Когда придет рассвет

Дом потомков Слизерина расположен на склоне второго холма, в Литтл-Хэнглтоне, куда ведет одна-единственная проселочная дорога. По обочинам густо растёт жимолость и другие кустарники. Перед самым спуском в долину, где и раскинулась деревня, есть небольшой поворот вправо, который ведет прямиком к дому Мраксов.

Я сделала шаг к калитке.

— Стой, — притянул меня «на место» Реддл, — Фините Инкататем!

Том вошел первым. Шел он медленно, внимательно рассматривая всё вокруг.

Мы вереницей вступили на территорию Мраксов.

Тропинка к дому выложена камнем и извивается под ногами, словно змея. Ничего, кроме деревьев, впереди не видно. Дальше открывается рощица, в которой царит полумрак и на редкость прохладно. Между плотно растущих деревьев с трудом различается какое-то строение. Это обветшалая хибарка, до окон заросшая мхом. Черепица с крыши давно осыпалась, в стенах дома есть несколько дыр. Вокруг растет очень много крапивы, да такой высокой, что она доходит до грязных и давно не мытых стёкол в крошечных рамах.

— Алохомора. Хм, так просто? — входная дверь распахнулась.

Прихожая, куда мы вошли, была узка и темна. Реддл, выставив вперед палочку, двинулся прямо.

— Достаньте палочки. Моника, держись в центре.

Деревянная палочка, как влитая, лежала в моей руке. Я чувствовала магию, что течет по моим венам и концентрируется в волшебной палочке.

— Люмос! — прошептала я. Парни вторили мне.

Пыли и грязь. Весь дом внутри был таким же непотребным для жизни, как и снаружи.

В небольшой комнате, которая, судя по-всему, являлась гостиной. На потертом диване что-то лежало.

— Вссшшаааасс! — заголосило «нечто» на диване.

— Мерлин! — испугавшись, отпрыгнула я назад.

Абраксас затолкал меня за свою спину. Все подняли палочки, но лишь Реддл произнес заклинание:

— Инкарцеро, — веревки обмотали тело, что лежало на диване, — Шаайрасш.

От шипения Тома Реддла лично у меня пробегают мурашки по телу.

— Мерлин, — Малфой сжал мою ладонь, — я тоже не люблю, когда он так делает.

— А можно на русском? Ну, или хотя бы на английском языке, — попросил Долохов.

От мужчины, лежавшего на диване, смердело перегаром и немытой плотью.

От такого амбре меня начало мутить. Как этот пьяница мог быть родственником великого Реддла, я даже представить себе не могла.

— Это Марволо Мракс? — пискнула я.

Шипение прекратилось.

Человек мерзко расхохотался.

Он показался мне противным, даже уродливым. У него были густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов. Маленькие темные глазки косили в разные стороны. Это должно было казаться смешным, но смешным он не выглядел, выглядел страшным. Но самое отвратительное — непереносимый перегар.

— Еще одна светловолосая чета Малфоев? Мужчины молчат, а она рот разевает! Да был бы отец жив, познакомилась бы с его любимым круциатосом, — мужчина не смог договорить, он скорчился от боли.

Я растерянно смотрела то на пьяницу, то на беспристрастного Тома Реддла.

— С ней, советую, говорить с уважением.

— Реддл, ты внешне лишь Реддл. Еще и Том, надо полагать, — мужчина плюнул на пол, оставляя кровяной след, — имей уважение к дядюшке, мальчишка. Я всё-таки — Морфин Мракс!

Реддл был в ярости. Он явно чувствовал свою силу и превосходство над опустившимся родственником. Том всегда был падок на власть.

Я высвободила свою руку из руки Малфоя.

— Осмотрите дом, пожалуйста, — попросила друзей.

А сама встала позади Реддла и, положив свою руку, в знак поддержки, на его спину, зашептала другу на ухо:

— Говорить Морфину что-то бесполезно. Он давно и беспросветно пьян. Ты хороший легилимент, мой дорогой Том. Ни к чему применять силу, когда есть ум и таланты.

Пока Реддл был занят делом, я присоединилась к ребятам в обследование дома.

Антонио и Абраксас проверяли первый этаж и подвал, поэтому мне достался чердак.

