Вопреки себе

Зная, что с умалишёнными можно попробовать договориться или отвлечь, он не стал пренебрегать этим шансом. Нужно разговорить жену, сказать ей то, что она хочет услышать, обмануть. И он сделает это, он всё сделает, чтобы спасти Адель.

— Жаклин, — как можно спокойнее позвал он. — Что ты делаешь?

— Запри дверь и заткнись, — грубо отвечала она, отступая на несколько шагов назад и таща за собой свою заложницу. — И не делай глупостей, дорогой, не то я пристрелю твою шлюху!

Александр безропотно сделал то, что она приказала, а затем осторожно попытался приблизиться.

— Стой, где стоишь! — остановил его резкий окрик супруги.

— Успокойся, Жаклин, — как можно мягче сказал он. — Я не собираюсь навредить тебе. Просто хочу понять, что ты задумала. Возможно, я смогу помочь тебе.

— Помочь? Ты? — презрительно скривилась она. — Ты уже «помог», сдав меня в заведение для сирых и убогих! Нет уж, теперь я не поверю в твою помощь. Я пришла, чтобы прикончить вас обоих, и сделаю это!

— Но ты ведь хочешь остаться в живых, не так ли? — вкрадчиво поинтересовался он. - Подумай сама: на грохот выстрела сбегутся люди. Тебя схватят и отправят в тюремную камеру, а после осудят и повесят за убийство. Я уверен, что ты не хочешь этого! Ты ведь ещё так молода, красива, ты ещё можешь быть счастлива. Лучше одумайся и отдай мне оружие, пока не стало поздно.

— Красива? — Жаклин вдруг уцепилась за эти слова мужа. — Ты действительно считаешь меня красивой? Ты на самом деле так думаешь?

— Конечно, дорогая, — мягко ответил Алекс, делая маленький шаг в её сторону. — Я всегда так считал, с нашей первой встречи. Разве я не говорил тебе об этом?

Он, кажется, нащупал её слабое место и решил действовать в этом направлении. Алекс видел, как в глазах жены заблестели слёзы и промелькнули следы былой страсти, с которой она смотрела на него прежде. Однако Жаклин оказалась не так проста.

— А ты помнишь нашу первую ночь, любимый? — страстно выдохнула она. — Помнишь, как это было прекрасно?

— Да, я помню, Жаклин, конечно помню, — ответил он, подыгрывая жене. — Нам было очень хорошо тогда.

— Помнишь, как ты называл меня? — спросила она. — Скажи мне… повтори это!

— Жаклин… — Алекс смешался, не сообразив с ходу, что ответить, и тут же заметил злобное торжество в её глазах.

Она собиралась развивать эту тему, выуживать из него подробности их интимной жизни, чтобы побольнее ранить Адель. А если он откажется говорить, она её убьёт. Глупец! Она снова обхитрила его.

— Ну же, дорогой! Поведай своей благовоспитанной возлюбленной о том, как жарко можно этим заниматься! Расскажи, как ты стискивал мою грудь и покусывал соски, как целовал меня между ног, как имел во всех мыслимых позах, как сладко стонал, когда я брала в рот твой член… Расскажи ей, пусть узнает, какой бывает настоящая страсть. Давай, говори! Или я прострелю её прелестную головку!

Адель зажмурилась, задыхаясь и давясь слезами, от всей души жалея, что невозможно приказать себе ничего не слышать. Скабрезные подробности, слетавшие с языка Жаклин, причиняли такие мучительные страдания, что даже порезы на её теле стали казаться лишь булавочными уколами. Воображение жестоко рисовало перед глазами яркие картинки того, что так похабно описывала Жаклин. Адель будто воочию видела их двоих в постели, предающихся грязному непотребству. Её сердце обливалось кровью от ревности и боли. А Жаклин лишь противно смеялась, чувствуя отчаяние своей заложницы и бессильную ярость Александра.

— Я не обладаю такой хорошей памятью, как ты, — уклонился он от ответа, — но помню, что был в восторге от тебя… и твоей красоты.

— Что ты говорил о моём теле? Моих глазах? Губах? Как ты называл меня? — продолжала давить Жаклин.

— Я… был восхищён твоей фигурой… — тихо пробормотал Алекс, стараясь не глядеть на заплаканное лицо Адель. — Твоим хорошеньким личиком…

— Ещё! — потребовала она, грубо встряхивая пленницу, чтобы заставить ту открыть глаза.

— Мне очень нравилась твоя грудь… длинные ноги, твои мягкие, пухлые губы… тонкая талия… — он проклинал себя за то, что беспомощно мямлит, как баран, вместо того, чтобы одним движением отшвырнуть эту змею от Адель.

Но страх, что Жаклин успеет нажать на курок, заставлял его мышцы буквально деревенеть. Нет, нельзя рисковать жизнью Адель. Нельзя. Если она пострадает, он никогда не простит себя.

— А что тебе нравилось больше всего? — вдруг спросила Жаклин. — Как тебе нравилось брать меня? Расскажи нам!

— Жаклин, стоит ли сейчас…

— Заткнись! — визгливо крикнула она. — Не смей указывать мне! Рассказывай, или я пристрелю её!

— Хорошо-хорошо, успокойся! — Алекс поспешно поднял руки вверх, подчиняясь. — Я… мне нравилась твоя жгучая страсть в постели… твоя неуёмная энергия и ненасытность, под стать моей. Ты была неутомима и умела доставить мне наслаждение.

— Конкретнее, любовь моя, — насмешливо бросила Жаклин. — Не думай, что ты отделаешься дешёвыми поэтическими фразами. Поведай своей холодной рыбе о том, что ты любил больше всего, о том, с чего мы всегда начинали. Ты ведь не забыл? Ну же, смелее!

— Ты… ты ласкала меня языком… мне всегда это нравилось… — пробормотал он, закрывая на миг глаза, буквально физически ощущая страдания Адель, вынужденной выслушивать всё это.

— Да, ты стонал от наслаждения, побуждая меня делать это как можно глубже, — хрипло продолжила француженка. — Ты говорил, что ни одна женщина не удовлетворяла тебя так, как я. Это же правда, любимый? Я ничего не путаю?

— Правда… — прошептал он, невольно отводя взгляд, вызвав у жены торжествующий смех.

Злорадно взглянув на раздавленную ревностью, плачущую соперницу, она с энтузиазмом продолжила свою пытку.

— Не думаю, что ты хотя бы раз держала в руках мужской член, не говоря уже о твоём невинном ротике, так ведь, милая? — усмехнулась Жаклин. — А ведь он любит заниматься всем этим развратом, хоть это и шокирует тебя. А сможешь ли ты когда-нибудь опуститься так низко, чтобы доставить ему удовольствие таком способом, а? Чёрта с два! Никогда ты не станешь настолько распущенной, чтобы удовлетворять его так, как он того желает! Да, сегодня он клянётся, что любит тебя, он даже женится на тебе, чтобы настрогать кучу чистокровных графских выродков, но что дальше? А дальше, дорогая, ему захочется именно этого — грязи, пошлости, разврата, да такого, чтобы кровь вскипала в жилах! Его похоть возьмёт верх над нежными чувствами к тебе, и он снова найдёт себе какую-нибудь шлюху, которую будет иметь со всей страстью ночами, пока ты растишь дома его детей. Вот такая печальная судьба тебя ждёт, глупая наседка, так что не считай себя победительницей! А теперь скажи мне — стоит оно того?

Адель мелко вздрагивала от ужаса и отвращения, чувствуя, как тошнота поднимается у неё в желудке. Слушать эти мерзкие речи было невыносимо, но, самое чудовищное, что она усмотрела в словах соперницы крупицу истины.