Страница 1 из 14

Леди-плутовка

Ромейн Тереза

Тереза Ромейн

Леди-плутовка

Theresa Romain

Lady Rogue

Глава 1

Май 1818 года

Лондон

Возможно, Изабел не стоило просить дворецкого проводить офицера полиции Дженкса в гостиную. Именно гостиная была той комнатой, в которой сыщик полицейского уголовного суда восемнадцать месяцев назад впервые встретил Изабел, труп мужа которой лежал наверху, с пулевой раной в голове.

Ассоциации были не слишком приятными.

Но где еще они могли встретиться? Утренняя комната казалась ужасно унылой в конце дня, и к тому же Изабел никогда не нравилась висевшая на стене картина маслом, изображающая Вакха и его менад. Уж очень самодовольными были эти нагие нимфы, а вино, лившееся на них, казалось темным, как кровь.

Почему за все месяцы вдовства она так и не велела снять раздражающее ее полотно?

Просто ее не покидало чувство, что это по-прежнему дом Эндрю, а ведь картина была одним из самых ценных его приобретений. Наверное, поэтому она все еще висела на месте. Покойный Эндрю Морроу, арт-дилер и бонвиван, кутила и весельчак, имел твердое мнение относительно того, какие картины, как и где нужно показывать публике.

Но после его смерти получилось так, что чем больше Изабел узнавала об этих картинах, тем меньше хотела иметь с ними дело.

Поэтому и послала за полицейским офицером Дженксом.

Последние из визитеров, посетивших ее в утро вторника (поток не прекращался весь день), распрощались совсем недавно, оставив после себя едва уловимые ароматы цветочных духов, легкие вмятины на сиденьях мягких кресел и случайные крошки на ковре.

Изабел еще не оставила привычку рассматривать комнату критическим взглядом Эндрю и вряд ли когда-нибудь оставит. Быстро взглянув на дверь гостиной – все еще закрытую, – она вскочила с кресла и подобрала все крошки с ковра. Ну вот, теперь под ногами снова мягкий, идеальный островок словно вплетенных в ворс цветов.

Изабел подошла к окну, отодвинула задвижку и выбросила крошки. Пусть остатки кексов леди Тисдейл накормят пару дроздов.

Несколько мгновений она позволяла весеннему ветерку щекотать лицо, после чего с сожалением окно закрыла.

И как раз успела вернуться на место, когда Селби постучал в дверь гостиной и, появившись на пороге, объявил о прибытии офицера.

Как только Дженкс вошел в комнату, дворецкий удалился, оставив Изабел наедине с посетителем.

– Офицер Дженкс, – приветствовала Изабел поднимаясь.

– Леди Изабел Морроу, – поклонился сыщик.

Они молча смотрели друг на друга, словно никогда не встречались раньше; словно офицер Дженкс никогда не расследовал убийство в этом доме; словно между ним и Изабел никогда не было романа…

Но стоит ли называть романом единственную встречу? Возможно, нет. Особенно потому, что все произошло в Воксхолле, где подобные интимные отношения были совершенно обычным делом.

Обычным, но только не для Изабел. Ни до этой встречи, ни после. Но в тот день у нее были веские причины забыться.

Усилием воли она вернулась к настоящему:

– Надеюсь, вам не пришлось ждать долго, прежде чем Селби пришел за вами.

– Вы прекрасно знаете, что ждать не пришлось. Наоборот, это я опоздал на семь минут.

Вечно он приводит ее в замешательство! Резкая прямота там, где уместнее было бы мягкое возражение.

– Верно, – кивнула Изабел. – Возможно, вам следует извиниться.

– А вы наслаждались бы моими извинениями?

В темных глазах загорелись веселые искорки, но губы так и не сложились в улыбку:

– Дамам всегда по душе некоторая покорность. Неужели вам будет неприятно попросить прощения? Если нет, неплохо бы выслушать извинения.

Он отвесил издевательски низкий поклон:

– Мои покорнейшие извинения, леди Изабел. Меня задержали на фальшивом аукционе.

