Страница 22 из 33
Авель. Клянусь мамой!
Звучат аплодисменты.
Елена (меняет тон). И передай своему вонючему бизнесмену, что в нашем курятнике ему не обломится! Пусть поищет в модельных салонах! Или на кастингах! Или… сам знаешь где.
Звучат аплодисменты.
Паша (появляясь в дверях). Ну, и правильно. Я всё понял. Но зачем так кричать? Найдется другая, дело большое. Сингапур, конечно, сказочный город. Но всему свое время.
Елена. Будет и на нашей улице Сингапур! Правильно, Авель?
Авель. Я думаю, будет. Успокойтесь.
Паша. Осталась мелочь. Вернуть деньги.
Авель. Какие деньги?..
Паша. Которые были выданы на одежду. Тысяча баксов. Было такое?
Елена (в растерянности). Тысячу долларов?.. Но вы не предупредили… (Бурно.) Да, конечно!.. Да-да, мы вернем!..
Авель. Они вернут.
Елена. Конечно, вернем. Авель, спасибо! Как вы мне помогли! С меня будто тяжесть упала! Авель, дорогой, позвольте вас поцеловать… (Целует его.) Авель, друг мой, если б вы знали, как я одинока… Не бросайте меня. Как я одинока… (Уходит к себе.) Боже мой, как я одинока…
Кассандра (входя в комнату Авеля). Это что?
Авель. Это Кирьянов попросил подержать, у него тесно, должно быть. Он заберет.
Кассандра. Будь осторожен, Авель. За этим Кирьяновым числятся какие-то темные дела и темные люди. И если однажды сюда явятся с обыском, я не удивлюсь. У тебя надо проветрить. (Отворяет окно.) Съезди пока на лифте к почтовому ящику. Елена имеет обыкновение вынимать мои газеты и читать их за завтраком. А зачитанные газеты в жирных пятнах мне не нужны.
Авель уходит. Кассандра внимательно осматривает поклажу, оставленную Кирьяновым. Открывает шкаф, пробует открыть кейс, но он заперт на два замка. Кассандра качает головой.
Затемнение.
Следующая сцена вопреки театральным канонам совсем не имеет действия и весьма бедна на диалоги. Главным ее событием станет закат, – яркий, насыщенный, быстро меняющий краски и очертания, – видимый во всю широту окоёма. Поскольку сценически он происходит где-то поверх зрительного зала, то игра света отражается на лицах жильцов, когда они, сменяя друг друга, подходят к панорамному окну и зачарованно смотрят вдаль. Несменяемый здесь лишь один – Авель. Он затаился на краю подоконника почти что в оцепенении перед открывшимся зрелищем.
В холле звучат в исполнении Галембы элегические мелодии то ли из симфоджазовых композиций времён Рэя Кониффа, то ли из не успевших еще устареть импровизаций Джона Леннона. В своем обычном стиле, который ненавязчиво диктует диван-рекамье, полувозлежит умиротворенная Елена.
Елена. А сейчас будет белая ночь.
Галемба. Угу…
Автор был бы чрезвычайно благодарен тому режиссеру, который не пожалел бы времени на эту бессобытийную и бессловесную сцену.
Бурный закат угасает. Город и небо над ним готовится к приходу белой ночи.
В холле зажигают торшер. Елена вяжет на спицах, курит. К ней приближается Авель. Музыка уходит на второй план, а потом и вовсе утихает.
Елена. А, это вы… Вы что-то хотели сказать?
Авель. Я… Да, я хотел сказать…
Елена. Внимательно слушаю.
Авель. Вам нехорошо.
Елена. Та-ак… Дальше.
Авель. Можете располагать мною.
Елена. Да? В каком смысле?
Авель. Вы говорили, что вам так одиноко.
Елена. Я? Когда? Разве я так говорила?..
Авель. Мы вместе молились…
Елена. Да?
Авель. За вас. За вашу дочь…
Елена. А что с ней?
Авель. Какие-то люди…
Елена. А-а, нет-нет, Авель, вы что-то напутали. Дочь всегда была при мне и в полном – вы слышите – в полном порядке! Я для нее ничего не жалела. Мое одиночество это лишь видимость, Авель! Мой каприз. (Встает. Подходит, берет его за руки.) Прихоть!.. Ах, Авель!.. Милый вы человек. Понимаете, мне так угодно сегодня – быть одинокой. И жалость к себе доставляет мне удовольствие… Вы понимаете?.. Иногда надо себя пожалеть. Кто там пришел?
Подходит Галемба.
Вы такой неземной, такой нездешний, да, Галемба?
Галемба. Это его дело..
Елена. Инфернальный!.. Да, Галемба?
Галемба. Что ты к нему пристала!..
Елена. Вы такой чуткий, спасибо. Давайте выпьем вина.
Авель. Мне нельзя.
Елена. Пейте, пейте, мне тоже нельзя! Вы такой пылкий, отзывчивый к чужому горю. Сыграй нам, Галемба, что-нибудь меланхоличное, мы потанцуем.
Галемба снова садится за рояль. Звучит танго.
Пойдемте, Авель, я вас умоляю!..
Елена и Авель танцуют.
А вы что подумали, Авель? Вам захотелось утешить меня, да? Ах, дурачок, бедный мой Авель. Я сильная женщина. Предприимчивая. Волевая. Как раз вровень эпохе…
В холле, у своей двери, появляется Кассандра. Пытается понять, что происходит.
Кассандра. Елена, не делайте этого!.. Я вам запрещаю!..
Елена. А что я такого делаю?
Кассандра. Вы танцуете.
Елена. Да? А что, нельзя?
Кассандра. Нельзя! Это, если хотите, преступление!
Из своей комнаты выходят Паша с Анютой, тоже принимаются танцевать. Возле своей двери топчется Сокольников.
Вы погубите мальчика!
Елена. Здесь не люди живут, а гееноподобные твари. Я вынуждена подчиниться, князь. С Кассандрой лучше не связываться. (Отпускает его.)
Галемба (завершая игру). Чем необычней, чем абсурдней, малыш, тем больше гарантии, что это реальная жизнь. Чем хуже, тем лучше, пойми!
Авель. Лучше, когда хорошо.
Галемба. Боюсь, что я утратил критерии. Я не знаю, где мне хорошо, а где плохо… Где я могу находиться, а откуда должен бежать со всех ног… И на всякий случай, у меня развилась мания уходить отовсюду. Не успею войти, а уже тянет к выходу. От всех приятелей ушел… нет, без скандала… Исчез… Снять телефонную трубку для меня мука. Одеться, пойти куда-нибудь – катастрофа! Ты веришь, нет?.. И постоянно над моею жизнью звенящая струна несчастья!
Елена. Дзынь!..
Галемба. Иди к черту!
Елена. А что? Звук лопнувшей струны. Вполне театрально.
Входит Майя. Она в деловом костюмчике. В руках у нее фирменная сумка с покупками. Наступает долгая пауза. Галемба идет к роялю и берет несколько торжественных аккордов. Елена сидит в оцепенении, не сводя с нее глаз.
Елена. Тебе к лицу… Все так и норовят тронуть рояль. Кто что, каждый своё… Чижик-пыжик, полонез Огинского… Мурка… (Бурно.) Это мой рояль! Захочу, буду играть Шумана, захочу, оставлю его в чехле! И не дотрагиваться! Он и так расстроен… (Уходит в комнату.)