Пьющие жизнь

Эта часть удушливого города пахла сырой рыбой, свежими фруктами и специями: все запахи перемешивались в один невыносимый аромат. И Марта то и дело кривилась.

Она и Тритон шагали мимо деревянных прилавков, за которыми сидели торговцы: все в длинных одеждах, с различными узорами-татуировками на лицах, каждый зазывал к себе, хоть и смотрел на странных чужаков с опаской. Чуть раньше Сейдж сообщил, что гоблины продали Дариона некому Одиссу ва Лоссу — хозяину Первой Арены, а Алекса — Квирре Лооо из богатейшего дома.

«Если хочешь узнать что-то о покупателях — иди туда, где торгуют», — простая истина от Марты.

Она с Тритоном быстро нашли местный рынок, старательно прислушивались к разговорам и невзначай интересовались, как найти арену или богатейший дом. Но «нет покупок — нет ответов», — гласил девиз торговцев.

И только один — высокий мужчина с темными волосами — жестом подозвал их.

— Твой наложник придется по вкусу Квирре, — заговорщически подмигнул он Марте. Отдашь мне две трети от продажи и я проведу тебя в богатейший дом. Квирра знает меня. Квирра уважает меня.

— А мне нравится эта мысль, — довольно потерла руки Марта, не обращая внимание на изменившегося в лице Лорда.

Следующей открылась клетка с мужчинами, и на арену вышли пятеро крепко сложенных парней.

— Я не буду драться, — прохрипел Дарион.

— Глупый новый раб, — покачал головой один из бойцов.

Четверо встали друг напротив друга: начали сражаться: остервенело, безысходно. Пятый кинулся на него, размахивая длинным кнутом: убей или будешь убит — горит в глазах.

— Нет!

Дар оборонялся, уклонялся и старался бить соперника как можно слабее. Краем глаза видел, как двое из четверых пали замертво, толпа довольно загудела, выжившие покинули арену, покорно ушли в свою клетку под одобрительные выкрики.

«Я не буду убивать».

Но соперник не скупился на удары, острие его клинка несколько раз прорезало кожу, оставляя красные дорожки. Боль, ярость, безысходность и боль. Семья опять далеко, спасут, это Дар знает, найдут, ведь иначе быть не может. Надо только дождаться, выжить ради них. Только бы с ними все было в порядке. Ошейники блокируют магию, управляют ей, как Сила Лордов. Что, если и ребят поймали. Злость и желание защитить вырывались наружу: его первый удар сбил соперника с ног. А если поймали и Стеллу, и Кошку опять посадили на цепь. Злость прошла через сердце, и следующий удар откинул соперника.

— Смерть! Смерть! Арена просит смерть! — кричала толпа.

Дар сплюнул кровью и воткнул меч в песок.

— Нет, — прохрипел отчаянно.

— Арене нужна смерть! — возвестил Одисс.

И десятки плетей из ниоткуда с энергетическими разрядами прошлись по телу. Кажется, Дар слышал свой крик — как будто издалека. Красная пелена. Магия все еще в его венах, течет по ним, плачет от бессилия, отчаянно пытается помочь, залечить раны, поддержать жизнь. Если погибнет, вернется мстительным духом. Он не уйдет в небытие. Он найдет и спасет.

Чужая энергия бьет, своя пытается отбиться.

А он жалеет только об одном… Он думает, как будет плакать странная девушка-кошка, ласковая и родная жрица из древней расы. И за эти слезы его дух тоже отомстит, только высушить их не сможет. Она точно перевоплотится, когда узнает. Она так часто превращалась спонтанно: когда волновалась и когда радовалась. Кошка, рыжая. Рыжий — какой красивый цвет.

«Стелла», — боль застилает глаза красным маревом. Мир почти гаснет. Кажется, он чувствует ее запах. Кажется, теплые мягкие лапы коснулись его, подхватили. Чуть мокрый нос уткнулся в шею. Шершавый язык лизнул в щеку.

— Дар, — ее голос отгонял боль.

— Ужасно, — покачала головой кошка, прижимая парня к себе.

Дар с трудом приоткрыл глаза: она рядом, смотрит так нежно, так обеспокоенно. Перед ним широкая спина Антареса, брат всегда прикроет. Анфея тоже рядом: в руке горит красный шар. «Нашли», — на душе стразу стало легче. И удары прекратились.

