он должен носить эту булавку вместо Дракона. В нем также указывалось, что по рангу он равнялся любому другому Посвященному, никогда не отдавая им приказов. Ему было запрещено покидать Шар’Аман без письменного разрешения, подписанного тремя Аша’Манами. Письмо заканчивалось подписью Логайна. Клык Дракона, печать М’Хаэля.

Карл скомкал письмо и швырнул его через всю комнату. Это несправедливо! Он сделал то, что должен был сделать Аша’Ман! Он утвердил свою власть, а не отступил перед ведьмами Белой башни. Он ясно дал понять, что находится под их командованием лишь незначительно, и должен рассматриваться как таковой. Он сделал гораздо лучше, чем Грегор или трижды сожженный Арасон! Карл почувствовал, как ярость и негодование вспыхнули в нем, обжигая, как огонь. Затем он погас, сменившись холодной яростью.

Они не могли так поступить с ним. Но если они так думают, если они хотят верить, что могут, пока он не покажет им обратное, кто он такой, чтобы судить. Карл встал и взял письмо, затем подошел к письменному столу, готовясь легким прикосновением подделать письмо Логайна и подписи трех Аша’Манов. Пришло время использовать другую игру, которую он изучал в детстве. «Игра Домов» ему не поможет. Но узурпация — должна.

У него был свой план; все, что ему было нужно, — это немного подправить его. Время пришло. Скоро… очень скоро он получит все, что захочет.

========== Глава 18 ==========

Боде старалась не отставать от Рифа, пока они шли через горы над Камфри. Это был их третий день в городе, и Риф показывал ей места, где он провел большую часть своего детства. Для этого случая она заказала пару дамских брюк, почти таких же, как у Мин. Она должна была признать, что к ним придется привыкнуть, но они были вполне удобны.

Риф использовал Врата, чтобы доставить их в несколько мест. Скалы, пещеры, небольшие водопады — все это было прекрасно. Теперь они шли последнее расстояние до любимого места Рифа. Она чувствовала волнение, пробивающееся через Узы, и детское выражение его лица было таким очаровательным.

Наконец, Риф отодвинул последнюю ветку, чтобы показать водопад гораздо большего размера, каскадом спускающийся через расщелину в скалах над головой в большое озеро. Туман от бурлящей воды образовывал радугу в вечернем солнечном свете. Боде держала Рифа за руку, восхищаясь спокойной красотой пейзажа. Вспышка веселья пробежала по Узам, заставив Боде взглянуть на Рифа, который улыбался.

— Я рад, что тебе это нравится, — сказал он, указывая на озеро, — но по-настоящему удивишься, немного дальше. — Риф взял ее за руку и повел к водопаду. Только когда они подошли ближе, она заметила узкую щель между водой и обрывом, в которой была небольшая тропинка.

Риф крепче сжал ее руку и повел вдоль гребня. Боде старалась не смотреть вниз, зная, какое неприятное падение ожидает их при малейшей оплошности. В конце концов тропинка расширилась и превратилась в большое отверстие. Боде обняла Источник, сотворив маленький огонек и ахнула при виде открывшегося перед ней зрелища.

Стены пещеры, сложенные из темного камня, были усыпаны отпечатками морских существ, о которых она читала в библиотеке Белой башни. Морские звезды, раковины, анемоны и бесчисленное множество других рыб блестели в трепещущем свете солнца, пробивающегося сквозь водопад. Боде ахнула при виде этого чуда, явно сохранившегося с тех времен, когда Горы Тумана были морским дном.

Боде почувствовала, как Риф обнял ее за талию, и она с волнением посмотрела на него.

***

Риф вздохнул, довольный тем, что наконец смог привести сюда Боде. Он действительно мечтал об этом моменте, когда сможет разделить с ней это сокровище. Риф взглянул на Боде, когда почувствовал, что связь изменилась. Она смотрела на него … светящимся взглядом.

Боде схватила Рифа за воротник куртки и прижала его к стене пещеры.

— Боде, что ты… — Боде прижалась губами к его губам, жарко целуя его. После минутного удивления Риф ответил тем же, теряясь в страстях любимой женщины.