Львы и Сефарды

Вопросы в лоб – мое проклятие.

- Ни одна жизнь дезире не может встать выше долга перед землей, - Она встает и поднимает с земли горсть мелкого песка. Просеивает его сквозь пальцы. – Ни одна и никого. Дезире связаны землей. Родной землей. Один из них не может принадлежать чужой земле. Тем более – земле врагов.

- Земля – лишь прах от плоти нашей!

- Вот именно, Данайя, - Глаза Сарцины недобро блестят. – Земля есть мы. Мы есть земля. Поэтому… и началась война. Поэтому и были сепаранты. Мы разных земель, мы разной плоти. Лиддиец азарданцу не брат и не соратник.

- Но они вышли из нас! – напоминаю я.

- Они ушли, избрав чужую землю, - Она отряхивает руки от песка. Он сыплется на ее чистую одежду. – С тех пор прошло не одно десятилетие. В них не осталось нашей плоти. И Малкольм знал это. Выбрав жизнь своего дезире, он предал свою землю. Это разрывает связь. Связь плоти между ними.

Я срываю со своей одежды одну из булавок и с силой прокалываю большой палец у основания. Сарцина невольно отступает. Пара капель крови падает на землю, смешиваясь с песком.

- Связь плоти, говоришь?..

Мэл и Аделар. Их глаза. Их души. Их сердца. Их родственные судьбы. Ничего сильнее, никого и никогда. И ни одна земля не встанет между ними. Никто не заикнется о земле, когда над ними – небо.

- Связь плоти, - тихо повторяю я, протягивая руку. – Смотри, Сарцина. Кровь. Ты можешь ударить мечом азарданца – и из раны потечет такая же, как у меня. Такая же, как у тебя. У нас разная плоть. Ты белая, я темная. Ты – знатная женщина, я – трущобная нищенка, сефард. Но – кровь, Сарцина. Одинаковая кровь и одинаковая боль.

- Боль, - произносит она с насмешкой. – Что ты о ней знаешь, девочка?

- Поверь мне, знаю, - Я зажимаю руку. – Я знаю, как это – бежать в красном пепле на рассвете, видя, как сгорает дом, в котором был мой брат. Я знаю, как тащить на себе по каменной пустыне человека, уже поставившего крест на своей жизни. Я знаю, как смотреть в глаза двум братьям, ненавидящим друг друга, и знать, что их дороги переплетены. Я знаю, как сражаться с тем, чего больше всего боишься, и я знаю, как это страшно – видеть взгляд человека, у которого на глазах лежит при смерти лучший друг. Что у тебя есть против этого? Это закон о крови, Сарцина, - продолжаю, уже чуть переведя дыхание. – Пока по нашим венам льется одинаковая кровь и боль от ран у нас одна – земля бессильна. Мы стоим на ней ногами. Она не будет нами управлять. Не мной. Не моим братом. Не Малкольмом и Аделаром.

Она хватает мою руку и прислушивается. Я и сама это чувствую. Я чувствую это сильнее и отчетливее, чем она.

Земля дрожит.

- Сарцина?..

- Твой отец, - говорит она поспешно, озираясь по сторонам. – Ты говоришь, как он. В твоем обличье он пришел за нами. И вот – посмотри, где мы теперь!..

Стены начинают свое движение. Все кружится и плывет перед моими глазами. Мы стоим, крепко держа друг друга за запястья. Это – мертвая хватка. Мертвая петля. Одна из нас останется, другая – падет. Снаружи слышится топот ног, гул толпы, шум, как от бушующего моря. Это сводит меня с ума. Мешает думать. Мешает концентрироваться.

- Госпожа!

Распахнув дверь и забыв про условности, к нам врывается Саллах. Его трясет, безумные глаза вращаются в разные стороны.

- Госпожа, - повторяет он, выдохнув. – Они пришли. Они вернулись. Все, как мы рассчитывали. Но Лард мертв.

- Кто – они? – Сарцина бросает мою руку.

- Люди песчаных дюн.

Мне становится дурно.

Эшри в столице.

Всем народом.

Вместе.

Мэл и Аделар.

Я не могу позволить им.

- Отпустите меня к ним! – требую я.

Земля подрагивает.

Сила Истока.

Кайтен и Талита?..

- Данайя, уходи, - Сарцина поворачивается ко мне. – Твой народ вернулся за тобой. Давай же. Докажи закон о крови.

Я не могу понять, о чем она. Саллах резко мотает головой – кажется, будто от такого движения она может отлететь прочь.

- Нет, Данайя. Это не тот народ. Это перебежчики из Азардана. Они хотят объединить их с собой. Тех, кто остался.

- Лиддийские эшри на такое не пойдут, Саллах! – пытаюсь возразить я.

- Это не их дело. Они пришли взять свое силой. Им нужна мощь Истоков. Азардану нужна.

- Саллах! – кричит Сарцина.

Мы оба смотрим на нее.

Глаза в глаза.

- Что ты будешь делать? – спрашивает она.