Страница 72 из 89
И никого, кроме них троих.
Пока я иду, на меня почти не обращают внимания – разве что попрошайки на углах и дети, играющие на самодельных свирелях. И первые, и вторые хотят денег, а их у меня нет. Я и забыла, как они выглядят. Там, где я жила, разменным средством было что угодно, смотря с кем и на что размениваешься. А здесь… а здесь уже цивилизация, а не дикие земли. Особо прилипчивая стайка ребятни бежит за мной до поворота и тут же замирает, как только я оборачиваюсь. Я успеваю подумать, что это мой взгляд так действует на них, но в следующий миг я понимаю, почему они застыли, будто статуи. Я поднимаю голову и вижу на стене здания знак в виде двух змей, пожирающих друг друга. Меня тотчас же пробирает дрожь. Я знаю, что все это значит.
Такой рисунок – знак того, что в доме жил самоубийца. Неважно, кем он был и как свел счеты с жизнью – этих змей рисуют хедоры сразу же после того, как установят, что случилась не простая, а умышленная смерть. Я мельком оглядываюсь по сторонам: дом заброшен. Так и есть – жить в доме, где проживал самоубийца, считается страшным знаком. А малышня остановилась, потому что знает про еще одно поверье – пройдешь по одной стороне дороги с той стеной, на которой нарисован этот символ – жди беды. Все тут же переходят на другую сторону, лишь бы не поравняться со змеями и не навлечь на себя горе. А я иду вперед. Я уже видела похожий знак два года назад. Я видела его в своем воображении – на своем доме.
Тогда, когда хотела прыгнуть с его крыши, с высоты в двенадцать этажей. Тогда, когда лишь мысль о Вике оттащила меня прочь.
Я думала, что мне нечего терять, и поднялась на крышу, чтобы все закончить раз и навсегда. На следующий день после того, как память о моем отце была поругана, после того, как в моем лбу оказалась проклятая шестеренка, после того, как мои ноги ощутили жар горящих углей. В ту ветреную ночь Вик, сам того не зная, спас мне жизнь. Я просто не смогла бы его бросить, и именно тогда я и задумала украсть его. Теперь же я опять пытаюсь сделать то же самое. Я думаю, что спасаю его, но на самом деле это он всегда меня спасает. Мой маленький, но очень храбрый мальчик. Ведь это он уберег меня от страшной ошибки, это он не побоялся взяться за спасение любви всей моей жизни – а значит, так или иначе все мои заслуги в равной степени принадлежат и ему тоже. Он столько сделал для меня и для всех нас, сам того не зная. Запустил в движение машину, разрушающую ложь и возрождающую красоту. Эта машина, эта цепь событий привела к поистине великому – к открытию правды о Седой Госпоже, к возвращению детей народа эшри, к примирению двух Стерегущих. Привела к началу.
«- Я выбила его себе. Как шанс на жизнь. Я хотела, чтобы он был жив. И плевать, что мне самой больше всего на свете хотелось убиться.
- Только лишь хотелось?»
Я чувствую, как складывается воедино то, что не могло сложиться со времен последних Смут. Концы одних нитей – в моих руках, концы других – в руках Малкольма и Аделара. Когда мы совершим отчаянный рывок… какая ложь останется стоять?
Я так хочу, чтоб они снова были рядом…
…и именно для этого я отправляюсь в точку невозврата.
Я слышу звуки барабанов. А это значит, хедоры опять отправляются в свой патруль. Значит, белый вихрь снова заберет кого-то и отбросит в темноту. Мне жизненно необходимо, чтобы это была я. И тут же понимаю: мне нужно срочно разыскать Крессия Ларда.
Я сумасшедшая, я знаю. Снова лезу в логово врага, когда вполне возможно было бы придумать четкий план и провернуть все без потерь и крови. Но я рискую – снова. Рискую, потому что Малкольм бы рискнул. Вот только чем на этот раз…
Наблюдая, как приближаются солдаты в белых мантиях, я опираюсь на стенку, выглядываю из-за угла и вспоминаю все до мелочей. Мне нужен Кресс. Последний раз мы виделись с ним в ущельях Гончих, и тогда он чуть было не убил меня. Важное уточнение, хорошо бы не выпускать его из головы. Что же касается их сговора с Кайтеном Уэллсом… Интересно, доложили ли ему, что оба Уэллса в темнице? Думаю, что да. Он знает, что их план по уничтожению Малкольма, а заодно и Аделара и всего народа эшри, провалился с треском. Лард всегда держит руку на пульсе. Это звучит еще интереснее, если учесть, что он все еще лекарь… А значит, он, должно быть, зол, как тысяча гиен. Мне это, в общем-то, и на руку, и нет...
Итак, Кресс знает, что Мэл жив. Тогда моя попытка обмануть сорвалась из-за Кайтена, а после – из-за Анги. Я знаю, что цель Кресса – да и Седой Госпожи, наверно, тоже – это Малкольм. А значит, у меня есть шанс. Шанс сыграть в двойную игру. Сделать вид, будто я поддалась. Ведь у меня есть то, чего они так яростно желают – информация. Разменная монета, которой нет цены – хоть в поселении сефардов, хоть на Зиккурате. До него я тоже доберусь.
И пусть это случится поскорее…
- Отведите меня к Крессию Ларду!
Я выскакиваю на дорогу прямо перед командующим патруля, так что его лошадь встает на дыбы. Ритм барабанов резко сбивается, как сбивается и ровный строевой шаг барабанщиков. Лошадь ржет и фыркает, а всадник смотрит на меня с весьма недобрым лицом.
- Ты кто еще такая? – спрашивает он грубо.