Краем глаза заметил, как стражи за прутьями, взмахивают длинными энергетическими кнутами. Он не знал и даже не задумался, откуда взялись силы, просто резко дернул Стеллу, прикрыл собой. Вновь обжигающая, разрывающая боль. Часть ударов перехватил Антарес, успел. Но страх в ее кошачьих глазах: не за себя, за него. Слезы. «Нет. Только не плачь».

Антарес бережно подхватывает его на руки.

— Твоё … высочество! — укор смешанный с сильным беспокойством.

А Дар жалеет только об одном. И мир гаснет.

Глава 7 и П.С

Теплый шершавый язык прошелся по его лицу и шее.

— …й ошейник не снимается, — послышался голос брата. — Я сейчас!

Боль была тупой, тягучей, неприятной. Шершавый язык прошелся по ране на руке — защипало, и Дар открыл глаза: антропоморфная кошка прошлась языком по следующей ране, и парень покраснел.

— А точно поможет? — обеспокоенно поинтересовалась сидящая рядом Анфея. — Может, мне огнем чуть прижечь. У нас так в старые времена лечили.

В ответ Стелла чуть зашипела.

— Поможет, — тут же ласково обратился она к подруге и лизнула ее в нос.

— Стелла, — с трудом прохрипел юноша.

— А ты вообще молчи и не возражай. Так быстрее заживет, — Кошка щелкнула зубами, расстегнула его порванную рубашку и бережно начала обрабатывать раны на груди и животе.

Дар с трудом не застонал. Теплый, приятный, влажный и шершавый язык обрабатывал раны одну за одной. И от ее прикосновений сотни мурашек пробегали по коже, и это было слишком неправильно приятно. Заметив, как изменился взгляд Дариона, Анфея чуть улыбнулась и отошла к выходу из ветхой хибары, в которой они сейчас находились.

— Стелла, — вновь простонал Дар.

Она оторвалась от обработки ран и с укором посмотрела на юношу, в уголках кошачьих глаз блестели слезы.

— Не надо, — он ласково вытер их чуть дрожащей рукой, — я в порядке, правда.

— Странные гоблины сказали, что продали тебя, — голос Кошки тоже дрожал. — Как можно продать живое существо? И эти мерзкие гоблины сказали, где найти тебя. И чем ближе мы подходили к тому страшному месту, тем сильнее я чувствовала твой запах. И этот запах кричал, что тебе больно, что тебе плохо. А потом я увидела, как ты падаешь! Ты был весь в ранах! Я испугалась… — Кошка всхлипнула и лизнула его в щеку. — И не говори, что ты в порядке, — чуть рассержено добавила она, — и не мешай лечению!

Дар благодарно улыбнулся. А теплый шершавый язык продолжил затягивать его раны. И не только на теле. Сердце тоже перестало болеть. Впервые за долгое время. Кошка лечила его, а он ей любовался.

Стелла меньше всего подходила на роль принцессы Монархии, да и разве это важно. Самцы из ее расы — были высокими, мускулистыми антропоморфными котами, рысями, тиграми. И лишь единицы из них могли на время становиться юношами. Жрецы — обратная противоположность женскому роду. Дар все это знал.

Вот только он любовался этой Кошкой, и сердце не болело. Наверно, потом будет болеть, наверно, очень сильно: оттого, что не сможет быть с ней. И в тьму его самого. Лишь бы Стелла не плакала больше из-за него.

Стелла закончила обрабатывать раны и легла рядом, положила голову на грудь, тихо замурчала, а Дар начал ласково перебирать пальцами по ее шерсти. Пусть ему потом будет больно, но сейчас она рядом и лечит своим теплом.

Усталость, измождение вновь дали о себе знать, и он уснул. Когда проснулся, Стелла уже стояла у входа и что-то обсуждала с Анфеей. Рядом сидел старший брат и промывал его раны теплой, даже горячей водой: нашел где-то тряпки и глубокую миску, а Анфея вскипятила воду своим огнем.

— Потерпи, — ласково проговорил Антарес. — Юкки сказал, они уже освобождают Ала. Потерпи еще чуть-чуть. Скоро мы будем дома.

«Не могу поверить, что она это делает», — с тоской думал Юкки, стоя по пояс обнаженным в цепях.

Тот торговец, как и обещал провел их к богатейшему дому. На фоне остальных небольших хижин этот крепкий каменный дом в три этажа, раскрашенный в красный, оранжевый и желтый цвета, и правда смотрелся более богато.