– Фальшивом… что?

– Достаточно распространенное мошенничество, хотя такие аукционы обычно проходят вечером. Дневной свет – враг дешевых вещей, выставленных на продажу. При этом зазывалы набавляют цену за счет честных покупателей.

– И что вам пришлось сделать?

– Засунуть аукционеров в наемный экипаж и отослать к судье.

Таким бесстрастным тоном другой человек мог бы заметить, что вода мокрая.

– В таком случае я удивлена, что вы опоздали всего на семь минут. Но, пожалуйста, пусть это вас не беспокоит, офицер Дженкс.

Она снова опустилась на стул.

– Позвонить, чтобы принесли чай?

Интересно, полагается ли угощать чаем представителя закона? Этикет никогда не затрагивал подобных ситуаций. Возможно, правильный этикет вообще не имеет никакого отношения к представителям закона.

– Леди Изабел… – Он взял стул на противоположном конце комнаты, чтобы сесть лицом к ней. – Хотелось бы знать, почему вы послали за мной.

Он выглядел большим и неуклюжим на хрупком антикварном стуле из резного, выкрашенного в белый цвет дерева. Подобно Изабел он обладал средним ростом, но она была изящной и хрупкой и одевалась по последней моде. Каллум Дженкс же был воплощением решительности и непреклонности, и сегодня на нем были простой черный фрак и жилет, темно-желтые панталоны и почти черные сапоги. Галстук завязан простым узлом. Джентльмен или торговец? На первый взгляд сказать трудно. Изабел чувствовала себя рядом с ним абсолютно непрактичной в скромном полутраурном платье из серого муслина с темным узором. Рукава длинные. На запястьях узкие оборки. Темно-каштановые волосы уложены так, как диктовал модный журнал. Она производила впечатление воплощенной элегантности и хорошего вкуса, хотя удобным ее наряд не назовешь.

Изабел подавила нахлынувшее желание заерзать на стуле. Причина, по которой она позвала его, была еще более неудобной, чем платье, поэтому пришлось объясняться крайне осторожно.

– Я пригласила вас, – начала она, – потому что здесь можно говорить свободнее, чем в здании суда на Боу-стрит. Видите ли, я хочу нанять вас расследовать дело в частном порядке.

Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить, потом поднял глаза к потолку, словно хотел пронзить его взглядом и увидеть комнату этажом выше.

– Речь не идет об убийстве, – добавила Изабел.

– Это куда предпочтительнее.

Когда он снова взглянул на нее, она не смогла сдержать улыбки. У Дженкса была привычка поджимать губы с таким видом, словно он хотел сказать еще что-то, но вовремя остановился, чтобы не проговориться. Только однажды ей удалось заставить Дженкса признаться, что у него на уме.

– Я лучше сначала покажу вам письма, – решила она вставая.

Учтивый, как настоящий маркиз, Дженкс немедленно поднялся.

В этой освещенной весенним солнцем гостиной с высокими потолками, большими окнами и любимой Эндрю элегантной антикварной мебелью было не так уж много мест для тайников. Стулья, маленький ломберный столик, арфа, на которой никто не играл, и фортепиано, на котором иногда играла Изабел.

Она подошла к фортепиано, сняла с верхней крышки ветвистый канделябр, несколько красиво разложенных романов и аккуратную стопку нот, подняла крышку и вынула лежавший на молоточках пакет.

– Позвольте, леди Изабел, – попросил тихо подошедший Дженкс и осторожно водрузил на место тяжелую крышку, после чего тщательно разложил снятые вещи по прежним местам.

– Вы наблюдательны, – похвалила Изабел. – Если они сдвинуты хотя бы на дюйм, я съем все свечи в канделябре.

Указательным пальцем Дженкс молча сдвинул стопку романов дюймов на шесть и искоса глянул на Изабел.

– Явная лесть, – заметила та. – Значит, свечи останутся несъеденными.

– Жаль. Мне хотелось бы стать свидетелем такого зрелища.

Глядя на нее, он снова улыбнулся одними глазами.