Страница 26 из 30
Он начал смеяться, желая все обратить в шутку. Гость был чем-то озабочен и раздумывал...
Наконец, он снял с пальца перстень и, позвав Богну, которая, вместо того, чтобы подойти, испуганно спряталась в угол, промолвил:
- Я хотел бы оставить что-нибудь на память вашей девочке; пускай это останется для нее к помолвке, или когда замуж будет выходить...
С этими словами, не желая насильно заставить девушку взять в руки, он положил золотой перстень с большим бриллиантом на стол и, поклонившись, переступил порог, а Вядух последовал за ним.
Цярах побежал за лошадью, которая, хоть немного еще и хромала, но после отдыха и корма, могла уже тронуться в путь. Гость снова поблагодарил всех вышедших его провожать и, бодро усевшись на лошадь, выехал из ворот и рысью поехал дальше, вскоре скрывшись за кустарниками.
Когда Вядух возвратился в хату, он застал всех разглядывающими перстень Богны... Он был из чистого золота с камнем, переливающимся на солнце.
Вся семья была очень довольна и не могла налюбоваться подарком, один лишь Вядух был чем-то озабочен и глубоко задумался, тщетно стараясь отгадать, кто был этот гость, не пожелавший о себе ничего сказать, и перед которым он так откровенно высказался... Он не был похож на духовное лицо, хотя они в то время носили кроме духовного платья и светское; за мещанина его тоже нельзя было принять, потому что слишком большим барином был; а от принадлежности к рыцарскому сословию он сам отрекся. Загадку эту было трудно отгадать. Притом это был человек не бедный, потому что подарок, хоть и не из сплошного золота (они не оценили стоимость этого драгоценного камня), все-таки казался им дорогим.
После того как все осмотрели подарок, Гарусьница, не желая его доверить Богне, завернула кольцо в чистую тряпку и спрятала в сундук.
На дворе начало темнеть.
Цярах вместе с Вонжем еще были заняты уборкой скота, а Богна в это время несла в хату ведро свежей воды, как вдруг на дороге раздались звуки охотничьих рожков, крики, голоса и шум.
Редко случалось, чтобы кто-нибудь ночью проезжал мимо; безопасности ради Цярах побежал закрыть ворота на засов, но в этот момент возле ворот остановились всадники, ни одежды, ни лица которых нельзя было рассмотреть в темноте. Цярах только заметил, что они были вооружены, громко разговаривали, как будто ссорились, шумели, перекрикивались, чем-то были обеспокоены.
Один из них ругался и распоряжался другими.
- Ты здесь один?
Цярах ответил:
- А что вам нужно?
- Проезжал ли кто-нибудь по этой дороге?
- Разве мало людей по этой дороге едет, - возразил юноша.
- Ну, а... сегодня, недавно, только что! Вы тут никого не видели?
Вядух приблизился и по деревенскому обычаю ответил вопросом на вопрос:
- А кого вам нужно?
Слушавшие рассмеялись.
- Однако, этот мужик любопытная скотина!
- Пан здесь проезжал?
- Был какой-то!
- На какой лошади?
Когда Цярах им описал цветы и красоту коня, моментально раздались крики:
- Это он! Он!
- Он тут был и час тому назад, а может быть и больше, уехал; его лошадь покалечила ногу, а потому он у нас отдохнул и подкрепился; мы его угостили, чем могли...
- Он был здоров? Ничего с ним не случилось?
- Он был такой же, как и вы все, - произнес Вядух, - здоров, как бык и довольно весел... Он лишь не хотел мне сказать, кто он такой... а может быть вы сжалитесь надо мной и назовете мне его имя...
Раздавшиеся веселые, звучные голоса мешали что-нибудь расслышать.
- Едем, догоняем! - начали кричать охотники.
- Эй! Счастливец же ты, хлоп, - произнес один из стоявших за забором. - Ты не знаешь, кого ты принимал в своей хате; ведь все паны тебе будут завидовать!
- Кого же? - прервал Вядух.
- Короля ты принимал, король у тебя был! - крикнул один из них, и вслед за теми они умчались так же быстро, как и примчались.
Вядух и Цярах от изумления остолбенели.
Мужик глубоко задумался, сжав руки и сдвинув брови...
- Однако, наслушался он от меня, - сказал он самому себе.
Тем временем Цярах и Богна побежали с криком к матери, батрак хватался за голову - произошла суматоха и тревога.
- Король! Король!
- Лишь бы он на меня не рассердился, - шептал про себя Вядух, - ведь он меня тянул за язык и я ему выложил все, что было на душе. Да, но это воля Божья... Чему суждено быть, того не миновать.
Он печально возвратился в свою хату. Когда же, собравшись в избе, они начали вспоминать, о чем гость говорил, как он смотрел на Богну и ей улыбался, как ей перстень подарил, то вся их тревога рассеялась, и крестьянин успокоился, придя к убеждению, что король не мог на него обидеться.
Он и домашние его обратили внимание на то, как король похож на остальных людей и рыцарей и как в нем нет ничего особенного, что заставило бы догадаться о том, что он король.
Хотя это неожиданное посещение и произвело на Лексу сильное впечатление, однако, он на следующий день встал, как обычно, и отправился в поле.
Цярах и Вонж, разговаривая о вчерашнем событии, не заметили, как прошел день и наступил вечер. Ни в этот день, ни в ближайшие ничего не произошло, что могло бы указать на гнев или на милость короля.
Понемногу впечатление изгладилось, и через месяц Вядух в виде шутки рассказывал о том, как он запросто принимал у себя короля, сидя на одной с ним скамейке.
Он уже было совсем успокоился, как вдруг однажды, в полдень у ворот поднялся страшный шум. Вядух в это время был в поле; Гарусьница с дочерью, хотя она и не была особенно трусихой, заперлась на ключ в пустой хате и подумывала о том, не забраться ли ей на чердак и втянуть за собою туда лестницу, потому что слышны были страшные крики, брань, шум и голоса, звавшие Вядуха.
Старуха осторожно выглянула из-за занавески, узнала Неоржу.
Это был человек тучный, которому трудно было сесть на коня и сойти, с красным, круглым, некрасивым лицом, с маленькими черными глазами; он сидел на такой же жирной лошади, как он сам, и страшно ругался...
Вядух, услышавший, что его зовут, и находившийся недалеко на своем лане, заложив руки в карманы, медленно приблизился к своему двору. Увидев чужих и узнав Неоржу, он снял шапку и поклонился, но брань и гнев его вовсе не смутили, и он подошел ближе.