Иван Котляревский

(Перевод латинских слов: рекс – царь, пессимус – худший, кваре – почему, мекум – со мной, путо цекум – считаю слепым, сеньорес – старшие, пацем даре – дать мир, пермитто – позволяю, корам – против.)

Обучение грамматике, поэтике и риторике проводилось не только на образцах произведений латинских поэтов (среди которых значительное место занимал римлянин Вергилий Публий Марон), но и российских. В приказе по семинарии за 1787 год учителю поэтики предлагалось изучать с учениками оды Михаила Ломоносова, Александра Сумарокова, а также делать русские стихотворные переводы произведений Вергилия, Овидия, Горация. Принятый в семинариях учебник поэтики «Правила пиитические» Аполлоса Байбакова демонствировал, прежде всего, примеры из российских авторов, уделяя, правда, особое внимание и Вергилию. В учебнике ученики знакомились с отрывками и с небольшими произведениями А. Кантемира, М. Ломоносова, В. Тредиаковского, А. Сумарокова и других русских поэтов XVIII века. Пусть представленные отрывки и произведения и не давали особенно богатый материал для чтения, однако они пробуждали несомненный интерес семинаристов к литературе. Уже в семинарии, где для учащихся сочинение стихов было обязательным, у Ивана Котляревского проявились незаурядные поэтические способности. Он мог быстро подобрать к одному слову несколько остроумных рифм, легко и ловко писал небольшие стихотворения, за что товарищи прозвали его «рифмачом». Первые поэтические упражнения юноши представляли собой, по-видимому, не только божественные канты и стихи высокого стиля, которые писались всеми учениками по заданию учителя поэтики, но и бурлескные переработки (комические, пародийные произведения с присущим им несоответствием между темой и словесной формой: «высокая» тема излагается низким, простонародным, иногда вульгаризированным стилем, а «низкая» – высоким, возвышенно-героическим) духовных псалмов, а также сатиры на учителей и одноклассников. В VI части «Энеиды» И. Котляревский обращается к своей музе с такими словами:

Именно в семинарские годы Иван Петрович особенно увлекся произведениями Вергилия. Конечно, нельзя категорически утверждать, что у юноши уже тогда созрел замысел «перелицевать» полностью гениальное произведение римского поэта на родной язык. Однако есть все основания полагать, что семинарист Котляревский мог упражняться в переработке отдельных отрывков античной поэмы, ведь в тогдашней школьной практике такое «перелицовывание» было обычным явлением.

Иван Котляревский был одним из лучших учеников своего класса, и осенью 1788 года его вместе с четырьмя другими учениками предполагали отправить в Петербургскую Александро-Невскую семинарию. Эта командировка в Петербург предусматривала подготовку преподавателей из числа лучших учеников для работы в тех же семинариях, откуда их направляли. Но юношу не смогли найти, потому что его не было в городе. Можно лишь догадываться, что Котляревский был где-то «на кондициях» у помещиков, то есть учил детей, что было тогда обычным делом для семинаристов. Иван знал латынь, свободно владел французским языком и, как правило, в свободное время занимался воспитанием детей в барских имениях. Летом, во время каникул, семинаристы брались за любую работу, чтобы немного заработать себе на будущий учебный год. Многочисленные мемуарные и литературные материалы свидетельствуют, что семинаристам того времени приходилось по нескольку месяцев быть не только учителями у помещиков, а также певчими по окрестным церквям и монастырям, садоводами и огородниками, сторожами, а еще ходить группами по казацким хуторам, выступая с вертепными представлениями, пародиями, юмористическими стихами, а то и просто попрошайничать. Эта старинная традиция украинских школ в то время была еще жива.

Показательно, что Котляревский, описывая игрища в Сицилии, вспоминает и школяров:

Бурсаки были тогда хорошо известны в искусстве ловких набегов на сады, огороды, палатки базарных торговок и др. Жили ученики все вместе при семинарии, и эта бурса похожа была на неорганизованное сборище разноплеменных иностранцев. Семинаристы делились на отдельные группы, «артели», которые часто враждовали между собой, даже устраивали драки.

В 1789 году Иван Котляревский, не закончив последнего (богословского) класса, оставил семинарию. Почему так случилось? Вероятно, Котляревский хотел уклониться от духовной карьеры. Энергичного, сообразительного, остроумного юношу, наверное, не очень-то привлекала судьба священника, и он, не закончив полного курса семинарии, покинул ее стены. Но также бытует версия, что Котляревский был вынужден уйти из семинарии из-за смерти отца. На Ивана легла ответственность за семью, оказавшуюся в трудном материальном положении (а за обучение в семинарии надо было платить), и он пошел работать.

Работа

После ухода из семинарии юноша пошел по пути, который выбирали сотни людей в его положении, – работать канцеляристом. После «Установления о губерниях» в 1775 году и введения наместничеств в 1780-х годах многие семинаристы были взяты для работы в канцеляриях. Несколько лет Иван Котляревский служил в штате так называемой Новороссийской губернской канцелярии, которая находилась тогда в Полтаве, исполняя обязанности протоколиста Полтавской дворянской опеки. Среди тогдашних чиновников вымогательство было обычным, чуть ли не узаконенным делом. Иван Петрович выделялся своей странной для некоторых его коллег готовностью бескорыстно помочь другим. К сожалению, сведений о жизни писателя в это время почти нет. Архивные материалы свидетельствуют, что в январе 1793 года он служил протоколистом Полтавской дворянской опеки и ходатайствовал об утверждении своих дворянских прав. Отведав чиновничьего хлеба, Иван Котляревский переходит с 1793 года на учительскую работу. Когда точно и по каким причинам покинул он чиновничью службу, неизвестно.

Затем Иван Петрович был домашним учителем в помещичьих имениях Золотоношского уезда на Полтавщине – в самом центре Украины. Нелегкой была эта работа, об этом свидетельствуют воспоминания современников поэта. Положение учителя в господской семье было тяжелым, а труд малооплачиваемым. Кроме обязательных занятий с детьми, приглашенный учитель должен выполнять работу, весьма далекую от преподавания и воспитания: переписывать бумаги, выполнять хозяйственные поручения, даже прислуживать на парадных обедах и развлекать гостей, ухаживать за садом. Платили же по 10–12 рублей в год или давали какую-нибудь одежду. Иван Петрович хорошо играл на скрипке и имел замечательный голос, и было это и бедой его, и радостью. Помещик, у которого работал молодой поэт, любил слушать, как он поет и музицирует, но Ивану Петровичу делать что-то по принуждению было просто невыносимо. Некоторое представление об условиях, в которых Иван Котляревский трудился домашним учителем, можно также составить из статьи В. Савинова «Первая любовь Котляревского» (как утверждают биографы, статья является не самым точным источником для составления биографии поэта, но некоторые описанные в ней факты соответствуют действительности). Золотоношский помещик С-ский, привезя Котляревского в учителя к себе, организует завтрак, во время которого просит гостя спеть:

«Ну, господин Иван, валяй, только чувствительную, про какую-нибудь былиночку, сиротиночку… ну, что-нибудь такое!

Иван Петрович подстроил скрипку, изловчился, пиччикатою без смычка тронул струну и запел… век не забуду… Вот тут все сердце так размякло, обливается слезами, плачет и поет: