Страница 18 из 53
Риф схватил источник и сплел потоки Земли, стирая глину с клинка меча, и отпустил пустоту. Он достал из кармана платок и вытер лоб. С тех пор, как Наставница Послушниц взяла Боде на Испытание, Риф делал все возможное, чтобы сдержать нервозность. До сих пор фехтование приносило наибольшую пользу.
Риф повернулся к Грегору и кивнул. Голем поднялся и перестроился, марионеточные нити Земли вернулись на место и выплюнул кинжалы обратно. Риф выхватил ножи из воздуха и завернулся в пустоту, в тишину. Он вооружился кинжалами и бросился в атаку. …
***
Ранд появился в комнате Рифтена в Белой башне, сжимая в руке матерчатый мешок. Это было в Стазисной коробке, где он нашел семя, которое отдал Илэйн. Ранд знал, что рискует, отдавая это сокровище, но лично ему оно было ни к чему. И он чувствовал, что может доверять рукам, в которых он его оставил.
Ранд положил мешок на подушку Рифтена вместе с запиской в конверте. Он исчез, не оставив и следа. Время подождать и посмотреть.
***
Боде знала, что она закончила только шестьдесят пять плетений. Почему она была одета в рваную шерстяную одежду Двуречья? Почему она так устала? Откуда взялись все эти царапины и рубцы? Боде успокоилась, отмахнулась от паники, как от ненужной паутины, и двинулась вперед. Она узнала Кэймлин и остановилась перед гостиницей Кулейна во внешнем городе, где останавливались она и девушки Двуречья.
Улицы были пугающе пусты, как будто все, кто там жил, просто исчезли. Боде увидела символ, два пересекающихся треугольника, высеченных на камнях возле Большого Фонтана. Она оставалась спокойной и двигалась к нему размеренным и ровным шагом.
Когда она направилась к символу, раздалось пронзительное шипение, казалось, исходящее от самой земли. Боде медленно повернулась и увидела Ранда ал’Тора, одетого в ту же прекрасную одежду, что и два года назад, когда он навещал их в гостинице Кулейна. Несмотря на расстояние, она увидела, как его губы изогнулись в улыбке. Ужасающая, жестокая улыбка. Тело Ранда изогнулось, и его кожа разорвалась, как бумага, открывая извилистого монстра, такого, как на Знамени Дракона, которое, предположительно, теперь летело на Черную башню.
Дракон подполз к ней на мускулистых ногах, высунув язык. Хотя страх пронзил ее тело, Боде удержала голову (практически держа ее за рога) и продолжала двигаться к символу. Дракон закружился вокруг нее, оказавшись на другом конце круглого знака. Он угрожающе зашипел. Как только ноги Боде коснулись знака, она обняла саидар и шестьдесят шестое плетение: плетение Огня и Воды. Как только она это сделала, дракон растворился в тумане.
Над дверью другого трактира вспыхнул тот же знак. Она подошла к нему как можно спокойнее и вошла в дверь…
Семьдесят одно плетение. Кроме того, Боде знала только то, что она измучена и покрыта кровоточащими ранками. Боде стояла на пороге одной из комнат подземелья Белой башни. Почему она здесь? Когда эта мысль пришла ей в голову, земля задрожала, и на земле у входа появился символ, образованный трещинами в камне. Боде подошла к символу и шагнул в него, обнимая Источник и сплетая сложный узор из Воздуха и Земли.
Когда она закончила, тот же символ вспыхнул в конце комнаты. Боде сохраняла спокойствие и шла к символу, пока какой-то звук не достиг ее слуха. Три Айз Седай появились позади нее, только что войдя в подземелье, закутанные в… черные шали. Черная Айя!
Боде поборола страх и продолжила путь к символу, мимо нее проносились потоки Огня и Воздуха, заблокированные ее собственными плетениями. Она достигла конца комнаты как раз в тот момент, когда Черные сестры начали преследовать ее.
Девяносто девять плетений. Это все, что она знала. Кроме того, она была голодна, почти мертва от усталости и одета в лохмотья, от которых отказался бы даже нищий. Множество мелких ран покрывали ее тело, как паутина. Девяносто девять, осталось только одно.
Она переступила порог и оказалась… дома? Она стояла на большом крыльце гостиницы «Винный ручей», лицом к Эмондову Лугу. А потом все сдвинулось… и Боде пришлось изо всех сил сдерживать крик.
