Страница 21 из 33
Кирьянов. Погоди!.. Мой совет – закрывайся. Запирай дверь и с той, и с этой стороны.
Авель. Хорошо. Спасибо. (Хочет уйти.)
Кирьянов. Стой! (Подзывает Авеля. Тихо.) Парень! Я эту девчонку люблю. Для нее и стараюсь. Самому мне миллиона много, я и на сто рублей проживу. Мне ей не доказать, скажи ей, что я всё для нее сделаю. Она тебе поверит. И пусть в Сингапур не ездит! Нечего ей там делать. Когда-нибудь я сам её отвезу.
Расходятся.
Галемба (выходя из уборной, читает). Коллективизм – это коренной смыслообразующий признак нашего социалистического общежития… его духовное завоевание, пришедшее на смену затхлому буржуазному индивидуализму. Гениально! Давно такой белиберды не читал.
Сокольников. Где вы это взяли?
Галемба. Там, в ящике для бумаги.
Сокольников. Как он туда попал?
Галемба. А где ему быть?
Сокольников. Это документ из моего архива. (Отнимает листок.)
Расходятся.
Галемба. Сумасшедший дом, князь. Какие-то архивы в отхожих местах… Тележки с товаром… Может, так надо? А просто я утратил ощущение нормы… Скажи, если я сейчас пущусь в пляс? Это будет норма?
Авель. Танец – это нормально. И если люди вдруг хотят запеть, то это тоже в порядке вещей. Это естественно! Разве нет?
Галемба. Да?..
Авель. Да-да! Мы так считаем.
Галемба. Ну, так… запоём?..
Авель запевает «Сулико» по-грузински. Галемба удивленно смотрит на него и вдруг начинает подпевать вторым голосом по-русски. Елена выходит из комнаты и садится за рояль. Все жильцы оказываются на пороге своих жилищ.
Голоса. Браво, браво!..
Галемба. Браво. Это было духоподъёмно. Будем петь по нескольку раз в день. А может, и по ночам.
Затемнение
Возле комнаты Авеля появляется Сокольников с фибровым чемоданчиком в руке.
Сокольников. К вам запись или живая очередь? (Посмеивается.)
Авель. Ко мне? Извините, но я ничего про это не знаю. Очередь за чем?
Сокольников. Не за чем, а к кому. Говорят, у вас тут исповедальня…
Авель. Ну, что вы!..
Сокольников (горячо). Нет-нет, не надо этого стесняться! Мы так все в этом нуждаемся! Двадцать четыре часа в сутки… Глаза в глаза… Локоть в локоть… Как в пересыльной тюрьме… Устаешь, согласитесь… Вы свежий человек, чистый, искренний…
Авель. Я прошу вас… Не оправдывайтесь! Будьте со мной откровенны. Если я что-то могу для вас сделать…
Сокольников (Авелю). Да, можете. Но имейте в виду, перегородки тут исключительно символические. Многие даже не заслуживают названия стен. Так, какие-то ширмы. Соответственная и слышимость. А посему только и слышишь: «А вот я князю скажу!» Или: «Ну, пошли к князю, пошли!..» Или еще: «Нет, это не моего ума дело, это вопрос княжеский». Что вы на это скажете?
Авель. Но как же я могу оценивать то, чего сам не слышал?..
Сокольников (смотрит в окно). Какой вид от вас!.. Панорама!.. Взглянешь – и перед тобою вся твоя жизнь. Вот Большой дом. Видите, доминирует… Вот Кресты.
Авель. Церковь?
Сокольников. Э, нет, тюрьма!.. В виде креста. Кстати, хорошо раньше строили. Учитывая права и потребности, так сказать, потребителя… Площадь, кубатура… Помните? Каменщик, каменщик в фартуке белом, что ты там строишь? Кому? Эй, не мешай нам, мы заняты делом, строим мы, строим тюрьму… Хорошо строили. Но я не об этом! Я пришел вам сказать, что ищу наследника.
Пауза.
Да-да, у меня есть наследство.
Авель (тревожно). Ценное?..
Сокольников. Весьма ценное… Мне нужен наследник, которому я могу передать… Я подумал, что им могли бы стать вы.
Авель. Я?..
Сокольников. Да-да!.. Мы оба люди верующие.
Авель. Вы верующий?..
Сокольников. Да-да!
Авель. Но вы не перекрестились на образ.
Сокольников. Нет-нет!.. Я верую в другое учение… То самое, которое всесильно, потому что верно. А наследство мое вот… (Открывает чемоданчик. В нем – кипа газетных вырезок.) Видите?.. Это свидетельства злодеяний, прозрений, раскаяний… и новых злодеяний!.. Видите?.. Вы посмотрите… Стоит их внимательно прочитать, сопоставить и откроется истина!..
Пауза. Авель перебирает бумаги.
Авель. Боюсь, что нет. Откроется пропасть, в которую упал человек…
Сокольников (в растерянности). Вы думаете?..
Авель. Да. Но и это нужно знать!
Сокольников. Может быть, вы и правы… Но важно сохранить… Уже растаскивают… (Смотрит с надеждой.)
Пауза.
Пожалуйста, князь… Примите… Прошу вас.
Авель. Ну, хорошо. (Подчёркнуто церемонно.) Я соглашаюсь принять ваше наследство и вступить в права наследника. Нужны какие-нибудь формальности? Нотариальные заверения?
Сокольников. Нет-нет, благодарю вас!.. (Передает чемоданчик. Авель принимает двумя руками.) Теперь я спокоен. (Уходит, оглядываясь.) Я спокоен…
Авель молится перед иконой. Входит Елена.
Елена. Милый князь!.. Добрый князь! Помолись за меня! Помолимся вместе! (Бухается рядом с ним на колени, закатывает глаза.) Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас.
Авель. Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас.
Вместе. Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас.
Авель. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Осеняют себя знамением
Авель. Встаньте, прошу вас. (Поднимает Елену.) Что случилось?
Елена. Личная жизнь, понимаете, князь, загублена.
Авель, Да, но вы еще молоды…
Елена. Нет-нет, не утешайте меня, всё напрасно, мы обе погибли.
Авель. Кто еще?
Елена. Дочь! Моя бедная дочь…
Авель Майя?
Елена. Да. Я плачу, князь, я плачу, но тихо. А хочу кричать белым криком!
Авель. Кричите, вам будет легче.
Елена (Раздумывает). Да?.. Соседи вызовут санитаров. У нас не принято. А то бы крик стоял в двадцать глоток. Мы терпим. И плачем… Такая у нас страна. Такова наша ментальность!.. (Рыдает. Кричит в сторону двери Паши Куделина.) Эй вы, слышите?.. Она не поедет!.. Она не будет никого экскортировать! Я против экскорта! Это не для нее! У нее другая судьба!..
И тут ее монолог подхватывает Авель. Он делает это с помощью грузинского языка и жестикуляции так выразительно, что послушать его выходят все, кто оказался дома. Он заканчивает свою страстную речь по-русски, фразой, известной каждому жителю Тбилиси.