Страница 17 из 20
Почти все окна в доме напротив были темными. По стеклу негромко барабанил осенний дождь. В квартире стало тихо. Отец, отвыкший от поздних посиделок, почти сразу лег в постель, Никита уже давно видел десятый сон.
И только Оля привычно сидела в полночь на кухне, пила чай и курила, слушая тишину и дождь. Это ее время. Иногда так важно послушать тишину и остаться наедине со своими мыслями.
А сегодня ее пригласили на танец. Последний раз это было под Новый год, как сейчас модно говорить – на корпоративе. Не очень трезвый водитель вышки[15] набрался смелости и пригласил Ольгу Геннадьевну на «Ах, какая женщина, мне б такую». В целом Новый год получился веселым, с конкурсами и караоке, так что и тот медленный вроде как пошел в зачет: потанцевала.
А сегодня вот еще раз. Уже под Стинга. И уже не с водителем вышки. Оля усмехнулась своим мыслям. Кто бы знал, что у нее голове? Если отодвинуть в сторону все проблемы, заботы, работу, клиентов, уроки, покупки и предстоящее родительское собрание.
Если остаться наедине с самой собой. Что вы хотите для себя, Ольга Геннадьевна? Банальности.
Цветы. Танец. И чтобы чувствовать… Стоп. Жалеть себя не будем.
Она встала, вытряхнула содержимое пепельницы в мусорное ведро, вымыла чашку и выключила на кухне свет. Вот и еще одно окно в городе погасло.
Уже засыпая, Оля подумала сквозь дрему, что в следующий раз непременно поинтересуется насчет пуговицы и месте ее размещения.
Хотя… будет ли следующий раз?
– Не любите вы Анну Романовну.
– Заместителя по АХЧ[16] любить не обязательно, – Денис аккуратно положил трубку на рычаг. – Достаточно с ней не ссориться.
– Вы с ней вежливо, да, – Тося совершенно перестал тушеваться, и, если ему интересна тема разговора, согнать с нее интерна невозможно. Да и любопытство явно значилось у парня второй натурой: – Но только по лицу видно, как вы к ней на самом деле относитесь. Так что фейсконтроль усильте, гражданин начальник.
– Яйца чле… курицу учат, – хмыкнул Денис. – Во-первых, она моего лица по телефону не видит. Во-вторых, ты переоцениваешь проницательность Анны Романовны. У нее в голове несколько иначе все устроено. Значительно проще.
– Она вас обидела?
Вот тебе и Тося! За обманчивой внешностью юного мальчика с невинными глазами скрывалась бульдожья хватка. Бабушкина натура, надо полагать, давала себя знать.
– Ты как себе представляешь, чтобы меня кто-то обидел? – Денис откинулся назад на спинку стула.
– Слабо, – улыбнулся Малин. – Потому и интересно.
– Ладно, – кивнул после небольшого раздумья Дэн. – Расскажу. Все равно она всей больнице растрезвонила. Ты про мужа ее знаешь?
– Нет, – Антон любимым жестом подпер рукой щеку в ожидании очередного рассказа.
– Ну, он бывший уже. Года три назад одним томным майским вечером – я дежурил как раз – отворяется дверь ординаторской, и является Анна Романовна. С мужем своим… под мышкой практически.
Тося представил себе пышные формы знойной женщины, мечты неизвестного поэта – и рассмеялся. Но тут же подавил ладонью смешок. А Денис продолжил:
– А мужик у нее был – золотые руки. У нас же работал. Инженер от бога. Все мог подключить, настроить, починить – от лампы до томографа. Вся больница на него молилась. Но Анну Романовну он не удовлетворял. Как мужчина, а не как инженер. Усадила мне его на стульчик и велела исправить ситуацию.
– И вы… смогли ему помочь?
– Тут медицина бессильна, Антон Евгеньевич. По крайней мере, наше направление. Психиатрия, может, и помогла бы. Но не ему, а ей. Объяснить, что мужчина – это не ходячий банк спермы на тощих волосатых ножках, который нужен только, чтобы детей завести и вообще – чтобы в хозяйстве был и постель грел. И что у него тоже могут быть те самые дни. Когда не то что секса – жить не хочется. Только я лично не знаком с психиатром, который смог бы пробиться сквозь семь сантиметров лобовой кости замдиректора по АХЧ. Там ситуация банальная до обидного. У мужчины от усталости или на нервной почве случилась в постели осечка. В ответ – скандал, ты не мужик, зачем ты мне, иди на диван. В следующий раз он уже боится, а страх – лучший друг эректильной дисфункции, как известно. После третьего-четвертого раза там уже ничего не шевелится – ибо кто будет поднимать голову, когда работает бензопила? Вот так вот женщина может сама на ровном месте создать из ничего – проблему. Если ей не хватает мудрости и такта.
