Королева Златого Леса

Парень выпрямился - уверенность сверкнула в его глазах. Разве есть эльф, который поможет королеве? Разве есть эльф, который согласится дать ей билет в жизнь, сколько б она не умоляла? Пусть падает на колени. Пусть просит о помощи. Пусть жаждет свободы, которую она не получит никогда...

Отвратительная. Преисполненная изъянов.

Такой он видел её. Именно потому, наверное, жалел. Именно потому не мог её ненавидеть.

Или, может быть, его причины были чуточку существеннее, чем жалкие эмоции всех, кто окружал Её Величество. Ведь они просто эльфы, они смертны и меняются ежегодно, если не ежедневно. А он - Вечный, последний Вечный, от которого она не захочет избавиться, пока он не сдастся ей на милость.

Каена всё ещё верила, что этот день настанет. Он уже давно знал, к чему это приведёт. Давно знал - как надо от неё избавиться.

Сила вспыхнула на кончиках пальцев. Зарычала Тварь Туманная за его спиной, выгибаясь, будто бы в предвкушении прыжка.

Он резко вытянул руку, выбросил магию вперёд, и лук раскололся пополам - на мгновение раньше, чем колени мальчишки подкосились, и волшебство врезалось в его спину сплошным потоком. Вспыхнуло зелёным, цветом её - его, - глаз, и он не успел ни испугаться, ни издать предсмертный хрип, только пролетел к ногам королевы всё с тем же жутким торжеством во взгляде, которому уже никогда не угаснуть.

- Он падает к вашим ногам, моя королева, - Вечный выпрямился. - И в смертном поклоне выражает собственную признательность.

Нежная, идеальная Каена растворилась в одно мгновение, являя ему знакомо жестокую, холодную женщину, которой вот-вот исполнится сто лет; помрачнел взгляд её зелёных глаз, и она плотно сжала губы, ступая вперёд и ногой отталкивая от себя мертвеца. Без единой капли отвращения или страха - но если на руках Вечного и было больше крови, чем на её собственных, то только потому, что он слишком часто бывал среди людей.

Но их можно было и не считать.

Она была всё так же красива, как и тогда, когда он видел её в последний раз. Построенная на диких контрастах неожиданно бледной кожи, эльфийских острых ушей - таких, что Вечные позавидовали бы, признак чистокровия, - раскосых зелёных глаз и рыжих, осенних волос. Стройная до излишней худобы, состоящая из углов и резких линий - строгие черты лица, ни капли материнской мягкости или человечности.

Вся в отца - хотя не насчитать и трёх общих черт.

Больше всего на свете Вечный ненавидел именно эту фразу.

- А что же ты не поклонишься? - продолжила она. - Почему ты не падешь на колени, Вечный? Разве ты не желаешь выказать своё почтение королеве?

- Только звёзды властвуют надо мною, и вы - самая яркая звезда на этих небесах, - на его губах заиграла издевательская улыбка. - Но к ногам королевы надо бросать дары, а не своё бренное, отравленное человечеством тело, нет разве?

- Роларэн... - она покачала головой, почти растеряв остатки дипломатичности, и спустилась с помоста, даже не покосившись на покойника. - Ты неисправим. Или, может быть, - тонкие, длинные пальцы скользнули по его скуле, пробежались по тёмным волосам - и взгляды вновь столкнулись, будто бы взрывом зелени, - ты наконец-то изменил своё решение? Никому из мужчин не выпадала такая честь.

- Тысячам, моя госпожа, - усмехнулся он в ответ.

Она рассмеялась. Разумеется, сколько всего можно пережить за сотню лет! Сколько любовников может перебрать молодая, прекрасная вдова; сколько крови выпить на ночь?

Они все сдавались. Они все, рано или поздно, падали в её объятия и умирали, их кровь стекала в кровавую чашу, и она делала первый глоток, чтобы оценить вкус жизни, уходящей из эльфийских тел.

Но он был Вечным.

И он не сдавался.

Они все были достаточно самонадеянны. Достаточно глупы. Достаточно пусты. Но он, перебрав на своей шкуре множество грехов человеческих, давно уяснил - люди хуже даже самых гнусных эльфов. Но даже миллионы жалких человечишек не стоят одной королевы.

Он знал её до того, как она стала такой. Он читал её - легко или не очень. И он не умел сдаваться. Только не Каене.

- Почему же ты не позволил мальчишке убить меня? - хрипло прошептала она, почти дотянувшись до его губ.

- Разве Ваше Величество против? - Роларэн отступил на шаг, прерывая контакт. - Простите, Каена, но я не могу отказать себе в удовольствии убить вас собственноручно.

Она рассмеялась - звонко и почти по-детски, как самая прекрасная эльфийка на свете. Вечные верили этому смеху, как и остальные - простые, смертные эльфы. Они слышали это журчание ручейков в её голосе и шли, будто бы мотыльки на огонь. Они умирали от её руки, и он не раз и не два вонзал ножи в спины тех, с кем прежде воевал плечом к плечу.

Но ни разу он не был настолько глуп, чтобы оказаться на их месте.

***

Пока Каена не колдовала, она не была самой прекрасной женщиной на свете. Пока она не приплетала ко всему этому кошмару свою власть, она была обыкновенной эльфийской - не Вечной, не идеальной, смертной. Конечно, не нашлось бы кого-либо из людей краше, чем она.

Ведь они - не эльфы.

И, конечно же, где-то в этой стране жили эльфийки, которые могли сравниться с королевой. У кого-то черты казались мягче, взгляд - нежнее, волосы - ярче, чем её тусклая, осенняя рыжевизна. Разве что глаза - у неё такие зелёные, будто бы и сочная трава, с такими не сравнится ни одна морская синева, ни одно золото деревьев.

Но никто не мог ей отказать. Они все становились безвольными, жалкими - будто бы те тряпки, которыми вытерли кровь, - и падали перед нею на колени, стоило только посмотреть достаточно строго. Она умела находить этот правильный взгляд - слегка осуждающий, слегка соблазнительный, редкая смесь силы и подчинения.

Ровно на несколько минут. До тех пор, пока она не получит то, что хочет. До тех пор, пока не вонзит нож в сердце, и кровь не стечёт в чашу.