Страница 5 из 89
- И что за дело у тебя, Данайя аль-Гаддот? – спрашивает он насмешливо. – Ты же передо мной не кланяешься.
- Не кланяюсь и впредь не буду, - отвечаю я и отступаю на шаг. – Вик, поди сюда… Он там, - Я показываю на покрывало, на котором лежит раненый летчик. – Нашли его в Стеклянных скалах. Нога перебита и плечо вывернуто. Ты можешь помочь. Я знаю, Кресс. Спаси его.
Он молчит, никак не реагирует на мой порывистый монолог. Потом молча отодвигает меня и Вика в сторону, проходит к летчику и наклоняется над ним. Я снова отправляю братишку прочь. Мои глаза направлены на Кресса. В его руках – потертый рюкзак, который не одному сефарду принес спасение. Пилот лежит без движения, и я не могу даже понять, в сознании он или нет.
Кресс поворачивается ко мне.
- Может, уйдешь?
- Нет.
Я не могу уйти. Не могу уйти, не узнав, что будет со спасенным нами человеком. По правде говоря, его спас Вик, а не я, но я беру эту эстафету из растертых пальцев брата и сжимаю ее в ладонях. Крессу этого не понять. Он не знает, как это – спасать. Он спасает по долгу службы и еще из желания заполучить расположение сефардов. Ему ведь хочется стать следующим альхедором.
А мне хочется уничтожить нынешнего.
Через Кресса.
Это так легко.
- Вот здесь – болит? – Голос Кресса выводит меня из мыслей. Летчик задерживает дыхание и постанывает от боли: пальцы хедора сжимают его плечо. – Похоже, вывих. Нужно обезболивающее…
Он лезет в свой рюкзак и вытаскивает оттуда ампулу и шприц. У нас таких лекарств уже давно не водится. Вены на запястье летчика кажутся мне линиями жизни. Он смотрит на меня. Не на иглу и не на своего «спасителя» − он смотрит на меня. Я чувствую, как дрожь бьет меня изнутри. И я не знаю, что это такое. Я не могу этому подчиниться, и мне противно думать, что жизнь этого загадочного парня сейчас находится в руках альхедорского сына, руки которого убили не одного такого же, как он. Сложно быть настолько мерзким и двуличным, как Крессий Лард. Но он справляется. Ему не привыкать.
- Вот и все, - Хедор отпускает руку летчика. – Через минуту-две должен уснуть. Местный наркоз. Так будет легче что-то сделать.
- Можно я подойду к нему? – спрашиваю я тихо.
- Подходи…
Из-за занавески, которая отделяет комнату от кухни, показывается голова моего братца.
- Болит плечо? – спрашивает он, переступив с ноги на ногу.
- Болит, малыш, - отвечает пилот, закрывая глаза. На душе у меня вдруг становится тепло: то ли от его спокойного голоса, то ли от этого ласкового «малыш»: я сама говорю такие вещи крайне редко. – Но это ничего. Придется потерпеть…
Он говорит, успокаивая Вика, а у меня внутри как будто цветок среди песка прорастает. Его голос угасает: лекарство начинает действовать, и мне становится хорошо от осознания того, что это уменьшит боль. Серые глаза закрываются, а дыхание выравнивается.
- Проверь куртку, - говорит мне Кресс. – Там должны быть документы.
Это разумная мысль, но в комнате слишком темно. Я беру куртку с пола и выхожу туда, где меня ждет Вик – там хотя бы есть окно. Не могу отделаться от подозрения, что хедору просто захотелось отправить меня прочь. Но в то же время он прекрасно знает: если по его вине с летчиком что-то случится, я не промахнусь ни стрелой из арбалета, ни острием меча. Это не игра – и мне плевать, что я вижу этого человека впервые в жизни. Я тоже человек, пускай я и сефард. А людям свойственно драться за других людей, когда те попадают в беду.
Вик засыпает буквально на глазах. Он сидит на покосившейся табуретке и не сводит глаз с занавески, за которой остались Кресс и летчик, пускай его глаза и слипаются от усталости. Я ничего не говорю – понимаю, что маленького упрямца не заставишь спать ни под каким предлогом. Проверяю внешние карманы куртки – ничего. Карманы на рукавах – тоже пусто. Вик крутит в руках шлем с разломанным микрофоном и рваными ремешками. Помог бы, что ли, хотя бы ради приличия… Чертыхаясь, я лезу во внутренний карман и нащупываю там маленькую плоскую карточку.
- Викбур, подойди сюда…
Он спрыгивает с табуретки, перехватывает шлем поудобнее и заглядывает ко мне через плечо. Я смотрю на фотографию, расположенную в верхнем левом углу. Без сомнения, это тот самый летчик, только чуть-чуть моложе – сейчас ему на вид где-то тридцать или тридцать пять. Перевожу взгляд на надпись рядом с фотографией. Отлично, уже кое-что прояснилось: нашего пострадавшего зовут Малкольм Росс.
- Азарданец? – спрашивает Вик сонным голосом.
Я вздрагиваю.
- Викбур…
- Тут написано.
Я поспешно смотрю туда, куда братишка показывает пальцем. Так и есть: Малкольм – сержант Азарданской летной академии. Отсюда и погоны на плечах, значения которых мы не поняли. Отсюда и белые звезды на рукавах. В какую-то секунду меня захлестывает гордость за внимательного и грамотного братца: среди сефардов это – редкость. Но затем все сменяется жгучей паникой.