– И что… и как… чем дело кончилось?
– Дело кончилось тем, что мы выпили по чуть-чуть коньяка, я два часа его слушал, а потом дал один совет.
– Какой?
– Подать на развод.
– Эх, Денис Валентинович… – картинно вздохнул Малин. – Разрушили образцово-показательную советскую семью. Сам не ам и другим не дам.
– Какие мы мудрые, поглядите-ка, – передразнил интерна Дэн. – Детей у них не было. Опять же, из-за мужа слабосильного, по мнению Анны Романовны. А слабосильный муж, между прочим, с полгода назад забегал ко мне. С коньяком. Женился на молоденькой девчонке, ждет пополнения семейства. Доволен и счастлив. Так что ничего я не разрушил.
– Надо полагать, о вашей роли в распаде семьи Анна Романовна не в курсе? – проницательно прищурил глаз Антон.
– Надо полагать, – в тон ему ответил Дэн. – Муж не сказал, а в силу интеллекта Анны Романовны только ты веришь.
Малин какое-то время молчал, размышляя об услышанном. А потом повторил фразу, с которой начался этот разговор. С небольшим видоизменением.
– Не любите вы женщин, Денис Валентинович.
– Отчего же не люблю? – Денис встал с места и взялся за пуговицы халата. – Женщин, особенно красивых, люблю. А вот вздорных баб – нет.
А кстати о красивых женщинах. Что-то не звонит ему одна интересная блондинка. Денис протянул руку, взял со стола телефон, проверил. Ни звонков, ни сообщений.
Куда ты пропала, Оля-красотоля? Почему не звонишь?
Телефон зазвонил, когда Оля была одна. Никита с дедом отправились в «Лужники» изучать Аллею славы, Изольда пошла в гости к подруге, которая тридцать лет проработала билетершей в театре и желала срочно поделиться новостями и мнением о новой постановке.
И это было кстати. Потому что не надо выходить в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Не надо понижать голос при разговоре. И даже… даже не надо выбирать слова.
– Здравствуй, мама.
– Привет. Вот звоню узнать, как твои дела. Сама-то не звонишь, совсем забыла родную мать, как только на горизонте появился отец.
– Не начинай.
– А что так? Правда глаза колет?
– Ничего мне не колет. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Лучше скажи, как твои дела.
– А у меня все прекрасно. Вот вчера приехали с дачи. Думаем на следующий год беседку поставить, а в ней камин, чтобы, когда друзья и родственники приезжали, можно было посидеть вечерами.
– У тебя так много родственников?
– Не передергивай! И не лезь в мои дела. За своими лучше следи. Я, во всяком случае, тебя никогда не оставляла на чужих людей, как ты бросаешь собственного ребенка на престарелую, выжившую из ума актрису.
– Но ведь ты же не проявляешь желания забрать из школы собственного внука, пока я на работе.
– Я свое, дорогая, отсидела, пока тебе семнадцать не исполнилась, свой долг матери выполнила, а Никита – твой ребенок.
– Вот потому, что он мой, я и решаю, с кем его оставлять в мое отсутствие.
– А сейчас он где? В планшете сидит по уши? Как все современные дети?
– Ну почему же, он с дедушкой гуляет в «Лужниках».
Пауза.
– Значит… с дедушкой.
– У дедушки нет дачи, где надо строить беседку с камином, поэтому он вполне может себе позволить прогулку с внуком.
– Ты все же очень неблагодарная дочь.
– Я знаю.
На этом разговор закончился. В трубке послышались гудки. Оля положила телефон на стол и пошла открывать окно. После общения с матерью всегда становилось душно. Каждый звонок – маленькая война. И даже при явной ничьей – постоянный привкус поражения и горечи. Ведь это мама.
15
Вышка (здесь) – автомобиль, оснащенный устройством для подъема и перемещения рабочих с инструментом и материалами.
16
АХЧ – административно-хозяйственная часть.