Китайская бирюза

– Петь, да не колоти ты так, я сейчас! – проворчала Лина, резко распахнула дверь и … с трудом устояла на ногах, ухватившись за косяк. Перед ней, как «лист перед травой» или как «Сивка-Бурка, вещая Каурка» стоял не муж, а… всклокоченный писатель Валерий Башмачков.

Лицо беллетриста на сей раз было не загорелым, а непривычно бледным, пожалуй, даже испуганным, а длинные пальцы нервно теребили ремень сумки.

– Здрассте, – неловко буркнул он и пригладил буйные, слегка седеющие, кудри.

– Ну, проходите, чего уж там, раз пришли, – вздохнула Лина и, поглубже запахнув халатик, отступила в глубину прихожей.

– А ваш муж…, – начал было Башмачков.

– Не волнуйтесь вы, ради Бога, о моем муже, – лицо Лины невольно расплылось в счастливой улыбке. – Петр, к счастью, не относится к породе патологических ревнивцев. По крайней мере, я ничего подобного пока за ним не замечала. Как врач он прекрасно понимает, что любую женщину, если она только что пережила тот же ужас, что и я, меньше всего волнуют интрижки… Впрочем, если вы так боитесь его, подождите меня, пожалуйста, в холле. Я переоденусь и выйду к вам ну буквально через пару минут.

– Нет! Нет! – почти закричал Башмачков. – Долой условности! Никуда я не пойду! Нас с вами, Ангелина Викторовна, никто в гостинице не должен видеть вместе. Я вам сейчас расскажу такое… такое…

– Ох уж эти писатели, – устало вздохнула Лина, – вечно вы буквально из ничего нафантазируете какой-нибудь ррроковой рррроман. Лучше расскажите мне подробно и по порядку, что же вы такое только что увидели, господин Башмачков? На вас ведь буквально лица нет?

Башмачков испуганно потрогал свое лицо и замолчал, не решаясь заговорить.

– Труп, – наконец тихо сказал Башмачков и вытер большим клетчатым платком пот со лба. – Я видел труп.

– Чей? Калабашкина? – переспросила Лина. – Но ведь его, сердешного, уже три дня как забрали в полицейский морг…

– Один труп – считайте, для нас теперь и не труп вовсе. Вот два трупа – это так, небольшой трупик! – заговорил Башмачков загадками, все более увлекаясь. Лине на секунду показалось, что он бредит. Пьян? Сошел с ума? Лина вгляделась в гостя внимательнее. Башмачков был абсолютно трезв.

– Выражайтесь, пожалуйста, яснее, господин Башмачков, я все еще плохо соображаю после снотворного, – потребовала Лина. – Чей труп? Короче, что вы видели?

– Труп золотой женщины.

– Кого-кого? – не поняла Лина.

– Маргариты Павловны, – прошептал Башмачков.

– Чтоооо? – закричала Лина и почувствовала, как от ее благодушного настроения не осталось и следа. – От кончиков пальцев до затылка по ее телу побежали противные мурашки. Вы уверены?

– Абсолютно. Как в том, что я сейчас стою перед вами.

– Бедная, – прошептала Лина, и слезы против воли хлынули из ее глаз. Как назло, действие успокоительного и снотворного закончилось не вовремя. – Марго так хотела стать красивой, вернуть молодость, – всхлипывала Лина. – Нормальное желание для женщины, между прочим, в любом возрасте. Кремы разные покупала, мази, массажи делала… Ради них и прилетела сюда. Эта женщина так страстно желала любви и счастья, что со стороны высших сил было настоящим свинством «кинуть» Марго именно сейчас, на подходе к ее мечте. И все же… Почему она следующая? И после кого? После Вована из Усовки! Трудно найти людей более непохожих, чем эти двое, – Лина не заметила, как начала рассуждать вслух. – Расскажите, пожалуйста, подробнее, где вы видели ее.

Внимательно выслушав рассказ Башмачкова, Лина надолго замолчала.

– Очень странно, – наконец сказала она, – в этом деле одна история словно прячется внутри другой. Ну, как в старинной китайской диковинке, когда в большом резном шаре из слоновой кости виден шар поменьше, потом еще меньше, а через два следующих просвечивает шар-малютка. Понятно, что покойный Владимир Калабашкин, как и наш стилист Кристиан, крутил на рынке какие-то сомнительные аферы. Только вот какие? И как связаны их темные делишки между собой? И при чем тут наша любительница косметики Маргарита Павловна?