Здания превратились в горящие обломки, зеленая трава — в тлеющий пепел, деревья искривились и высохли. Зеленые лужайки были усеяны трупами людей и животных. И в центре всего этого появилась шестиконечная звезда, вырезанная в земле. Боде подавила ужас и двинулась к символу, не слишком быстро и не слишком медленно.
Боде вошла в нее и сплела последнее плетение, разноцветные искры вспыхнули в воздухе. Она оторвала взгляд от плетения и обнаружила, что стоит перед домом, где прошло ее детство; перед ней была ферма ее отца, хотя это было невозможно из-за зелени. Дом был разбит вдребезги, а его части горели. Над все еще стоящей дверью сиял ненавистный символ. Боде стиснула зубы и направилась к нему.
Когда она приблизилась к разрушенным остаткам крыльца, знакомый голос раздался в ее сознании.
— Привет, моя милая Бодевин. — Боде обернулась и увидела Рифа, одетого в черный Мундир, с жестоким юмором в глазах. Его улыбка была похожа на тень самой себя: темная, искаженная и… злая. Он медленно направился к ней.
— Тебе нравится то, что я сделал с этим местом? Великий Повелитель сделал его намного… теплее. — Боде отступила назад, ее глаза расширились от страха, как она сможет сопротивляться? Риф был Повелителем Ужаса! Он разрушил ее дом! Он… нет, это было не по-настоящему. Этого не может быть! Боде повернулась и пошла дальше. Она вышла на крыльцо и обнаружила рядом с собой тела.
Ее отец и мать лежали рядом с дверью своего разрушенного дома, повернув головы под невероятным углом. Боде подавила нарастающую панику и двинулась дальше.
— Боде… — послышался слабый голос. Рядом с крыльцом росло дерево, а на нем висел Мэт. Из-под повязки сочилась кровь. Боде стиснула зубы, на глаза навернулись слезы, и продолжила.
Она добралась до двери, отмеченной символом, и сделала еще несколько шагов.
— Спасибо, Бодевин, — сказал Риф. — Ты доверяла мне, сделала это возможным. Я всем обязан тебе. — Злой, нечеловеческий хохот Рифа последовал за ней через дверь. …
… И она ввалилась в круглую белую комнату, на мгновение ослепленная внезапным светом. Она сделала три шага, прежде чем все вернулось, как волна переживаний. Каждое чудовище, каждая рана, каждая смерть. Темный двойник Рифа. И несмотря на все это, она старалась сохранить спокойствие Айз Седай.
— Завершено, — сказала Тиана и громко хлопнула в ладоши. — Да не будет никто говорить о том, что здесь произошло. Мы молча разделим случившееся с той, кто пережила это.
— Завершено. — Она снова хлопнула в ладоши, и резкий звук стал еще громче.
— Бодевин Коутон, сегодняшнюю ночь ты проведешь в молитве и размышлении о том бремени, которое взвалишь на себя завтра, когда наденешь шаль Айз Седай.
— Завершено. — И в третий раз она хлопнула в ладоши. Тиана с достоинством подобрала юбки и вышла. Остальные сестры устремились к Боде.
— Примешь ли ты исцеление, дитя? — спросила Желтая сестра. Она была пухленькой и заботливой, как любящая тетя. Люди, вероятно, чувствовали, что могут доверять ей, идеально подходящей для целительницы. — Ты не в том состоянии, как кое-кто из тех, кого я видела, но все же вид у тебя не слишком здоровый.
Боде напряженно кивнула, ее мышцы свело судорогой.
— Я… прошла? — спросила она. Серая сестра кивнула, когда плетения для исцеления легли на нее. Раны были от неглубоких царапин до двухфутового пореза на руке, но Исцеление закрыло их, как будто она никогда не входила в тер’ангриал. Но хотя раны исчезли, усталость никуда не делась.
— Последнее было довольно… творческим, — мрачно сказала она, едва сдерживая горечь в голосе. Взгляд, которым обменялись сестры показал, что они знают, о чем она говорит, что они видели все.
— О случившемся не следует говорить, сколь бы жестоким оно ни было, — ответила серая сестра. — Никогда и никому.
Четыре сестры ушли, но Серая и Коричневая проводили ее, снова одетую, в маленький кабинет. Как только они ушли, Боде поспешила в свою комнату в крыле Принятых, извинившись перед двумя Айз Седай, которые отругали ее за походку (в конце концов, она все еще была Принятой до рассвета) и, не обращая внимания на вопросы друзей, вошла и заперла дверь.