Страница 9 из 11
К представителям «реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве» был отнесены Дмитрий Мережковский, Вячеслав Иванов, Михаил Кузмин, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Фёдор Сологуб. Этот доклад Жданова лёг в основу партийного постановления «О журналах «Звезда» и «Ленинград».
По поручению ЦК партии руководил в июне 1947 года проведением «философской дискуссии» — публичная научная дискуссия общесоюзного масштаба в советской философии. На дискуссии присутствовало около 500 человек, в том числе секретари ЦК партии А. А. Кузнецов и М. А. Суслов.
О проведённой дискуссии позднее Жданов скажет:
«Дискуссия в том виде, в каком она была проведена, оказалась бледной, куцей, неэффективной, а поэтому и не имела должных результатов. В связи с этим ЦК решил организовать новую дискуссию с тем, чтобы к этой дискуссии были привлечены не только работники из Москвы, но и работники из республик и крупных городов РСФСР. Причина отставания на философском фронте не связана ни с какими объективными условиями… Причины отставания на философском фронте надо искать в области субъективного».
По распоряжению Жданова в 1947 года начал выходить журнал «Вопросы философии» и создано Издательство иностранной литературы.
Вот такой вот неоднозначный был товарищ…
В результате перестройки, устроенный Горбачёвым, станцию Ждановская переименуют одной из первых.
Как я уже говорил, станцию переименуют в 1989 году. Назовут Выхино. Вероятно, потому, что там находится деревня Выхино, которую будет включена в состав Москвы лишь в 1980 году.
Далее мы должны в будущем будем ехать на метро до станции «Площадь Ногина», где сделаем переход на «оранжевую линию» и едем до конечной станции «ВДНХ».
Станция Площадь Ногина — это центр Москвы. Названа станция в честь революционера Виктор Павловича Ногина.
Про него я помнил только, что 4 ноября 1917 года совместно с Каменевым, Зиновьевым и Рыковым, Ногин подписал заявление во ВЦИК, в котором говорилось о необходимости «образования социалистического правительства из всех советских партий… вне этого есть только один путь: сохранение чисто большевистского правительства средствами политического террора»…
Короче говоря, станцию метро в 1990 году переименуют в «Китай-город». Почему именно так, ведь название мягко говоря непонятное и не слишком адекватное для центра столицы?! Порой иностранцы полагают, что название «Китай-город» возникло из особой симпатии России к Китаю.
Каких версий только нет… Одна из версий — когда-то там жила и трудилась китайская община, вот местные и назвали Китай. По другой версии, название произошло не от Китая, а от слова кетай — это кирпич, из которого построена стена, отделяющий эту часть города. Есть версия что, в этом районе располагались лавки торговцев, которые торговали «китовым усом» из этого элемента делали корсеты для женщин. Также есть предположение, — слово китай — тюркское и переводится на русский язык просто как «крепость, укрепление, укрепленное место».
Наиболее же распространённая версия, говорит о том, что название это связано с восточнославянскими, русскими словами кита, кит, сохранившимися в диалектах. Означает оно — «плетенничный», «как плетень», то есть построенный по принципу плетня — переплетения толстых вертикальных кольев или бревен молодыми гибкими побегами. Такие крепкие плетеные стены ставились на некотором расстоянии друг от друга, а промежуток между ними заполнялся, забутовывался землей, глиной, крупным щебнем, камнями. Так возводилась чрезвычайно прочная стена, которую трудно разрушить, пробить стеноломными машинами и даже пушечными ядрами.
Ну, а конечная «оранжевой ветки» в этих годах — станция ВДНХ. Станции Ботанический сад, Свиблово, Бабушкинская и Медведково только строятся и будут открыты осенью следующего года, то есть 30 сентября 1978.
Но этот путь будет в будущем, а сейчас поездом до Казанского Вокзала, затем на метро до Проспекта Мира и домой, на «ВДНХ».
Пока бабушка смотрела расписание, я решил сесть и «взять себя в руки». Спешка и истерика ничего не дадут, наоборот, только внесут нервозность. Поэтому, нужно успокоиться.
Бабушка жива, мама жива и будет ещё жить ещё долго. Если мне дали второй шанс, то я постараюсь всё переделать под себя. У нас будет дружная и замечательная семья, и жить мы будем долго и счастливо!
