Страница 36 из 53
Когда Мэтрим отошел от шока, на его лице расплылась широкая улыбка. Он подтолкнул кости к Рифу.
— Молодец, Риф, — рассмеялся он. — Я даже не помню, когда проиграл в последний раз. Молодец.
Риф улыбнулся в ответ. Но какая-то часть его продолжала задаваться вопросом, что же только что произошло.
***
Позже той же ночью, а может быть, ранним утром, Мэт сидел на балконе Императорских покоев, глядя на Эбу Дар. Прошедший год был довольно насыщен острыми ощущениями, и было приятно передохнуть. Туон решила оставить Эбу Дар в более чем умелых руках Беслана и отплыла на родину Шончан, чтобы вернуть свой дом. Естественно, Мэт был вынужден сопровождать ее.
Как оказалось, Мэт сыграл важную роль в возвращении Шончан. Его необычный тактический опыт и лишь немного уменьшившаяся удача ускорили процесс возвращения, по мнению нескольких генералов Победоносной армии, начиная от многолетнего конфликта до решающего удара. Все, что осталось после этого долгого года, — это очистка и восстановление окраин на границах Империи. Туон утверждала, что сам Хрустальный трон тоже не пострадал.
Мысли Мэта вернулись к младшей сестре и ее новому Стражу. Мэт не был экспертом в этом вопросе, но у него было чувство, что через год они поженятся. Он нахмурился, вспомнив, что Рифтен продолжает нервничать из-за сул’дам и Дамани. С другой стороны, это было не так уж странно, учитывая, что Шончане отменили эту практику меньше года назад.
Мэт улыбнулся при этой мысли. «Разговор» Артура Пейндрага с Туон после Последней Битвы был тайно записан императорским писцом, как сделал бы любой полоумный писец вечно дотошных Шончан, и результаты были… необычными.
Согласно записи, которую Мэт тайком приказал переписать как можно больше раз, Ястребиное Крыло устроил Туон и всем присутствующим кровавую взбучку, от которой по коже побежали мурашки, подчеркивая лицемерие возвращения и ужас ай’дам. Излишне говорить, что, не считая исключительных побед, он не был счастлив. Он даже рассказал, что первоначальная экспедиция была организована Ишамаэлем, это он знал, наблюдая мир из «мира снов».
Также излишне говорить, что неодобрение Ястребиного Крыла заставило всех присутствующих просить о массовом преобразовании Шончанской культуры. Какое-то время Туон горевала по этому поводу, как и всегда, но она с удивительной силой заставила себя это сделать. Все да’Ковале постепенно освобождались в течение нескольких месяцев, несмотря на ворчание их владельцев. Некоторые коварные Высокородные были постепенно уничтожены, в некоторых случаях в буквальном смысле.
Но самая важная перемена произошла, когда сама Туон, в редкий момент смирения, объявила об открытии, что сул’дам могут направлять. Потрясение, вызванное этим заявлением, было похоже на бушующий морской шторм (некоторые воспоминания Мэта, очевидно, были предоставлены морскими офицерами). Всех только что пойманных Дамани немедленно отпустили. Тем, кто нуждался в а’дамах, было позволено сохранить их, но производство поводков и практика ошейников были запрещены в соответствии с «Верховным Правилом Артура Ястребиное Крыло».
Мэту потребовался еще почти год, чтобы убедиться в этих переменах и пригласить сестру в гости. Перемены часто бывали трудными и не менее трудными для Шончан. Но он видел собственными глазами, что попытки Туон «изменить наследника Империи Ястребиного Крыла в соответствии с вИдением его прародителя» работают.
Мэт встал и вернулся в постель, чувствуя, что ему не хватает присутствия жены в теплом и холодном одеянии. Туон поклялась оставаться на Родине до тех пор, пока каждый дюйм, принадлежавший ей по праву, не будет возвращен. Мэт лег на спину и вздохнул. Иногда было больно иметь в женах такую энергичную женщину. Но тогда, подумал он с улыбкой, это одна из причин, почему я люблю ее.
***
К северу от Эбу Дар стоял большой город Джурадор, окруженный стеной для защиты соляных шахт. Глубоко в шахтах находилась кладовая, вырубленная Дамани, все еще на поводке, из твердого, как железо, основания горы, чтобы вместить что-то ценное, что-то опасное. Это место было тщательно охраняемой тайной; его содержание было еще более секретным. Полдюжины сул’дам и Дамани, которым было поручено помогать шахтерам, также получили секретные приказы защищать ужасные сокровища. А теперь они все мертвы, их шеи сломаны.
