Львы и Сефарды

Мы сидим в тишине: я и Анга. Не знаю, о чем думает она. Я вспоминаю всю историю Лиддеи. Почему же Третьи смуты? Почему не Первые, когда сепаранты спустились с гор и стали зазывать народ подняться с ними, стать свободными, взобраться на вершины скал? И почему не Вторые – начало строительства Зиккурата, который должен был стать знаком нашего единства, а стал раздором в наших землях? Уж не связаны ли эти люди с Азарданом? Почему-то подозрений слишком много. Они знакомы с Малкольмом – а это уже повод для волнений. Хотя не шибко-то они похожи на азарданцев. Азарданцы смуглые, с особенным разрезом глаз, а эти выглядят как наши. Малкольм и тут – сплошное исключение из правил.

- Твой ненаглядный Росс – слабак, - вдруг начинает Анга. – Его земля не принимает, вот он и полез на небо. А знаешь, для чего? – Она смотрит на меня в упор. – Да для того, чтобы погибнуть как герой. Он попросту самоубийца. Повеситься или пулю в висок пустить-то духу не хватает. А так – знамена, ордена, медали и награды…

- Но зачем ему умирать? – отзываюсь я непонимающе.

- После того, что он сотворил, только это и остается, - Анга нетерпеливо прохаживается по пещере взад-вперед. – И мне его не жаль. Он гонится за искуплением, а искупление лишь в смерти. Да и негоже сожалеть о ранах, выставленных напоказ.

- Анга, что-то ты перегибаешь, - говорю я тихо. – Он – боец. Он – воин. Хотел бы умереть – остался бы на месте катастрофы и спокойно умер. А он встал. Цеплялся за спасение. Ты не права.

- Да все они такие, - бросает она равнодушно и снова обходит меня кругом. – Сначала ищут способа погибнуть по-геройски, а чуть порохом запахнет – сразу бьют по тормозам… Смотри, смотри! – Она резко оборачивается. – Они вступают!

Я чувствую порыв неизвестно откуда взявшегося ветра. Анга закрывает лицо ладонью и почтительно склоняет голову. Я смотрю на нее удивленно и повторяю жест. Не может быть такого. Неужели есть еще люди, перед которыми кланяется сама Королева-Гончая?

Или… не люди?

Воздух начинает трескаться, как будто на затертой кинопленке. Раздается звук, похожий на противный белый шум. Он заполняет всю пещеру, и Анга отводит меня на пару шагов назад. Внезапно сквозь трещины и шум проступает белый силуэт. За ним еще один. И еще. Чуть дрогнув, словно из-за плохой съемки, силуэты застывают. Они стоят к нам спинами. Их лиц не видно. Их уже пять… пятнадцать… несколько десятков. Стройные ряды, сомкнувшиеся на наших глазах.

- Что это? – спрашиваю я ошарашено.

- Смотри и слушай.

Смотреть там, правда, уже не на что. Люди в белом, совершенно не похожие на хедоров, замирают на своих местах, а белый шум не прекращается. Но вскоре сквозь него начинают ясно проступать слова. Они похожи на гул толпы, на шум прибоя, на шелест листвы. Едва заметные, еле различимые. Но Анга слушает с благоговением. И я внимаю. Глаз не отвести.

«Объединение на Зиккурате…»

«Анклав падет…»

«Из пепла мы восстанем, насаждая красоту…»

«Когда придет Солнечный шторм…»

Они говорят с нами. Говорят о мире, в котором не будет нашего анклава, не будет разделения на лиддийцев и азарданцев. Не будет сефардов, не будет обреченных на изгнание, а будет лишь страна, которая была вначале. До времен Первых смут, до строительства Зиккурата, до прихода сепарантов, до начала разрушительной войны. Говорят, что мы – одна и та же кровь, что мы друг другу предназначены, что наступает время перемен. Это весть о воссоединении, весть о мире, весть о возрождении. Она – как музыка. Такая весть может поднять сотни, а то и тысячи. Но откуда она здесь? Кто все эти люди? И как они здесь появились?

- Анга…

Белое воинство исчезает.

Королева смотрит прямо мне в глаза.

- Ты слышишь их, Данайя, дочь окраин?

- Слышу! – отвечаю я. – Мне это незнакомо, - признаюсь уже потише. – Кто они? Почему бестелесны? Ответь!

- Это хрономиражи, - поясняет Анга как бы между делом. – Это – весть из будущего. Нам, настоящим. Весть из времени, в котором сбудется все то, о чем они нам говорят. Их послал следующий альхедор. Альхедор нового порядка. Этот будет свергнут. Анклаву царствовать недолго.

Эти слова – как гром, разбивающий то, что осталось от молний в седых одеждах. Я стою, не зная, что сказать. Как реагировать. Мой мир переворачивается вновь и вновь. Но почему же я должна им верить? Смогу ли я поверить в это так же, как они? Вопросы возникают слишком поздно: я клялась. А значит, выбора мне не оставили. Я связана. Я связана и нитями дорог, и обещанием. Только бы оно не обратилось камнем на моей прожженной шее.

- Что такое Солнечный шторм?

- Пока об этом знает только время, - Анга берет меня за руку и решительно выводит из пещеры. – Да и тебе бы стоило молчать об этом. Сохрани эти слова в себе, Данайя, дочь окраин… Кто ты по отцу?

- Гаддот.

- Никак Самар Гаддот, сатрап из гильдии Энгеды? – Она останавливается, как громом пораженная. – И его дочь – сефард? Не может быть…