Страница 5 из 7
– Лохмор превратят в гостиницу? – ахнула Си-ара. – Они же погубят замок! Я сто раз видела такое по всей Ирландии. Конференц-центр, поле для гольфа, пара бунгало – и от замка ничего не останется! Неужели ты хочешь ему такого будущего?
– Все меняется, Сиара, ничто не остается прежним. Но я уверен, кто бы его ни купил, новый хозяин отнесется с интересом и уважением к истории Лохмора.
– А я вот в этом не уверена. И что будет со слугами? Они всю жизнь работали на твою семью.
Том раздраженно махнул рукой.
– Для этого я и приехал – хочу сам им все объяснить. И я сделаю все возможное, чтобы новые владельцы сохранили весь штат.
– Работа в Лохморе – это не просто работа, это образ жизни. У многих тут работали и отцы, и деды, и даже прадеды. Они служили твоему отцу и твоему деду. Для них Лохмор и Бенсоны – неразделимы.
Том посмотрел на нее так, будто она жгла его раскаленными каминными щипцами.
– Завтра утром я встречаюсь со старшей прислугой, после этого соберу всех остальных и все объявлю. Покупатель хочет оформить сделку как можно быстрее.
– Дай им хоть Рождество отметить спокойно! Разве ты не можешь объявить им потом?
– Нет. Лучше, чтобы все узнали как можно раньше и имели время обдумать сложившуюся ситуацию. – Он развернулся и пошел к дверям. – Мне надо работать, пойду заберу ноутбук из машины.
– Я думаю, Стивен уже принес твой багаж. – Сиара проскользнула перед ним. – Пойду узнаю, куда он отнес ноут. Наверное, в библиотеку.
Она уже потянула ручку на себя, когда Том уперся в дверь ладонью.
Сиара застыла спиной к нему. У него был какой-то новый, незнакомый ей одеколон. Но все остальное было прежним – и бабочки, порхавшие в ее животе, и подгибающиеся колени, и тепло, разлившееся по всему телу…
– Почему ты так себя ведешь? – раздался за ее спиной мягкий голос.
Сиара медленно обернулась. Ей стоило огромного труда не протянуть руку, не погладить его по щеке, шершавой от легкой вечерней щетины, не провести пальцами по губам.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты все стараешься делать за меня. Каждую мелочь, которую я способен сделать сам.
Она поколебалась, но потом все-таки задала вопрос, который вертелся у нее на языке:
– Ты продаешь Лохмор из-за… Это как-то связано с тем, что было между нами?
Том сделал всего шаг назад, но этого было достаточно, чтобы она снова смогла дышать. Его рот напрягся.
– С чего бы это?
Двенадцать лет назад, когда Сиара узнала, что беременна, после того как прошел первый шок, у нее появилась наивная надежда, что у них все получится. Она догадывалась, что это будет нелегко – в конце концов, им было только восемнадцать, и у каждого были свои мечты и амбиции. Но самой наивной ошибкой было то, что она совершенно забыла о разнице в их положении. Они были из разных миров, и их семьи никогда не одобряли их взаимную симпатию.
«Знай свое место! Не забывайся!» – вечно твердила ей бабушка. Это сводило Сиару с ума, так же как и манера родных Тома полностью ее игнорировать. Она была служанкой, и ей постоянно напоминали, что она не должна заговаривать с хозяевами, если они не обратились к тебе первыми, и сразу же выходить из комнаты при появлении кого-то из Бэйнсвортов или их гостей.
Когда Том приглашал ее на какой-нибудь праздник в замке, его родители не скрывали своего недовольства, а сестры явно чувствовали себя неловко в компании прислуги. И не только у их семей эта дружба вызывала недоумение. Однажды вечером, когда в замке устроили концерт, Сиара случайно услышала разговор подруг герцогини:
– Что она о себе думает? Вы слышали ее простонародный говор? Можно подумать, Бенсоны будут общаться с прислугой!
Никто, кроме ее матери, так никогда и не узнал, что они с Томом были больше, чем друзьями. Они договорились хранить их отношения в секрете. Сначала Сиаре это нравилось, но потом, когда они стали ближе, ей стало неприятно лгать и прятаться, как будто их любовь была чем-то постыдным.
