Королева Златого Леса

Она не сомкнула глаз до самого утра, пока наконец-то первые лучи солнца не очертили осколки теней Тварей Туманных, изгоняя на какие-то короткие часы из Златого Леса. Рэн не оставил её за линией спокойствия одну, но и ближе не подходил; он всё стоял на самом краю, словно собирался перешагнуть невидимую границу и броситься с распахнутыми объятиями к ужасным монстрам и чудищам, что таились там, снаружи. Ему было абсолютно всё равно, убили бы они его или нет; может быть, мужчин просто отлично знал, что магия его окажется куда сильней?

И всё же, когда он обернулся к ней вновь, Шэрре показалось, что что-то не так. Вечный не хотел к ней прикасаться, а когда подавал руку, помогая встать, скривился, словно ему было больно, хотя эльфийка отлично знала, что на ладонях мужчины нет ни единого шрама, ни одной царапины. Маг, он мог исцелить всё, что угодно.

- Не колдовать, - тихо изрёк он. – Не выдавать, что ведьма. Молчать. Перед королевой пасть на колени и не проронить ни слова. Быть покорной. Выполнять все до единого приказы.

- Даже если она прикажет мне перерезать себе горло? – отозвалась Шэрра, всё ещё не в силах заставить себе представить, как это – подчиниться их кошмарной королеве. Единственным смыслом её жизни долгие годы было не попадаться ей на глаза, ни за что не оказаться в плену у жуткой ведьмы, страшной, с алым пламенем вместо волос… А теперь – куда сбежать? Вечный – последний Вечный, - не просто так пережил всех своих предшественников и друзей.

- И насладись солнцем, - его улыбка была злой. – Там, в столице, ни один луч не пробьётся сквозь кошмарную тьму королевы.

Он ступил вперёд, и Шэрра последовала за ним.

Они возвращались. К замку, к людям, которых он оставил, наверное, под златыми деревьями или на территории разрушенного строения, куда вряд ли добровольно зашла бы даже Тварь Туманная.

Живых оказалось всего двое. Высокие, с длинными боевыми посохами в руках – ритуальное оружие. Смертельное даже. У Вечного был только меч; он словно надеялся никогда не сжимать ядовитую палицу в своих пальцах. И магам, говорят, это вредило.

Да и что за ужас…

Шэрра знала, как делали это оружие. Когда Златое Дерево – то, которое было твоей душой, то, в честь которого дали тебе имя, - умирало, а эльф оставался ещё жить, он мог воспользоваться сердцевиной. Мог сотворить из неё могучее оружие, что оставляло бы смертельные ожоги, разъедало бы кислотой каждого, кроме его хозяина. К сердцевине Златого Дерева может прикоснуться только тот, кто сам им есть.

До Каены Первой никто не трогал священные растения. Теперь, когда можно всё – и в тот же миг ничего, - воины сами соглашались срубить их, и потом изготавливали эти палицы. С ними провожали заключённых – так же, кажется, они встретили и Роларэна, без должного почтения к вечному, зато вскинув своё оружие.

- Где остальные?

- Куда ты посмел уйти? – холодно спросил один из них, с волосами белыми, будто бы снег – Шэрра видела его всего раз в жизни, когда ещё хоть что-то, кроме хлопьев пепла, прорывалось сквозь сплошные тучи над Златым Лесом. Когда солнце не было праздником, случавшимся раз во много-много лет.

- А это ведьма? Та самая, которую приказала поймать королева? – второй говорил немного мягче, но всё равно без должного уважения к единственному, кто застал век Вечных. Единственному, что ещё был способен возродить древний эльфийский род – вряд ли это в самом деле было реально, но и его… по какой причине беречь такую яркую, такую страшную опасность для их королевы? Она ведь не глупа. Она изничтожила почти всех. И кого оставила?

О Роларэне Шэрра знала только то, что уже раз пережила с ним встречу. И помнила тот почти отеческий взгляд и короткое касание к цветку в руках её матери. Он тогда так нежно, так мягко улыбнулся; на суровом лице нынче не было и следа того эльфа.

Мужчина протянул руку – и перехватил палицу светловолосого чуть выше, так, что та ударила собственного хозяина по ногам. Он даже не скривился – капельки крови потекли по тонкому основанию волшебного оружия, но Рэн будто не чувствовал боли.

- Твари Туманные не оставили от вас и кусочка мяса, правда? – довольно протянул он, и на тонких губах заиграла издевательская улыбка. – Спрячьте палицу, дети. Я прожил в десятки раз больше вас; жжение кожи – не помеха для убийства.

Он разжал ладонь, и на мгновение Шэрре показалось, что она почти видит кости – настолько чужая палица прожгла ему ладонь. Но прошла секунда – и ничего не было, только мертвенно бледное лицо и гладкая, ровная кожа, без единого следа раны.

Мужчина шагнул к лошадям – их было целых шесть, значит, как минимум трое эльфов погибли этой ночью. Шэрра не хотела спрашивать, что с ними случилось, и так глаза – но ведь она пережила ещё один приход тьмы. Теперь, в этом солнечном полумраке, рядом с Вечным, могла надеяться на долгую дорогу ко дворцу Каены Первой – до той поры, пока не предстанет перед Кровавой. Перед той, что разрушила её жизнь уже давным-давно – а теперь только добавит последнюю капельку кровавых красок к портрету. Она это любит; древнее мастерство кошмарных чар Её Величества известно каждому, и нет человека, что её бы не боялся.

Он не пользовался магией, чтобы отвязать лошадей от дерева. Да и отвёл только двоих в сторону – одни поводья буквально швырнул Шэрре, и она поймала их, казалось, чудом. Движения Рэна смазывались; никогда эльфы на самом деле не оправдывали глупых сказок о невероятной быстроте движений, но он, за долгую вечность слившись со своим даром, наверное, походил больше на тех их далёкого прошлого, а не на них, презренных, как, по слухам, говорили люди, "остроухих".