Леди-плутовка

– Через минуту.

Комната была невелика, и когда он шагнул к ней, оказался слишком близко.

– Я сказал, что помогу вам, и сдержу слово, но должен предупредить, что не проигнорирую все те свидетельства, которые удастся найти.

Ясный взгляд его карих глаз и плотно сжатые губы выражали решимость.

Изабел непонимающе уставилась на него.

– Свидетельства чего?

– Улики, касающиеся смерти вашего мужа.

– Они еще могут отыскаться?

– Не знаю, но если найдутся, я… намерен обратить на них самое пристальное внимание и даже специально их поискать.

Они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, Изабел отвела взгляд и оглядела потайную комнату. Здесь находится что-то вроде доказательства, а она наткнулась на него только через полгода после смерти Эндрю.

– Что же, это справедливо. Даю вам свое благословение, офицер Дженкс.

– Есть вероятность, что мы обнаружили нежелательные улики об обстоятельствах смерти вашего мужа.

– Что может быть нежелательнее, чем сама смерть?

Дженкс вскинул брови, а Изабел вздохнула.

– Нет, я не ожидаю ответа, хотя, должно быть, у вас на кончике языка вертится не менее двадцати.

– О, не более полудюжины.

Изабел присела, чтобы поднять фонарь, который поставила у двери, и, еще не успев взять его в руки, успокоилась. Ручка была теплой, неяркое пламя мигало в темно-синем свете раннего вечера.

– Дело было закрыто, – выговорила она медленно. – Этого не следовало делать?

– А вы как думаете?

Изабел проглотила отрицательный ответ и попыталась получше подобрать слова. Дженкса в отличие от остальных знакомых ничуть не тревожило ее молчание. Он просто ждал, когда она заговорит, наблюдая за ней с бесконечным терпением.

Нет, она не знала, стоило закрывать дело или нет. Будь Мартиндейл менее решительно настроен защитить свою сестру любой ценой, вероятно, судья вынес бы заключение, что Эндрю покончил с собой. И тогда ее мужа похоронили бы в неосвященной земле, все его доходы заморозили бы на год, а для Изабел это означало позор и бедность, пусть и временную.

Вместо этого вердикт тактично провозгласил смерть по неосторожности. Должно быть, Морроу чистил свой пистолет, бедняга, и заглянул в ствол проверить, не осталось ли нагара.

Закон был соблюден. Но нет, если быть честной, правосудие не свершилось, хотя и не ради Эндрю, ради нее. А может, для семьи это был самый легкий способ положить конец этому подобию брака.

– Думаю, – вздохнула Изабел, – в этом вопросе вы должны следовать своему суждению. Давайте договоримся: вы примените свое искусство сыщика и чутье на необычные факты. Что я могу привнести в партнерство?

Он искренне улыбнулся: впервые за весь день, – но выражение лица стало опасным, а взгляд – хищным и острым.

– Вы вращаетесь в обществе. От вас требуется проникнуть в дом герцога и найти картину. Если мы собираемся подменить ее на настоящую, нам нужно знать точное место, где она находится.

Его улыбка померкла.

– Вы можете навестить Ардмора? У вас найдется предлог?

– Попытаюсь изобрести таковой. – Изабел отдала ему свой фонарь и взяла второй. – Много битв происходило под прикрытием хороших манер, офицер Дженкс. Завтра я пойду во вражеский лагерь и постараюсь все разведать за чаем с пирожными.

Глава 4

Как намекнула Изабел Дженксу, женщина, искушенная в манерах высшего общества, владеет грозным арсеналом оружия: ножом, выкованным из пренебрежения, дубинкой, сделанной из унижения. А еще в ее распоряжении имеется медленный яд замаскированного оскорбления и спонтанный залп сплетен.

Мужчины недооценивали такое оружие, но женщины пользовались им ежедневно, чтобы держать общество в форме. Позвольте мужчинам иметь свой парламент; женщины же будут властвовать в бальных залах.

Или в гостиной герцогского дома.

На следующий день после похода в потайную комнату Изабел и Люси нанесли визит герцогине Ардмор в ее приемные часы, и теперь пили чай. Люси посматривала на блюдо с тминным кексом.

Визит был приятным. Все словесное оружие пока что было спрятано. Хотя Изабел считала герцога своим врагом из-за истории с картиной Боттичелли, ей очень нравилось общество его жены и дочери.

Сегодня в гостиной царила не герцогиня, а ее дочь.

– Вы еще не знакомы с Титанией? – спросила, поднимая с пола пушистую серую кошку, леди Селина Годвин, хорошенькая брюнетка, любившая общество и продолжительные беседы. – Я просто обожаю ее. Мне ее подарил на прошлой неделе мой брат Джордж.

– Она прекрасна, – согласилась Изабел.

По правде говоря, молодая кошка выглядела сбитой с толку, словно не могла поверить, что теперь ей доступна столь роскошная жизнь.

Леди Селина посадила ее на вышитую подушку, погладила по голове, и кошка довольно замурлыкала.

Помимо Изабел и Люси герцогиня и ее единственная дочь принимали леди Тисдейл, пожилую даму с едким чувством юмора и прекрасно уложенными серебристыми волосами, и миссис Гадолин, молодую особу, которая, несмотря на не слишком высокое происхождение, сделала завидную партию и теперь не могла скрыть такого же потрясения своей неожиданной удачей, как кошка леди Селины.

Изабел надеялась, что визитеров будет больше, но ей не терпелось поскорее найти поддельного Боттичелли, поэтому они с Люси поехали к герцогине так рано, как только позволяли приличия. Теперь следовало вести себя как можно осторожнее, чтобы не привлечь внимания необычным поведением.

Она пила чай и украдкой оглядывала комнату. Никакой поддельной «Весны» ни на этой стене, ни на той… и той. Придется под каким-нибудь предлогом покинуть комнату и осмотреть другие помещения в доме, прежде чем выждать положенное время и уехать, следуя правилам этикета.

– Можно и мне ее погладить? – спросила Люси, которая, как правило, молчала, и лишь рядом с животными ее обычная стеснительность исчезала.

Дождавшись жизнерадостного согласия леди Селины, Люси соскользнула со стула, присела на корточки возле дивана и стала ворковать с сонно моргавшей кошкой.

У Изабел было два мотива для этого визита. Помимо необходимости отыскать этюд к «Весне» она хотела, чтобы Люси подружилась с Годвинами. Изабел выросла с Джорджем, старшим сыном герцога, которому, как и ей, было двадцать восемь лет. Леди Селина в двадцать один год проводила достаточно времени в обществе, чтобы успеть освоиться, и могла стать хорошей подругой для Люси. Ходили слухи, что в этом году она должна выйти замуж за наследника маркиза Ливердейла – приятного мужчину лет сорока и частого посетителя гостиной леди Селины. Партия для обоих была блестящей: таким образом исполнялось давнее желание двух могущественных семей объединиться. Правда, кое-кто гадал, почему наследник еще не сделал предложения.

Возможно, дело в том, что герцог Ардмор сначала решил избавиться от карточных долгов, чтобы Ливердейл дал согласие на брак?

Изабел тихо вздохнула: похоже, ей повсюду мерещатся заговоры.

Она тосковала по невозмутимому Каллуму Дженксу. Хоть его появление в этом глазированном торте, именуемом гостиной, было так же уместно, как неожиданный визит слона, он точно знал, что возможно, а что попросту смехотворно.

– Вы должны завести себе любимца, мисс Уоллес, – томно заметила герцогиня. – Каждая молодая леди просто обязана иметь кошку.

Постоянно одурманенная опиумом, который принимала от неизвестной докторам болезни, она целыми днями полулежала на шелковом шезлонге, но с гостями была неизменно вежлива.

– Да, я немедленно куплю, – пообещала юная миссис Гадолин. – Мой дорогой Гадолин наверняка знает места, где можно приобрести лучшую кошку.

– На мой взгляд, лучшей следует считать кошку, которая живет на конюшне и не дает мышам пожирать сено. Да и хороший большой пес, от которого есть хоть какая-то польза, может стать любимцем, – заявила леди Тисдейл.

Изабел немедленно нашла предлог вступить в разговор:

– Вы имеете в виду сторожевую собаку? Ваша светлость, у вас, по-моему, есть несколько.