Полуденное солнце пробивалась через маленькое окно. Несмотря на большое количество пыли, здесь не было мрачно. Чердак даже был уютным.

Много разных коробок с вещами и книгами заполнял помещение.

Возле окна стоял старый деревянный письменный стол.

— Интересно, — произнесла я, разглядывая небольшую фарфоровую шкатулку, которая выбивалась своим изысканным великолепием, — Фините Инкататем.

На шкатулке было несколько заклятий. Я не смогла бы взять ее в руки.

— Агуаменти, — струя воды очистила фарфоровое изделие.

На белом фоне распустились цветы, которые, буквально, покрыли всю шкатулку, кроме середины.

— Апарекиум! — заклинание, которое выявляет скрытые чернила, помогла и сейчас.

В середине фарфоровой шкатулки черными буквами выявилось лишь одно слово:

Меропа

========== Воскрешающий Дар Смерти. ==========

Запах пыли начал раздражать. Как и звук скрипящих половиц и деревянных лестниц.

— Мерлин Великий, — шипела я, удерживая шкатулку на Вингардиум Левиосе.

Спуститься с чердака, левитируя фарфоровую прелесть, и не упасть самой.

На удивление, я смогла. Руки были грязные и в занозах, но зато наследие Меропы Мракс было цело.

Дом потомков Слизерина был мал. На этаже две спальни, кухня и гостиная, где хозяин хибары беседовал с новоявленным племянником. Хотя кто с кем беседовал — еще вопрос.

Решив, что Реддла можно ждать, греясь на солнышке, я покинула серое гнездышко Мраксов.

Долохов и Малфой тоже так решили. Юноши развалились под старым дубом на траве.

Абраксас щурился, глядя на солнышко. Заметив меня друг принял полусидячее положение, облокотившись на дерево. Тони же сначала также лежал на траве, держа во рту соломку, но при моем появлении, вскочил.

Какие же они все-таки разные. Противоположные. Наследник древнего рода Малфой, обладавший идеальными длинными платиновыми волосами и холодными серыми глазами, был высок, бледен и слегка надменен, как положено истинному английскому лорду. Надежен, как скала. Верен традициям.

Антонио Долохов веселый, шебутной, немножко вздорный. Он имел от природы густые немножко кудрявые черные волосы, доходившие ему до плеч, смуглую кожу, темные лукавые глаза, как у шаловливого мальчишки.

— Ты где лазила, синичка? — спросил Тони, вытаскивая с моих волос паутину.

Поместив шкатулку на землю, я устроилась рядом с Малфоем и поведала им о своем времяпровождении.

— Не трогай, — шикнула я на Долохова, когда друг полез к фарфоровой прелести, — на ней несколько заклятий, причем, неизвестного происхождения.

Малфой закатил глаза, но больше никак не прокомментировал поведение друга.

Мы втроем лежали на травке, прикрываемые тенью дерева. Облака вальяжно плыли по голубому небу. Обстановка была такая умиротворяющая, что создавалось впечатление, будто бы мы живем в мирное, беззаботное время. И снова. Поют птички, слышится смех, где-то глубоко в душе все ликует от радости и счастья, что переполняет меня. Кажется, я снова в Польше, и бабушка выйдет в сад, чтобы позвать кушать.

Скрипнула калитка. Мечты вытолкнули меня в мир, но состояние света и тепла грело мою душу.

— Эх, — вздохнул Малфой, — не будет нам с ним покоя.

Том встал над нами, закрыв солнце.

— Реддл, — капризно начала я, — имей совесть, слизеринец! Дай мне солнышко.

Том фыркнул, но подвинув Абраксаса, прилег рядом со мной.

— Началось! Великий Мерлин! А мама предупреждала меня, что женщина на корабле!

— Абраша! — рассмеялась я, махнув рукой на свободное место рядом, — Лучше расскажите, что вы нашли.

Малфой плюхнулся на землю и они с Тони наперебой начали рассказывать о подвале.

— Там неплохая лаборатория для зелий! — заключил Долохов.

Реддл молча кивнул.

— Что это, Том? — задала я вопрос, когда заметила, что друг что-то мнет в руке.

— Кольцо деда. Оно валялось под диваном, возможно поэтому дядя его и не пропил.