— Ближайший автобус будет через два с половиной часа. Как раз подъедем вокзалу, а там через 20 минут и электричка подойдёт, — сказала бабушка. Так, значит полтора часа у меня есть.
— Бабуль. Я к ребятам на пруд быстренько сбегаю, ладно?
— Саша, — забеспокоилась бабуля, — а ты как себя чувствуешь-то?
— Да нормально всё. Комар — собака такая, чуть не съел меня, а теперь вроде всё нормально.
— Ну сбегай к шалопаям своим. Только недолго. У нас автобус, не опоздай, а то потом до вечера ждать придётся. Поздно приедем. Или может быть не поедем?
— Поедем. Может за водой сходить?
— Зачем? Раз в Москву уезжаем. Потом свежей и принесём. Вот приспичило тебе в Москву ехать. Ты точно себя хорошо чувствуешь? — сказала она и положила мне ладонь на лоб. — Вроде не горячий, — констатировала бабуля раздумывая. — Давай-ка, температуру тебе померяем. Гдей-то у меня тут градусник был…
— Ну, ба… — откуда не возьмись во мне пятидесятилетнем проканючил пятнадцатилетний я… Занавес!
Через 5 минут стало ясно, что температура у меня 36 и 6. Одев шорты с майкой и нацепив сандалии я побежал через деревню к пруду. Назывался пруд — «Зелёный».
И вот я стоял на пригорке. Внизу был пруд, и вода в нём действительно казалось зеленоватой. То ли от ила, то ли от водорослей, то ли ещё от чего-то, но пруд казался светло-зелёный — бирюзовый.
На одном из берегов находился небольшой песчаный пляж. Там на покрывале и расположилась часть нашей дружной деревенской компании. Другая же часть плескалась в воде.
Наша компания… Мои ребята… Как же долго я вас не видел…
На непослушных ногах я спустился вниз… к моим давно ушедшим друзьям…
— О-о, Сашок пришёл. Здорово. Садись с нами в карты, — сказал «Зяма» — Эдик Зимов. Сейчас ему 16 лет. Погибнет в драке в конце девяностых.
— Привет ребята. Спасибо, — еле слышно прошептал я и не шелохнулся. Горло пересохло на глаза снова стали накатывать слёзы.
— Саш, ты что? Садись вот сюда, рядышком, — сказала Лиза Савичева пятнадцати лет отроду. Одна из двух девчонок в нашей компании. Всё в тех же девяностых она получит шальную пулю на улице идя с работы домой, когда две банды будут что-то делить между собой.
— Да, — выдохнул я и присел. Вероятно, вид у меня был, такой какой-то неправильный, потому как ребята что-то почувствовали и заметно напряглись.
— Саша, ты чего? У тебя что-то случилось? — заикаясь спросил Юра Фомин по прозвищу «Не быстрый». Через несколько лет он начнёт гнать самогонку на продажу и сам сопьётся наглухо. Затем будет кодироваться, не пить пару дней и опять уходить в запои на месяцы. А в 2000-ом, отмечая очередную кодировку у него остановится сердце… Сейчас ему, как и мне почти 15. Тоже живёт в Москве, только в Измайлово.
— Да всё нормально, — выдавил из себя я.
— Ну, а если нормально, то давай в бур-козла на пару.
— Не ребята. Я попрощаться зашёл.
— Почему попрощаться? — спросила Лиза. — Ты что уезжаешь?
— Да. Надо в Москву съездить. На недельку…
— Ха-ха-ха. Нужно тебе… Нужна тебе эта Москва — шум, гам, суета… а тут, эх ты… Ничего ты не понимаешь. Тут воля, тут свобода, — задвинул свой спич «Зяма» и потянулся. Из воды вышли и подошли к нам ещё два парня и девочка. Теперь вся наша банда была в сборе.
Парней звали Лёша и Федя. Лёша Горелов по прозвищу «Гарик», семнадцати лет от роду, будет единственный кроме меня, кто доживет до 2018 года, а затем умрёт от туберкулёза. Связь с ним в то время будет периодически прерываться, потому что я не буду знать, на свободе он в этот момент или нет.