В тот день, когда она рассказала Тому о своей беременности, а он сбежал, Сиара улетела домой в Дублин первым самолетом, не в силах выносить дальнейшее унижение. Тянущая боль в животе началась уже над морем.
Как только она переступила порог дома, мама сразу поняла, что с ней что-то не так. Она повезла Сиару в больницу и всю дорогу держала дочь за руку. Это до смерти напугало ее – Морин Кейси не была склонна к таким проявлениям нежности, и Сиара поняла, что ее дела плохи.
В больнице врач, молодой мужчина с усталыми глазами, сказал ей, что у нее выкидыш. И только тогда Сиара призналась матери, кто был отцом ребенка. Та вспыхнула, в отчаянии посмотрела на дочь и, смешивая английские слова с ирландскими и давясь злыми слезами, разразилась яростным монологом, из которого Сиара с трудом, но определенно поняла, что тридцать пять лет назад, когда ее матери было столько же, сколько ей сейчас, они с отцом Тома были влюблены друг в друга. А потом она случайно прочитала в газете о помолвке герцога Бэйнсвортского с леди Селеной Филипс. Она кинулась к телефону и позвонила своему возлюбленному в Бэйнсворт-Холл. Тот был искренне удивлен ее звонком, сказал, что у него есть обязательства перед семьей, что он должен жениться на девушке своего круга и все никак не мог поверить, что Морин не понимала с самого начала, что у них нет будущего.
Через два года она тоже вышла замуж после скоротечного романа, но муж оставил семью, когда Сиаре был всего годик. Джек и Мэри Кейси не одобряли брак дочери, поэтому маленькая Сиара не знала ни бабушки, ни дедушки.
Ее детство было одиноким. Мать много работала, а Сиара целыми днями была предоставлена самой себе. Когда по вечерам Морин возвращалась домой, то была слишком усталой, чтобы поговорить или поиграть с Сиарой. Они вообще были не особо близки. То признание в больнице фактически так и осталось единственным откровенным разговором матери и дочери.
Теперь Сиара смотрела на Тома и впервые спрашивала себя, чем были их отношения для него. Слабая обида еще ворочалась у нее в душе, но на самом деле ей было просто очень жаль их прежних – восемнадцатилетних, глупых, наивных.
– Ты двенадцать лет не появлялся в Лохморе.
Том нахмурился.
– У меня было много дел.
Сиара о многом сожалела в своей жизни, но больше всего о той ночи, когда Том пришел к ней в спальню, бледный и нерешительный, и она сама бросилась к нему на шею. Конечно, теперь они не решатся заговорить об этом, но Сиара не могла забыть, насколько близки они были когда-то… Два наивных подростка, которые так сильно обидели друг друга.
– Тогда в Дублине… я была очень расстроена.
На щеках Тома вспыхнули красные пятна.
– У тебя были все основания.
Когда они с Томом стали любовниками, Сиара послала к черту девиз своей семьи «У нас все прекрасно, а если нет, то мы сделаем вид». Она доверилась ему, как ни одному человеку в своей жизни: открыла ему свои секреты, свое одиночество, свои страхи и грехи. Она рассказала ему, что чувствует себя виноватой в том, что отец оставил их. Том снова и снова повторял ей, что ее вины тут нет, но внутри так и осталась эта заноза – чувство, что она настолько неинтересна и незначительна, что оказалась не нужна даже собственному отцу. Тогда она смущенно призналась Тому, что мечтает о большой семье и хотела бы минимум пятерых детей… и еще глубже полюбила его, когда Том ответил, что она будет лучшей матерью в мире. Си-ара доверилась ему всем сердцем. Ну что сказать – дура. Потому что от этого ей было во сто раз горше, когда он ее бросил, а ведь в глубине души она с самого начала знала, что рано или поздно это произойдет.
Эту ошибку она больше не повторит.
Сиара с грустью посмотрела на него.
– Лучше нам было остаться просто друзьями.
Том посмотрел ей в глаза, и Сиара сразу же усомнилась в своих словах. Но он кивнул и мягко сказал:
– Наверное, ты права.
Сиара повернулась и поставила чайную чашку на поднос – просто для того, чтобы улучить секунду и попытаться снова обрести хотя бы видимость душевного равновесия.