– Все трое чем-то связаны? Да ладно! Да вы что? – Башмачков почти подпрыгнул на стуле от возмущения. – Это исключено. Сами подумайте! Где провинциальный Вован, и где наш эстетствующий господин стилист?! А, тем более, где наша солидная дама Маргарита Павловна? Эти трое вращались по разным орбитам, которые никогда не пересекались, как орбиты трех удаленных друг от друга планет.

– Нет, друг мой Башмачков, – слегка покровительственным тоном произнесла Лина, – эти трое вращались вокруг одной планеты, название которой Меркурий. А Меркурий, как известно, Бог торговли.

– Ну, допустим… и все же как в эту компанию вписывалась бедная Маргарита? – пожал плечами Башмачков.

– В том-то все и дело, – задумчиво сказала Лина, – никак не могу понять, кому могла помешать эта несчастная женщина.

– Несчастная? – недоверчиво переспросил Башмачков. – Она отнюдь не выглядела несчастной. Вся в золоте, явно не стеснена в средствах. Вы заметили, что она исполняла здесь свои любые прихоти? Все эти китайские портные, восточные массажи, кремы молодости… на них ведь денежки нужны, причем немалые. Я, даже если семейную сагу в пятьсот страниц накатаю, столько ни в жисть не заработаю.

– Вы хоть раз встречались с ней глазами? – задумчиво спросила Лина. – У нее были глаза несчастной женщины. Так обычно смотрят жены, коварно и внезапно преданные мужьями ради какой-нибудь юной вертихвостки.

– Допустим, но эта догадка не поможет нам с вами ответить на вопрос, за что ее убили… – прервал Башмачков «бесполезные» дамские рассуждения.

– Вот именно, – подтвердила Лина и горестно вздохнула.

В замке повернулся ключ, и Лина в третий раз за вечер улыбнулась, подумав о муже:

– Петр! – обрадовалась она. – Какой молодец, взял ключ, чтобы не беспокоить меня.

Башмачков опасливо хмыкнул и на всякий случай передвинул стул подальше от Лины. Он сделал вид, что внимательно читает в блокноте свои записи и неохотно поднял глаза на вошедшего.

– Ну, как ты тут? Без меня? – Петр бросился к жене, совершенно не обращая внимания на взъерошенного визитера.

– Как видишь, неплохо, – улыбнулась Лина. – Без тебя. Принимаю в нашем номере постороннего мужчину.

– А, здравствуйте, – заметил наконец Петр незваного гостя. И поинтересовался без особой любезности: – Похоже, господин литератор, я вам нынче как доктор потребовался? Говорите скорее, пожалуйста, что вас беспокоит, и не будем терять драгоценное время. Только предупреждаю: я все-таки хирург, а не терапевт. И уж тем более, не психотерапевт. Вы, писатели, так любите к ним обращаться по любому самому ничтожному поводу… Особенно к хорошеньким докторшам с молоточком…

Петр протер очки и с профессиональным сочувствием взглянул на Валерия Башмачкова, на всякий случай расположившегося в отдалении от Лины.

– Ну да, кое-что меня беспокоит, – ехидно объявил Башмачков, – например, слегка волнует второй по счету труп в нашей группе. И если даже для снятия стресса мне потребуется психотерапевт, ничего удивительного. Я только что видел второй труп. Повторяю, видел мертвое тело нашего товарища по группе. А точнее – нашей подруги по путешествию.

–Чтоооо?

Петр застыл на полуслове, едва не выронив походную аптечку, которую в этот миг привычно доставал из чемодана.

– Опять? – оторопел он. – И кто же на этот раз?

– Маргарита Павловна, – второй раз за последние полчаса сообщил Башмачков. Пожалуй, он уже вошел в роль рассказчика. – Неподалеку отсюда ее зарезали прямо на массажном столе.

И он поведал Петру о событиях последнего часа с некоторыми купюрами. Разумеется, опустив в присутствии Лины и кое-какие подробности про китаянок.

В комнате воцарилась гнетущая тишина.

– Да, Петр, а ты сам-то где сегодня так долго был? – спросила Лина мужа, чтобы прервать затянувшееся молчание. И, не удержавшись, съязвила: – Может быть, тоже в салоне массаж делал?

– А вот и нет, – слегка обиделся Петр, – у меня для этого жена есть. Между прочим, я вначале был в посольстве. Они «пробили» тебя, Лин, через Москву по своей базе и выдали копию загранпаспорта. Обратный билет через сайт авиакомпании тоже было не сложно восстановить. Ну, а потом я пытался хоть что-нибудь узнать там же по поводу убийства Володьки Калабашкина. В общем, занимался исключительно твоими разыскными делами, дорогая, пока ты спала.