Шончанский Высокородный вошел вслед за другой фигурой в кладовую. Он сильно пострадал от новой политики императрицы, да будет она жить вечно. Он потерял своих «да’Ковале», самое ценное имущество. Он хотел отомстить, и этот человек обещал ему это.
Человек, невысокий и одетый в темный плащ, подошел к большому сундуку у дальней стены. Он был сделан из того нового материала, который производила так называемая Черная башня, «камень сердца». Неразрушимый контейнер стоил целое состояние. Его благодетель развел руками и сундук распахнулся.
Человек в плаще сунул руку внутрь и достал три кольца, каждое из которых предназначалось для украшения. Он сложил их в маленький мешочек и положил в карман мундира под плащом. Высокородный улыбнулся их успеху.
— Ну и что теперь? — спросил он. Этот безумный план был идеей его благодетеля. Мужчина повернулся и посмотрел на него краем глаза, как будто забыл о его присутствии. Он поднял руку и щелкнул пальцами. Прежде чем Шончанин успел закричать, он взорвался.
Человек, Аша’Ман, снял плащ и открыл Врата.
— Для тебя ничего, — ответил он садистски. Он прошел через Врата и позволил им закрыться. Орудия его плана мести теперь принадлежали ему. Теперь оставалось только ждать; ждать подходящего времени, чтобы его осуществить.
========== Глава 17 ==========
Аливия напевала песню со своей Родины, собирая вещи для следующего этапа путешествия своей маленькой группы. Они пробыли в Эбу Дар две недели, пока Бодевин общалась со своим братом, и он познакомился с Рифтеном. И ей пришлось признать, что в Шончанской колонии стало легче расслабиться. Никто на нее не нападал и не надевал ошейник. Она неохотно поняла, зачем оставшимся Дамани понадобился ошейник; жизненные уроки не исчезают легко, особенно для тех, кто жил так долго, как они. Но, по крайней мере, Шончане, казалось, сдержали свое слово.
— Жаль, что ты уезжаешь, — сказал кто-то. Услышав знакомый голос, Аливия обернулась и увидела Мин, прислонившуюся к дверному косяку с легкой ухмылкой на лице. Мин, казалось, отвергла идею Шончанского наряда для Благородных и надела вышитые штаны и рубашку. Как всегда.
Девушка нравилась Аливии. Она была доброй, сильной и подружилась с Аливией, даже когда та ей не доверяла. За последние две недели, обсуждая Лорда Дракона и его загадочные планы, они стали еще ближе.
— Я никогда не думала, что скажу это, но мне жаль уходить, — ответила Аливия.
— Часть меня хотела бы пойти с тобой, — сказала Мин. Аливия вопросительно посмотрела на нее. Мин пожала плечами.
— Знаки, которые я видела, над этими двумя, указывают на что-то большое. И не обязательно хорошее. — Мин посмотрела Аливии в глаза с легкой улыбкой. — Будь осторожна, Аливия, — сказала она.
Аливия широко улыбнулась.
— Всегда, сестра, — сказала она. Мин во многом была младшей сестрой, которой у нее больше не было. Они обнялись, прежде чем Аливия ушла, чтобы присоединиться к своим друзьям.
***
Боде шла позади Рифа, когда он проходил через Врата. Они вышли на каменистую скалу, откуда открывался вид на небольшой город. Дома были сложены из добытого камня с черепичными крышами, покрытыми горным снегом; несколько улиц были вымощены булыжником. Город был известен своими небольшими каменоломнями, добычей железа, а также золота и серебра, которые поставляли в Байрлон, а следовательно, и в остальную часть Андора. Они прибыли в Камфри.
Боде чувствовала тревогу Рифа. Если не считать Эбу Дар, именно этого места он больше всего хотел избежать, ради себя, а не ради нее. Ее губы дрогнули в быстрой улыбке при мысли, что он поставил ее собственную безопасность выше своей. Боде взяла его руку в свою, но, хотя он улыбнулся ей, улыбка была вымученной. Аливия откашлялась, чтобы привлечь их внимание.